Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1 - Дюма Александр - Страница 116

– Нет, нет, вы не уйдете! – вскрикнула Монтале, топнув ногой. – Останьтесь, я приказываю.

– Вы приказываете?

– Разве я не ваша госпожа?

– Да, властительница моих чувств и моего ума.

– Значит, мое достояние – сухой ум и глупые чувства?

– Берегитесь, Монтале, – остановил ее Маликорн, – я вас знаю: вы можете влюбиться в вашего слугу!

– Ну да, да, – сказала она, кидаясь к нему на шею скорее с детской беспечностью, нежели со страстью. – Да, да, ведь я же должна поблагодарить вас!

– За что?

– За место фрейлины: в нем вся моя будущность.

– И моя также.

Монтале посмотрела на него.

– Как ужасно, – вздохнула она, – что никогда не угадаешь, говорите вы серьезно или шутите.

– Вполне серьезно. Я еду в Париж; вы едете туда же, мы едем в столицу.

– Значит, только ради этого вы помогли мне? Эгоист!

– Что делать, Ора, я не могу жить без вас.

– По правде сказать, я тоже не могу обойтись без вас. А все-таки надо сознаться, что вы злой человек.

– Ора, милая Ора, берегитесь, не принимайтесь опять за оскорбления; вы знаете, какое действие они производят на меня. Я буду вас обожать.

И, еще не кончив говорить, Маликорн снова привлек к себе девушку.

В это мгновение на лестнице послышались шаги.

Молодые люди стояли так близко друг к другу, что вошедший увидел бы их обнявшимися, если бы Монтале с силой не оттолкнула Маликорна, который ударился о дверь спиной в то самое мгновение, когда она открылась.

Послышался громкий возглас, сердитая воркотня.

Это оказалась г-жа де Сен-Реми. Злополучный Маликорн стукнул ее дверью, которую она открывала.

– Опять этот бездельник!:– закричала старая дама. – Вечно он тут!

– Ах, извините, – почтительно ответил Маликорн, – вот уже целая долгая неделя, как меня здесь не было.

XXX. Наконец появляется настоящая героиня этой повести

Следом за г-жой де Сен-Реми по лестнице шла Луиза де Лавальер. Она услышала взрыв материнского гнева и, поняв, что его вызвало, с трепетом вошла в комнату. Тут она увидела беднягу Маликорна. Даже самый хладнокровный зритель невольно рассмеялся бы или почувствовал бы сострадание при виде его безнадежной позы.

Он спрятался за большое кресло, чтобы избежать первого натиска г-жи де Сен-Реми; не надеясь смягчить ее речами – она говорила громче его и без передышки, – он возлагал все надежды на выразительность своих жестов.

Почтенная дама ничего не слышала и не видела; она давно невзлюбила Маликорна. Однако ее гнев был так велик, что неминуемо должен был излиться и на сообщницу Маликорна. Очередь дошла до Монтале.

– А вы, сударыня, должно быть, надеетесь, что я не передам герцогине, что делается у одной из ее фрейлин!

– О матушка! – воскликнула Луиза. – Ради бога, пощадите!

– Молчите, сударыня, и не трудитесь напрасно заступаться за недостойных. Уж и того довольно, что вам, честной девушке, вечно приходится видеть такой пример. А вы еще заступаетесь! О, я не потерплю этого!

– Но, – возмутилась наконец Ора, – не понимаю, почему вы так говорите со мной? Кажется, я не делаю ничего дурного!

– А этот бездельник, сударыня? – продолжала г-жа де Сен-Реми, указывая на Маликорна. – Его-то что сюда привело? Доброе дело? А?

– Ни доброе, ни злое; он просто пришел повидаться со мной.

– Хорошо, хорошо, – пригрозила г-жа де Сен-Реми, – ее королевское высочество все узнает! Герцогиня сама рассудит…

– Во всяком случае, я не понимаю, почему господин Маликорн не может иметь на меня виды, раз у него честные намерения.

– Честные намерения? С таким-то лицом! – возмутилась г-жа де Сен-Реми.

– Благодарю вас, сударыня, от своего лица, – поклонился Маликорн.

– Пойдем, дитя мое, пойдем! – позвала дочь г-жа де Сен-Реми. – Мы предупредим герцогиню, скажем ей, что в ту самую минуту, когда она оплакивает своего супруга, а мы нашего господина, в старом замке Блуа, в этой обители скорби, находятся люди, которые забавляются и веселятся.

