Эдуард III - Дюма Александр - Страница 11

Узнав эту новость, Эдуард сразу же пришел к графу, лежавшему без сил в своей палатке на походной кровати; протянув королю руку, Робер сказал:

— Благородный государь, я скоро умру, так и не исполнив данного мною обета отомстить за себя. Но я вручаю отмщение в ваши руки и, умирая, молю вас вести без жалости и пощады войну с королем Франции, так подло обокравшим меня.

— Но, может быть, вы выживете, — возразил Эдуард, — и сумеете исполнить ваш обет.

— Увы, горе мне! — вздохнул граф. — Богу известно, что я сожалею о жизни только потому, что, покидая сей мир, оставляю службу у милостивого короля, приютившего и защитившего меня. Но я знаю, что минуты мои сочтены и мне лишь осталось вручить мою душу тому, кто скоро тоже приютит меня в своем вечном царстве.

Король Эдуард не смог сдержать слез и горестных стенаний, видя кончину отважного рыцаря, которого очень любил.

Граф, чувствуя, что слабеет с каждой секундой, в последний раз взял руку короля, и, поднеся ее к губам, сказал:

— Государь, помните об обещании, что вы дали умирающему.

— Я клянусь, граф, — ответил король, — всеми способами отомстить за тот урон, что вам нанес король Филипп, и гибель ваша повергает меня в такое горе, что я отдал бы человеку, кто вернул бы вам жизнь, все, чего бы тот ни пожелал, настолько вы мне дороги.

— Благодарю, государь, — прошептал граф еле слышным голосом. — Я умру совершенно спокойным, если тело мое будет покоиться в вашей стране, так радушно меня принявшей.

— Все будет исполнено согласно вашей воле.

У графа, словно ожидавшего последнего обещания, чтобы умереть, началась агония, и вскоре он отошел к праотцам.

Над мертвым телом Эдуард повторил клятву, данную умирающему, и позднее мы увидим, каким образом он ее исполнил.

Тело графа перевезли в Лондон и погребли в соборе святого Павла, где король устроил ему такие пышные похороны, какие устроил бы собственному сыну.

Обе армии по-прежнему стояли друг против друга и выжидали благоприятного момента для наступления, когда епископ Пренестский Пьер де Пре и Этьен Обер, епископ Клермонский, которых послал Климент VI, занимавший тогда папский престол, появились у стен Рена. Епископы побывали и во французской, и в английской армиях, стремясь их помирить, но противники не желали ни о чем слышать. Эдуарда смерть Робера Артуа привела в неистовство, и он не хотел заключать перемирия ни на каких условиях. Он заявил, что уйдет отсюда либо победителем, либо побежденным.

Так обстояли дела под Реном, когда вернулся гонец Эдуарда, которого король посылал к графу Солсбери.

Он сразу же явился к королю.

— Я исполнил ваше поручение, ваше величество, — сказал он.

— Ну и что граф? — спросил король.

— Графа нет в замке Уорк.

— И где же он?

— Никто этого не знает, государь. Он приезжал в замок, но в тот же день уехал один, не сказав куда едет и вернется ли вообще.

Когда Эдуард узнал эту новость, его охватило предчувствие несчастья.

— Видели ли вы графиню? — осведомился он.

— Нет, ваше величество. Я лишь смог узнать, что графиня, вероятно, потеряла близкого родственника, очень дорогого ей, ибо она не покидала молельни и была в глубоком трауре.

— Хорошо, — сказал король и в задумчивости удалился.

VI

С этого времени Эдуард стал более восприимчив к предложениям подписать перемирие, сделанным ему епископами; он спешил возвратиться в Англию и подробнее выяснить причины таинственного отъезда Солсбери и траура графини.

Поэтому условились, что армии отойдут, а оба короля 19 января будущего года отправят своих послов в Мальтруа, где будет заключен договор.

Франция поручила эту миссию Эду, герцогу Бургундскому, и Пьеру, герцогу Бурбонскому.

Англия облачила полномочиями Генри, графа Ланкастерского, и Уильяма Боэна.

Эдуард же вернулся в Лондон и там узнал о казни бретонских и нормандских сеньоров. Эта казнь точно совпадала со временем отъезда Солсбери, и король больше не сомневался: его предал граф.

