Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В. - Страница 23

Когда несколько десятилетий назад на Лорелею опустился первый корабль, и взволнованные исследователи нового мира впервые ступили на поросшую высокой зеленой травой поверхность, воочию узрели гигантские деревья, опутанные сплошной сетью лиан, услышали трели мелких летающих существ, до изумления напоминающих ярко окрашенных земных птиц, вдохнули пьянящие запахи, разлитые в незамутненном кристально чистом воздухе, им показалось, что они попали в рай. И на самом деле, Лорелея в то время вела себя на редкость добропорядочно. Она обращалась вокруг обоих своих светил практически по круговой орбите и не давала никаких поводов для беспокойства. Предварительная разведка не выявила ни каких-то особо опасных хищников, ни болезнетворных вирусов и прочих микроорганизмов. Рай, да и только.

А вскоре было сделано открытие, значение которого трудно переоценить… У планеты обнаружились законные хозяева…

Джошуа поглядел на медленно протаивающую из дымки гору и довернул еще правее. Вот так, чтобы не думалось… Его мысли вернулись в прежнее русло.

Аборигены удивительным образом оказались похожи на людей, вот только печальные выражения их лиц как-то слишком уж контрастировали с радостной атмосферой принадлежащего им мира. Кто первым назвал их лорнами, теперь и не вспомнить, однако, название прилипло намертво. Тем более, что оказалось созвучно названию планеты. Аборигенов, похоже, вовсе не удивило появление загадочных пришельцев с иных звезд, они встретили их радушно и без излишнего подобострастия. Так, словно принимали гостей из космоса чуть ли не ежедневно. Хотя, кто знает, может, так оно и было на самом деле. Несмотря на подчеркнутое гостеприимство, с которым неизменно сталкивались исследователи, узнать что-либо о самих лорнах оказалось непосильной задачей. Не желали они рассказывать ни о своей истории, ни об особенностях жизненного уклада. Молча выслушивали землян и тут же переводили разговор на другую тему.

А потом открылось еще более странное обстоятельство. Оказалось, что лорны обитали в трех спрятанных в глубине джунглей городах. Всего лишь в трех, на целой планете.

Лорелею немедленно объявили заповедником, доступным исключительно для научных экспедиций и организованного туризма. На границе джунглей и обширной травянистой равнины земляне основали поселок, довольно быстро превратившийся в целый мегаполис, в котором странным образом сочетались многочисленные научные институты и лаборатории и куда более многочисленные увеселительные заведения, отели и прочая инфраструктура, обслуживающая туристический бизнес. А уж эти туристы… Да-а, хорошо все-таки, что пассажирские корабли имеют ограниченную вместимость, иначе восторженные любители красивого отдыха заполонили бы всю планету. Несмотря на кусающиеся цены за билеты и проживание. Правда, с началом климатических изменений количество праздношатающихся бездельников резко сократилось. А уж когда из местных обсерваторий просочилась информация о том, что планета внезапно изменила орбиту и, ускоряясь, мчится прямо навстречу Большой Лоре, все и подавно кинулись в бега. Причем не только туристы, но и многие старожилы.

И я их не виню, подумал Джошуа. Действительно, ежедневно лицезреть растущее прямо на глазах багрово-красное светило и не удариться в панику смогли очень и очень немногие. И хотя астрономы доказывали, что никакой катастрофы не будет, почему-то верилось в это с трудом. Один раз они уже облажались, не сумев своевременно предсказать окончание эры стабильности в жизни планеты и начало так называемого Сезона Больших перемен по версии лорнов. Так что теперь никакого доверия к их заявлениям.

Джошуа усмехнулся.

Ученые, называется… Вот аборигены ни в каких академиях не обучались, а все их прогнозы странным образом почему-то оправдываются. Взять, например, Сезон Черных трав по лорнианскому календарю… Спрашивается, кто мог предполагать, что это название следует понимать в буквальном смысле? Кто в здравом уме смог бы со всей уверенностью заявить, что вся без исключения растительность на планете буквально в одночасье сменит окраску с радующей глаз ярко-зеленой на угольно-черную? Всего лишь за каких-то пару недель. Правильно, никто, кроме самых отъявленных безумцев. А вот лорны смогли. Вот так-то, высоколобые… учитесь.

Джошуа сглотнул и покосился на напарника. Элисон, казалось, не замечал вокруг себя никого и ничего. Ишь, уткнулся в свой блокнот так, словно видит его впервые. Даже губами шевелит…

— Эй, Миллс, — позвал Джошуа.