– О! – в один голос застонали обвиняемые.

– Фрейлина! И это фрейлина нашей герцогини! – возопила г-жа де Сен-Реми, воздевая руки к небу.

– В этом вы как раз и ошиблись, – сказала, потеряв терпение, Монтале, – я больше не фрейлина, по крайней мере не фрейлина герцогини!

– Вы подаете в отставку, сударыня? Прекрасно! Я могу только порадоваться вашему решению и радуюсь!

– Я не подаю в отставку, я только перехожу на другое место.

– У мещан или у судейских чиновников? – презрительно спросила г-жа де Сен-Реми.

– Знайте, сударыня, что такая девушка, как я, не может служить мещанам или судейским чиновникам. Я перехожу от жалкого двора, где вы прозябаете, ко двору почти королевскому.

– Ах, к королевскому двору! – воскликнула г-жа де Сен-Реми, пытаясь рассмеяться. – Что вы на это скажете, дочь моя?

И она повернулась к Луизе, стараясь во что бы то ни стало увести ее от Монтале. Но Луиза, не разделяя желания г-жи де Сен-Реми, примирительно смотрела своими прекрасными ласковыми глазами то на мать, то на Ору.

– Я не сказала «к королевскому двору», – ответила Монтале, – потому что принцесса Генриетта Английская, которая будет супругой его высочества герцога Филиппа, не королева. Я сказала «к почти королевскому двору», и не ошиблась, потому что принцесса станет невесткой короля.

Если бы в крышу замка ударила молния, она бы менее ошеломила г-жу де Сен-Реми, чем последние слова Монтале.

– При чем тут ее высочество принцесса Генриетта? – пролепетала старая дама.

– Я хотела сообщить вам, что вступаю в число ее фрейлин, больше ничего.

– Ее фрейлин? – в один голос закричали г-жа де Сен-Реми и Луиза, первая с отчаянием, вторая с радостью.

– Да, мадам.

Госпожа де Сен-Реми опустила голову: удар был слишком силен.

Но она почти тотчас же выпрямилась, чтобы выпустить в противницу последний снаряд.

– О, – сказала она, – такие обещания дают нередко. Люди тешат себя безумными надеждами, но в последнее мгновение, когда приходит время исполнить обещание и осуществить эти надежды, влияние, на которое рассчитывали, вдруг рассеивается как дым.

– Сударыня, влияние моего покровителя несомненно; его обещания равносильны выполнению.

– А не будет ли нескромностью спросить имя этого покровителя?

– О, ничуть! Мой покровитель – этот господин, – поклонилась Монтале, указывая на Маликорна, который в продолжение всей этой сцены сохранял самое невозмутимое хладнокровие и самую комическую важность.

– Господин Маликорн! – воскликнула г-жа де Сен-Реми, разражаясь хохотом. – Человек с таким могуществом, обещания которого равносильны выполнению, – это господин Маликорн?

Маликорн улыбнулся, а Монтале вместо ответа вынула из кармана патент на должность фрейлины и показала его г-же де Сен-Реми.

– Вот патент, – сказала она.

Свершилось! Бросив взгляд на чудесную бумагу, бедная женщина опустила руки, выражение безграничной зависти и отчаяния исказило ее лицо, и, чтобы не упасть в обморок, она опустилась на стул.

Монтале не злоупотребляла своим торжеством; она была не способна чрезмерно радоваться победе и унижать поверженного врага, особенно когда врагом этим была мать ее подруги.

Маликорн был менее великодушен. Он принял важную позу и развалился в кресле с таким непринужденным видом, за который два часа тому назад ему, наверное, пригрозили бы палкой.

– Фрейлина молодой принцессы! – повторила еще не совсем поверившая г-жа де Сен-Реми.

– Да, и только благодаря хлопотам господина Маликорна.

– Это невероятно. Правда, Луиза, это невероятно?

Но Луиза молчала, задумчивая, почти печальная. Приложив руку к своему красивому лбу, она вздохнула.

– Однако, господин Маликорн, – вдруг спросила г-жа де Сен-Реми, – что вы сделали, чтобы добыть это место?

– Я попросил об этом одного из моих друзей.

– А, у вас есть при дворе друзья, которые могут давать вам такие доказательства своей дружбы?