Босиком по осколкам (СИ) - Вольцева Яра - Страница 23

— От тебя столько пропущенных, что я начинаю в этом сомневаться.

От его слов у меня перехватило дыхание.

— То есть, ты видел мои пропущенные и не поднимал? — возмущенно спросила у него, впиваясь гневным взглядом в его наглое лицо.

Он сразу же поднял руки, как бы капитулируя.

— Не злись, детка, когда бы я увидел, вон, процедуры получал, — указал ладонью на перебинтованную голову, а мне стало стыдно за свои высказанные слишком экспрессивно эмоции.

— Да, точно, — пробормотала, а затем прищурилась: — Я тебе не детка, Кирилл.

— Как скажешь, детка, — улыбнулся он и подмигнул, а я закатила глаза.

По голове вроде как за самоуправство не треснешь, и без того вон сотрясение, а по плечам и груди сейчас жалко, вдруг поврежу чего.

— Ну вот, Соловьев, ты поправляйся, я, пожалуй, пойду. Учти, это уже четвертое свидание, — фыркнула и встала со стула.

— Но-но-но, не считается, не придумывай там, Самойлова, свидания я назначаю, а ко мне ты пришла по своей инициативе, — вскинул он голову и даже погрозил мне пальцем для наглядности.

Я посмотрела на него задумчиво и вынуждена была согласиться, ведь резон в его словах был. Выдохнула якобы печально и цокнула.

— Ну и хитрый ты жук, Соловьев.

— Может, поцелуешь несчастного? — подергал бровями, намекая.

— Еще чего, — фыркнула.

Развернулась и легкой походкой направилась к выходу.

— Через два дня меня выпишут, так что никуда не денешься, Самойлова, поцелую быть!

В этот момент я открыла дверь палаты настежь, так что его крик-обещание разнесся по всему коридору больницы, вынуждая меня покраснеть. Я напоследок обернулась и глянула на него грозно.

— Лечитесь, пациент, и не смущайте тут народ.

— Красивая доктор и непослушный пациент, — вдруг задумчиво произнес он и почесал подбородок, окидывая меня с ног до головы нечитаемым взглядом. — Мне нравится, это мы обязательно опробуем.

Я его странных намеков не поняла, но шея моя при этом всё равно покраснела. А когда сзади раздалось хмыканье медбрата, быстро ретировалась под смех Кирилла, который еще долго стоял в моих ушах.

Намек его дошел до моего сознания уже когда я вышла из здания. И вот тут я стала красной как помидор. Ну Кирилл, не бывать этому!

Глава 17

Спустя два дня у меня в душе стали разрастаться корни какого-то чувства, но я боялась назвать это влюбленностью.

— Готовься, Самойлова, сегодня меня выпишут, так что с завтрашнего дня у нас еще четыре свидания с тобой на кону.

— Да как я могла забыть, ты ведь обязательно напомнишь об этом, — усмехнулась, продолжая сидеть на привычном месте.

— Признавайся, скучно без меня, да? — вдруг протянул руку Кирилл и потрепал по щеке.

Я чудом не покраснела, благодаря свою кожу, что она не всегда выдает мое смущение.

— Да как обычно, — нахохлилась и ответила.

— Меня не обманешь, Самойлова, я, между прочим, соскучился, — дернул бровями, ухмыльнулся, а затем добавил, когда я уже успела себе всё нафантазировать: — по своему медведю.

Я перевела взгляд на окно, вспоминая, что все-таки выиграла в тот раз плюшевого зверя, которого Соловьев забрал к себе домой.

— Мог бы мне дать, всё же я девушка, а ты парень, — не удержалась и покачала головой, как бы намекая ему, что поступил неправильно.

— Но-но-но, не смей думать о моем подарке, я его честно заслужил.

— Чем это? За красивые глазки, что ли? — усмехнулась, глядя ему в лицо.

Нет, медведя я фактически ему не дарила, просто, когда парень протянул игрушку, Кирилл выхватил его первым из рук и посчитал своей законной добычей.

— Не переживай, Самойлова, в следующий раз и тебе повезет.

— Думаешь, сможешь выиграть? С твоим-то глазомером, — вздернула бровь, глядя на него ехидно.

На самом деле, не покидало чувство, что он мне поддался, хотя с учетом того, что я нервничала, он с легкостью мог бы выиграть.