— Да, слушаю, — отозвался Элисон, не отрываясь от записей. — Что-то еще?

— Да нет, просто любопытно, — ухмыльнулся Джошуа. — Насколько мне известно, согласно календарю лорнов у нас только что закончился Сезон Черных трав. Так?

— Кажется, так. А что?

— А какой сезон наступил сейчас? Кому и знать, как не тебе…

— Хм… Огненных стрел, если не ошибаюсь… А тебе-то зачем? Приглядывал бы лучше за курсом, чем интересоваться всякой ерундой. А то еще влетишь куда-нибудь со своим любопытством… И меня с собой прихватишь. Ты не поверишь, но очень не хотелось бы.

Джошуа хмыкнул и ничего не ответил. Невдомек тебе, коллега, что когда-то я пилотировал кое-что покруче этой колымаги, которой ты, тем не менее, доверил свою драгоценную жизнь. Так что не трусь, прорвемся. Если, конечно, моторы выдержат.

А вообще-то, Стромберг редкостный скупердяй, вдруг подумал Джошуа. Конечно, на мой непросвещенный взгляд. Думаю, начальник экспедиции вполне мог позаботиться о том, чтобы заполучить нормальный антиграв, а не этот летающий хлам. Денег ему жалко, видите ли. Хотя, очень даже может статься, что я к нему не вполне справедлив, и скупердяй у нас вовсе не Стромберг, а его неведомые спонсоры. Н-да… Ну да ладно, бог с ними со всеми. Хлам, конечно, хламом, но ведь летим, несмотря ни на что! В любом случае лучше, чем ломиться сквозь непролазные джунгли пешком…

Итак, о чем это я? Ах, да, Сезон Огненных стрел… Хм… А все-таки интересно, насколько точно название очередного сезона отражает реальность? Судя по всему, лорны никогда ничего не выдумывают понапрасну. Вот, скажем, наступил Сезон Черных трав, и раз — все травы действительно стали черными. Чего же в таком случае ждать от нового сезона? Упоминание о стрелах почему-то не вдохновляет…

Джошуа вздохнул и бросил еще один взгляд на исходящее паром море. Да, такое не часто увидишь. Элисон, наконец, оторвался от своего блокнота и тоже глянул вниз. Увиденное явно произвело на него впечатление.

— Сколько там? — хмуро спросил он.

— Сто восемьдесят. Если верить термометрам.

Глаза Элисона округлились.

— По Фаренгейту. По Цельсию чуть больше восьмидесяти, — счел нужным пояснить Джошуа. — Не смертельно, но весьма неприятно для наших двигателей. Не говоря уж про нас с тобой.

Элисон с явным облегчением перевел дух.

— Фу, ты. Нельзя же так пугать, в самом деле.

— Да я, собственно, и не пугаю. Просто ставлю в известность. Туда мы еще худо-бедно, но как-нибудь долетим. Однако, было бы весьма своевременно задуматься над возвращением.

Элисон промолчал и, отвернувшись к окну, стал смотреть вниз.

— Слушай, Миллс, — снова позвал Джошуа. — Можно еще вопрос?

— Ладно уж, давай. Только это будет последний.

— Скажи, как так получилось, что Лорелея вместо того, чтобы крутиться по кругу как любая уважающая себя планета, вдруг стала выписывать какие-то немыслимые кренделя. С какого, спрашивается, перепугу?

— Хм… Ну и вопросы ты задаешь. Даром что пилот. Ну да ладно, отвечу, раз обещал. Насколько мне известно, во всем виновата вторая планета системы, Наяда. Она гораздо крупнее Лорелеи, приблизительно раз в десять, а значит, как сам понимаешь, гораздо массивнее. И обращается, кстати, по самой обычной круговой орбите. Хотя, нет. Вру, конечно. Орбита Наяды — сильно вытянутый эллипс. Так вот, приблизительно раз в восемь тысяч лет возникает ситуация так называемого Великого противостояния, когда Лорелея и обе Лоры выстраиваются в одну линию с приближающейся Наядой. Ее мощное гравитационное поле начинает тормозить Лорелею, в результате чего планета буквально срывается в крутое пике. Сначала на Большую Лору, а затем ее подхватывает Лора Маленькая. Вот в результате и возникает вся эта катавасия. Тут тебе и черные травы, и жара, словно в бане, и бесконечный день. Не поверишь, но я чертовски соскучился по самой обычной ночи… Это сияние мне уже вот где.