Проблема выбора (СИ) - "shellina" - Страница 35

Во-первых, границы Священной Римской империи уже очень существенно изменила Порта, она же Османская империя, она же Турция. Османская империя, хоть и не находилась уже на вершине своего могущества, но все еще представляла собой весьма могучую силу, с которой считалась вся Европа. При этом все попытки отбить ранее принадлежащие Священной Римской империи территории оканчивались одинаково – полным провалом. Сколько раз та же Австрия, утирая кровавые сопли вынуждена была отступить? Да еще и периодические союзнички в виде англичан потихоньку гадят, ну и Франция в стороне редко остается, стараясь еще и себе кусок урвать почаще и пожирнее. Так что границы уже давно того… изменены.

Во-вторых, после того как при заключении Вестфальского мира Священной Римской империи пришлось слегка так прогнуться перед все той же Францией, хотя и не только перед ней, ее слабость увидели прежде всего входящие в состав государства, что положило начало разброду и шатаниям внутри империи, и в свою очередь привело к сложившейся на сегодняшний день прямо-таки анекдотической ситуации. Пруссия, пока еще почти ничего собой не представляющая, первая решила взять императора на слабо. Еще папаша Фридриха откровенно забивал на свои обязанности перед империей: в рейхстаг не ездил, в советах участия не принимал, денег не давал ни в каком виде, в общем, творил много разных непотребств, в том числе не признавал решений имперского суда на территории Пруссии. Все это, конечно, можно было списать на слабость тогдашнего императора, но так ведь и сын пошел по проторенной отцом дорожке, а когда его попробовали призвать к ответу, он впервые оскалил зубы и с размаху врезал хук слева Австрии забрав себе Силезию. И в ответ – ничего. Его даже не пожурили. Колос оказался на глиняных ногах. Глядя на этот беспредел, начали поднимать головы уже и небольшие герцогства и даже просто вольные города, порой просто манкировавшие свои обязанности. Конечно, такому микроскопическому образованию как Гольштейн-Готторпское герцогство лучше сидеть и особо не рыпаться, уж на меня у Габсбургов силенок хватит, чтобы к ногтю прижать, но и тут были свои нюансы. Эти нюансы рождались из информации, доступной в данный промежуток времени только мне, и которые формировали:

В-третьих. Великая Французская революция, вот что это был за нюанс, которая, дай Бог памяти, должна будет состояться где-то через пятьдесят лет. Я просто однажды побывал в Париже на дне взятия Бастилии и весьма обогатился духовно, выслушав весьма приличную лекцию от нашего экскурсовода. А ведь, если все пойдет нормально, то я еще и не слишком старым в это время буду. Пришедший к власти в итоге Наполеон достаточно быстро убедит всех, что Священная Римская империя – всё, изжила себя окончательно и бесповоротно. То есть, существовать, во всяком случае в том виде, в котором она сейчас существует, империи осталось совсем немного. И вроде бы, ну и что с того? Сейчас-то Наполеон еще даже не родился, чтобы пробовать испытывать терпение униженного, и оттого еще более злого императора. Я и не собирался делать этого, тем более, что мне был известен еще один способ передачи территорий Елизавете так, чтобы чисто номинально они оставались в составе Священной Римской империи, а по факту принадлежала России. Этот способ был использован на моей собственной стране, и привел к отчуждению очень приличного куска территорий, гораздо более крупного, чем какое-то задрипанное герцогство, на территории которого даже ткацкой мануфактуры не было ни единой. Зато был университет. Лично я называю это снобизм в квадрате, но вслух, разумеется, не озвучиваю. Хватит с меня весьма недобро косящих в мою сторону взглядов.

Отпустив членов городского совета до завтра, велев прийти сюда же в библиотеку замка, которую вполне удалось приспособить под кабинет, прихватив с собой все бухгалтерские книги, но не отпустив юриста, который разъяснил мне во время этого первого совещания-знакомства некоторые нюансы, я вылез из-за стола и подошел к полке с книгами. Книг оказалось на удивление много. Библиотека занимала аж две комнаты, к тому же двухэтажные, связанные лестницей, расположившейся неподалеку от стола. Многие книги ни разу даже не открывали, это было хорошо видно по слипшимся листам и состоянию общей нетронутости. Зачем их собирали? Просто для коллекции? Штелин вон пришел от этих многочисленных шкафов в такой восторг, что сейчас зарылся где-то на втором этаже, а до меня порой доносились крепкие словечки на немецком, вырывающиеся у него, когда он находил ту или иную диковинку.