— Как насчет реванша в дартс? Умеешь играть? — спросил Кирилл, а я задумалась, после чего отрицательно покачала головой.

— Ну значит, это будет наше четвертое свидание. Должен же я тебя хотя бы чему-то научить, раз стрелять ты у нас умеешь. Кстати, не расскажешь, как так вышло?

Вопрос был закономерный, и я сразу вспомнила свое детство.

— Мой отец всегда хотел сына, так что я в принципе умею многое из того, что должен уметь парень, — растянула губы в улыбке, хотя внутри царила горечь.

Всю жизнь не покидало ощущение, что мне следовало родиться мальчиком.

— А как же Дамир? — вдруг отвлек меня и спросил Кирилл.

— А причем тут он? — нахмурилась, затем улыбнулась: — Он мне не родной брат, а двоюродный. Сын брата отца, так что сам понимаешь, не катит, — пожала плечами.

— И что, кроме тебя больше никого в семье нет? Ты единственный ребенок?

— У мамы были тяжелые роды, — наклонила голову набок, — так что кроме меня у них других детей нет.

— Значит ты у нас ребенок избалованный, — ухмыльнулся Соловьев.

— Ну, избалованная, не избалованная, но сыну отец был бы рад больше, — не сдержалась и сказала сгоряча.

Кирилл в этот момент взял меня за руку и пожал ее.

— Он не понимает своего счастья, — погладил меня по коже. — Я был бы рад дочери.

Наши взгляды встретились, и я покраснела, когда до меня дошел смысл его слов. Потупила глаза, не зная, куда бы их спрятать. Мне показалось, или это был намек?

— А вас с сестрой в семье двое? — спросила его, меняя тему разговора, вот только мой вопрос вместо того, чтобы вызвать у него улыбку, заставил нахмуриться и свести на переносице брови.

Кирилл промолчал, словно ударился в какие-то тяжелые воспоминания, а я прикусила язык, коря себя за этот вопрос, хотя логики в этом не было абсолютно, ведь знала я о нем довольно мало.

— Прости, я тебя чем-то обидела? — подалась вперед, чувствуя, что ступаю по тонкому льду.

— Было двое, — встряхнул парень головой и ответил с какой-то тоскуй.

— Прости, я не знала, — тут же поняла всё без слов и сглотнула, затем глянула в его глаза, надеясь на лучшее.

В этот момент его страдания отозвались внутри меня болью, я прикусила нижнюю губу и не знала, что сказать.

— Это была моя вина, — опустил он глаза и зажмурился.

Кулаки стиснул так сильно, что побелели костяшки пальцев, а я замерла, чувствуя потребность погладить его по плечу, но опасаясь гневной реакции.

— Что случилось? — спросила и с замиранием сердца коснулась мужской руки.

Не ожидала, что он ответит, всё же Соловьев был довольно закрытым парнем, когда дело касалось личного, но он меня удивил.

— Она была младше на пять лет, бегала за мной хвостиком, — выдохнул, голос был полон тоски. — Я должен был смотреть за ней, как никак, старший брат.

Его губ коснулась усмешка, уголки опустились. Я молчала, не перебивая и не сбивая его с мысли.

— Знаешь, она в детстве раздражала меня, ведь я вынужден был брать ее везде с собой. Стыдно было перед пацанами на районе. Вернуть бы это время, — с тоской пробормотал и протер ладонями лицо: — В тот день она напросилась со мной на речку, и я не смог отвязаться. Если бы я только знал…

Он не договорил, многоточие повисло в воздухе, но у меня перехватило дыхание от догадки, промелькнувшей в голове.

— Она утонула, — произнес безжизненным тоном и уставился бездумным взглядом в стену. — Такая ирония, я ведь с детства плаванием занимался, вот мама и не поверила, что я не смог ее спасти.

Воцарилась тишина.

— Что на самом деле случилось? — нарушила молчание.

Я не ожидала, что он ответит, но он прикрыл глаза и откинулся на подушку, словно возвращаясь в прошлое.

— Я сказал ей сидеть на берегу, а сам ушел купить мороженое. Она его так хотела, — процедил сквозь зубы, лицо у него выглядело уставшим. — Если бы я знал, что она ослушается и зайдет в воду… Не отходил бы ни на шаг… Ненавижу мороженое…

— А ты попытался спасти? — первое, что я произнесла, но затем прикусила язык, злясь на себя за вырвавшиеся слова.