Эдуард оказался в сложном положении.

Робер Артуа умер, Солсбери его покинул, Бретань и Нормандия, на которые он так рассчитывал, из-за гибели их рыцарей и из-за того, что Филипп узнал о договоре де Клисона с Англией, для Эдуарда были потеряны.

Алике (он любил ее по-прежнему и даже сильнее, чем раньше), вероятно, проклинала его в глубине своей опечаленной души. Поэтому Эдуарду было необходимо излить на кого-нибудь свой гнев, который все эти обстоятельства породили в его сердце.

И, как всегда, выбор пал на Францию.

Мы знаем, что Эдуард уже послал Эрве де Леона к Филиппу с объявлением войны.

Но этим дело не ограничилось.

Как мы помним, Артевелде предложил отдать Фландрию сыну Эдуарда, Король вспомнил об этом и, прежде чем отправиться в Гент, поручил графу Дерби командовать армией, которая должна была наступать на Гиень.

Сначала мы последуем за графом, а затем будем сопровождать Эдуарда и увидим, какие события ждали короля по приезде к его другу Артевелде.

Когда все приготовления были закончены, люди собраны, суда наняты и загружены, граф распрощался с королем и отправился в Хэнтон, где стоял его флот; здесь он сел на корабль и взял курс на Байонну; там англичане высадились на берег и выгрузили припасы. Потом они пришли в Бордо, где были приняты с великой радостью, ибо горожане очень их любили.

Графа разместили в аббатстве Сент-Андриё, а его люди остались в городе. Новость о приходе графа Дерби быстро достигла графа Лилльского, удерживавшего Бержерак во власти короля Франции. Поэтому он сразу же известил тех, кто хотел присоединиться к нему, чтобы они шли в Бержерак, и все сеньоры, что повиновались Филиппу, съехались в этот город.

Это были граф де Коммэнж, граф де Пьергор, виконт де Кармэн, виконт де Вильмюр, граф де Валентинуа, граф де Миранд, сеньор де Дюра, сеньор де Таррид, сеньор де ла Бард, сеньор де Пенкорне, виконт де Кастельбон, сеньор де Шатонёф, сеньор де Лескен и аббат де Сен-Силуайе.

Когда все они собрались, граф Лилльский, сообщив им о грозящей опасности, спросил у них совета, что следует предпринять для ее отражения. Они ответили, что у них достаточно сил, чтобы не дать англичанам пройти из Дор-дони в Бержерак.

Через две недели, которые граф Дерби провел в Бордо, он узнал, что гасконские рыцари находятся в Бержераке, и утром отдал приказ готовиться к походу.

Маршалами своей армии он назначил Фрэнка Холла и мессира Готье де Мони, кого мы потеряли из виду после того, как рыцарь, которого он смертельно ранил, рассказал ему, что отца его убил Жан де Леви, а могила де Мони находится в городе Ла-Реоль.

У мессира Готье, находящегося на службе короля Англии, еще не было времени до конца исполнить обет, состоявший в том, чтобы, забрав отцовские останки, перевезти их в Геннегау; ведь половину этого обета Готье уже свершил, сразив на турнире странствующего рыцаря, сына убийцы своего отца.

Армия, построившись в боевой порядок, выступила в поход и, пройдя три льё, остановилась у небольшого укрепленного замка Монлюк, расположенного на расстоянии почти в одно льё от Бержерака.

Англичане простояли там весь день и всю ночь, ожидая посланных ими к укреплениям Бержерака гонцов, которые должны были разведать, каков боевой дух армии графа Лилльского.

С утра англичане сели за стол, ибо хотели рано перекусить на тот случай, если им уже в этот день придется давать сражение.

Они еще не встали из-за стола, когда прискакали гонцы и доложили, что армия графа Лилльского выглядит весьма жалко.

Тут Готье де Мони, взглянув на графа Дерби, сказал:

— Ваша светлость, у меня возникло одно сильное желание.

— Какое?

— Чтобы его осуществить, всем нам придется показать себя людьми решительными и смелыми.

— Но говорите же.

— Я желал бы за ужином пить вина тех французских сеньоров, что составляют сейчас гарнизон Бержерака.

— Похвальное желание, мессир, я полностью его разделяю и охотно осуществлю.