– Имея столь промышленно развитых соседей, герцогство осталось жить на уровне позднего средневековья. Приехавшие со мной инженеры были крайне разочарованы, мне пришлось умаслить их, выделив определенные средства для поездки во Францию и, возможно, Англию, чтобы попытаться подсмотреть некоторые новинки. Бахмеев даже не согласился на то, чтобы взять с собой солдат для охраны, хочет попытаться устроиться на несколько фабрик и мануфактур, чтобы иметь возможность изучить секреты производства изнутри, – я провел пальцем по богато украшенному переплету трудов Эвклида и повернулся к юристу, который терпеливо ждал, когда я озвучу, что мне от него еще надо, и почему я не отпустил его с остальными. – Мне вот, например, интересно, сумеет ли немец наладить производство мрамора, для чего его и наняли. Что-то мне говорит, что нет, не сможет.

– Зачем вы мне это говорите, ваше высочество? – юрист покосился на Криббе, который представился всем как представитель моего высочества, как только члены совета вошли в библиотеку, сообщив, что его полномочия подтверждены моей тетей, императрицей Российской, и сел на диванчик недалеко от стола, за которым вполне поместились все восемь членов совета, и я с юристом, и принялся полировать свою рапиру, время от времени бросая на заметно нервничающих господ подозрительные взгляды, заставляя тем самым их нервничать еще больше, а особо впечатлительных еще и потеть.

– Я хочу понять, герр Бруно, почему так получилось, что, обладая весьма неплохим потенциалом, герцогство находится в такой, простите за выражение, заднице? С чем это связано?

– Я не знаю, ваше высочество, я всего лишь юрист, мое дело правильно составить необходимые документы, я не выношу решений, – Бруно положил руки на стол, не сводя с меня пристального взгляда. Умный тип этот Бруно. Даже странно, почему он все еще здесь прозябает, а не рванул в стремительно расширяющийся бюрократический аппарат Фридриха, в котором у него появился бы шанс выбиться в люди. – Я подозреваю, что вы хотите предложить мне еще один вариант, как получить протекторат Российской империи, но он несколько сомнителен, поэтому вы отослали всех остальных, – добавил он, вызвав у меня немалое уважение к своему интеллекту, который, как я и подозревал, был гораздо выше, чем оно нужно заштатному юристу занюханного герцогства.

– Что вы здесь делаете, герр Бруно? – он непонимающе вскинул брови, и я решил пояснить, что хочу от него услышать. – Здесь в Киле? Что вы делаете в Киле? Ваше место отнюдь не здесь, а в какой-нибудь королевской или императорской канцелярии.

– Вы мне льстите, ваше высочество, – он покачал головой.

– Отнюдь. Я считаю, что ваши знания и выдержка достойны всяческих похвал. Настолько, что хочу вам навязать одного, ну пусть будет ученика. Мой личный слуга Андрей Ломов составит вам компанию, если вы сейчас мне скажите, что вариант, который я предложу, вообще возможен. Он любит разные документы, прямо мимо не может пройти, чтобы не попробовать в них разобраться, к тому же я хочу попробовать дать ему шанс стать моим секретарем, все-таки роль слуги не для него, слишком он для нее шустрый. А для этого Ломов просто обязан разбираться во всякого вида договорах.

– Вы хотите приставить ко мне соглядатая? – Бруно прищурился.

– Господь с вами, какой из Андрея соглядатай? Если бы я хотел, чтобы за вашей работой наблюдал соглядатай, я бы попросил фон Криббе понаблюдать за тем, что вы делаете с бумагами на всех этапах составления документов, которых может оказаться, ну очень много. И, при большом желании, возможность напакостить есть на каждом из этапов подготовки. Поверьте, его квалификации хватит не только на то, чтобы шпагой размахивать. Но шпагой да, он владеет чрезвычайно виртуозно.