Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия - Страница 36

Джордас указал пальцем на веки, медленно моргнул, и я прикрыла глаза, повинуясь его подсказке.

Помимо зрения остались осязание и обоняние, но приближение сэра Элфанта я чувствую каким-то шестым, магическим чувством. Он не касается меня, но я откуда-то знаю, что его ладони вытянуты параллельно полу по обе стороны от моей головы. Знаю, каких невероятных усилий требует от него решение не касаться меня против моей воли. А потом голову на миг словно стискивают металлические тиски, лоб сводит болью, что-то лопается внутри мыльным пузырём — и резко, оглушительно, не так, как в послезакатный час, возвращаются звуки. Их, по сути, нет — сэр Элфант молчит, ничего не происходит. Но это уже живая, правильная тишина.

— Я крайне плохо и ненадолго умею снимать печати, — сэр Джордас криво улыбается. — А если честно, то я вообще не должен это уметь. Но вы же никому не скажете, Корнелия? Не выдавайте меня.

Согласно киваю головой. Улыбка пропадает с лица сэра Джордаса, он снова касается руки.

— Корнелия, послушайте… Вам нельзя больше здесь оставаться. Ваш дар… я не знал, я правда, и понятия не имел. Послушайте, вам нужно уходить, они не оставят вас в покое, они ни перед чем не остановятся. У меня есть возможности на какое-то время укрыть вас, а потом…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А что потом? — голос тоже кажется непривычным, не таким. Хриплым, и горло саднит — давно забытое ощущение детской простуды. — Прятаться всю жизнь? Подвергать опасности и вас тоже?

— Что-нибудь придумаем.

— Вы только преподаватель, я — только студентка. Сирота, — голос дрогнул. — Это неразумно. Бесперспективно.

Он отворачивается.

— Надеетесь на брак с Фоксом?

Я молчу, вопрос кажется оскорбительным и по форме, и по содержанию. А кроме того, ответ на него, как мне кажется, очевиден.

— Корнелия, разве это не то же самое?

— Разумеется, нет! — я едва удерживаюсь от фырканья. — Вы сравниваете нормальную открытую жизнь и…

— Корнелия, я свободен. Я мог бы предложить вам законный брак на… на ваших условиях. На любых.

— Спасибо, но не надо. Меня устраивает Энтони, более чем. Нужно только дождаться завершения обучения…

— Помимо самого Фокса есть еще и его семья, с которой вы не знакомы. Вы так уверены… Еще три месяца, — в его голосе тоска, такая тоска, что мне хочется заткнуть уши. — Вы уверены, что выдержите? Мы могли бы…

— Я не хочу затевать войну, которая заранее обречена на провал, — твёрдо говорю я. — И вас прошу тоже… ничего не предпринимать. Я выдержу, вы же знаете, я очень сильная. Все в порядке, — скрещиваю руки на груди.

Голову снова сдавливает, ощущение такое, что острый воздух прокалывает барабанные перепонки. Звуки гасятся, давятся, и я не слышу то, что Джордас говорит мне в ответ. Мой огонь по-прежнему тянется к нему, и я позволяю ему эту маленькую вольность: выпустить пламя, дать смешаться его огню и моему, как в поцелуе, который в реальности никогда не произойдёт.

***

Я сильная, да, но никакие силы не безграничны. Возвращаясь в Академию после очередного выезда, я почти не чувствую собственного тела. Чудом, не иначе, добираюсь до собственной комнаты, падаю на кровать. Перед глазами всё плывёт. Побочные эффекты магического переутомления, насильственного объединения чужеродных магий, взаимодействие с омерзительным проклятием — сначала не чувствуешь ничего, однако потом, спустя пару-тройку часов, накрывает по полной. Кажется, что жилы тянут заживо, а внутренние органы лопаются, как чрезмерно перетянутые струны виолины. Или не кажется?

Я провожу рукой по лицу, шее. Из носа, левого уха текут тонкие липкие струйки, кажущиеся чёрными в полумраке комнаты.

Даже кричать я не могу — а если бы и могла, не услышала бы собственный крик. Никто его не услышит.

Нужно поспать, восстановить силы, но сон не идёт — мне слишком, слишком плохо. Упираясь руками в кровать, встаю и, преодолевая безумное головокружение, медленно, вдоль стены, выхожу из комнаты.

Кое-как справляюсь с крутой полутёмной лестницей, дохожу до общежития мальчиков. На улице становится немного легче. Мне нужен Энтони, нужен прямо сейчас. Да, я давала клятву никому ничего не говорить, да я бы и не стала, даже если бы могла — не хочу втягивать его во всё это. Но он мне нужен!

…Я стою у его двери и стучу в закрытую дверь. Кулаком, ногой, долго, отчаянно, не сразу понимая, что "Безмолвие и Тишина отныне идут в вашей жизни рука об руку…" Будь прокляты они все!

Он не слышит меня. И я сама себя не слышу. Никто не услышит.

В этот момент дверь тихонько открывается. Сама. Я стою с занесённым беспомощно кулаком, недоверчиво глядя на чёрную щель, как на собственную галлюцинацию. А в следующий миг отшатываюсь в ужасе, потому что темнота начинает мерцать пронзительным серебристым светом.

Анна? Открыла, мне?

Но думать некогда, я толкаю дверь и захожу внутрь. Если призрак и был здесь секунду назад, то благополучно успел сбежать.

Ну и ладно. Я смотрю на безмятежно спящего Энтони и сама себе окажусь призраком, неслышным, нереальным, бесплотным. Хорошо Анне — она уже не никогда не почувствует боль. А я…

Энтони открывает глаза и резко садится на кровати, смотрит на меня в упор, похоже, не понимая до конца, проснулся он, или я явилась к нему во сне. Да уж, такого явления он явно не ожидал…

В темноте он не может увидеть, какая я измученная и бледная, многочисленные кровоподтёки на коже, сеточки лопнувших сосудов, и он улыбается, встаёт, обнимает меня, целует лицо и волосы. Лоб, нос, щёки, скулы, губы. Пальцы проходятся по спине, плечам, касаются голой шеи, мягко, ненавязчиво соскальзывают на грудь. Наверное, надо его оттолкнуть, как-то дать понять, что я пришла совсем не за этим, но странное оцепенение охватывает все мое тело, и одновременно я чувствую каждое прикосновение особенно остро, будто я вся обратилась в один обнажённый нерв.

У Энтони нет соседа, одна из многих дарованных ему привилегий.

Платье падает на пол, а я всё ещё не до конца понимаю, что происходит, зачем это происходит, и что я должна делать.

…И я его не отталкиваю.

В конце концов, оно всё равно бы случилось, рано или поздно, а я… я даже не знаю, сколько времени мне осталось.

Глава 28

Воровато оглядываясь, проскальзываю в незапертую аудиторию.

Никого.

Пусто.

Тихо.

Та редкая, редчайшая ситуация, когда я осталась одна на законных основаниях: пятница, мои мальчики (внутренний Джеймс нервно икает и набирает воздуха в грудь для очередного ехидства) ушли на предканикулярный мальчишник, а заведённый мною и ставший почти уже традиционным "девичник" я решила прогулять.

А что? Сама установила, сама и отменяю для себя в единоличном порядке. К тому же сегодня девчонки явно соберутся не в облюбованной ими нашей с Мэй комнате, потому что Мэй в последнее время почему-то чувствует себя довольно неважно, после ужина приходит к себе и спит, завернувшись в одеяло, как зимующий барсук. Зато когда ложусь спать я, она обычно встаёт и бродит по комнате со своими потусторонними разговорами, но вообще-то я уже привыкла и почти не обращаю на неё внимания.

Ходит и ходит.

Болтает и болтает.

У Габриэля в комнате своё привидение, у меня своё. И моё хотя бы в душе за мной не подглядывает.

Конечно, по-хорошему с Мэй надо бы поговорить, но когда для разговоров в сутках выделен всего один час, не очень-то поболтаешь по душам. В это заветное время всегда находилось множество других очень и очень важных дел и разговоров. Если методика нашего обучения и способствовала учебно-магическим достижениям, установлению дружеских связей она исключительно препятствовала.

Надеюсь, никто меня по пути сюда не заметил. Интересно, почему в Академии так часто не запираются аудитории..? Администрация настолько доверяет студентам?

Впрочем, что такого особенного могут устроить студенты в пустой аудитории? Ну, выпьют чего-нибудь запрещённого, ну, отношения повыясняют в сторону драки, пьянки или в романтично-горизонтальном виде, ну, потренируют какую-нибудь подсмотренную в столице магическую гадость, подумаешь!