Ночной летун - Кинг Стивен - Страница 6

- Видно, это большой силач, - говорил Дизу один из совместителей, старина Бак, он любил наряжаться, и человек был спокойный, но уж если его разозлишь, так держись. Как-то он в боксе завалил мужика на карнавале в Покипси в позапрошлом году. Такие драки, конечно, незаконные, но Баку нужны были бабки, чтоб починить его стары "пайпер", и он в боксе завалил этого типа. Получил двести зеленых и отдал ремонтной компании за два дня до того, как на него собрались накапать.

Совместитель покачал головой с искренне сокрушенным видом, и Диз пожалел, что не распаковал свою камеру. Читателям "Биде ньюс" понравилось бы это длинное, морщинистое, удрученное лицо. Диз отметил про себя, что надо выяснить, была ли у Бака Кендалла собака. Снимки собак погибших людей тоже берут читателей "Биде ньюс" за живое. Вы сажаете пса на крыльце дома покойного и даете подпись: "ДОЛГОЕ ОЖИДАНИЕ БАФФИ НАЧИНАЕТСЯ" или что-нибудь в этом роде.

- Какой ужас, - сочувственно произнес Диз.

Совместитель, вздохнув, кивнул,

- Видно, достал его сзади. Только так я себе представляю.

Диз не ведал, с какой стороны достали Джерарда "Бака" Кендалла, но знал, что на сей раз у жертвы не было вырвано горло. Были отверстия, через которые "Дуайт Ренфилд", видимо, высасывал кровь. Как заявил следователь, отверстия находились по обе стороны шеи: одно в яремной вене, другое в сонной артерии. Они совсем не походили на маленькие, едва различимые укусы. В отчете следователя говорилось о сантиметрах, но Диз живо представлял себе масштабы, а Моррисон поручил незаменимой Либби Граннит объяснить понятным языком то, что вытекало из рассказа следователя: либо у убийцы были такие зубы, как у Великоножки - любимого персонажа газеты, либо он проделал отверстия в шее Кендалла более прозаическим способом - с помощью молотка и гвоздя.

"СМЕРТОНОСНЫЙ НОЧНОЙ ЛЕТУН УБИВАЕТ ЖЕРТВЫ ПИКОЙ И ПЬЕТ ИХ КРОВЬ", подумали два человека в разных местах в один день. Неплохо.

Ночной Летун запросил разрешение на посадку в аэропорту Лейквью вскоре после 10.30 вечера 23 июля. Кендалл разрешение дал и зафиксировал уже знакомый бортовой номер: N 101BL. В графе "имя пилота" Кендалл записал: "Дуайт Ренфилд", а "тип самолета" - как "сесна-337 скаймастер". Не упоминались ни красные трубки, ни, разумеется, развевающийся плащ с крыльями, как у летучей мыши, снаружи красный, как пожарная машина, а внутри черный, как негритянская задница, но Диз во всем этом не сомневался.

Ночной Летун прибыл в аэропорт Лейквью вскоре после десяти тридцати, убил здоровенного мужика Бака Кендалла, высосал его кровь и улетел дальше на своей "сесне" до того, как Дженни Кендалл приехала в пять часов утра двадцать четвертого угостить мужа свежими вафлями и обнаружила его обескровленный труп.

Пока Диз стоял возле сарая, служившего одновременно ангаром и диспетчерской аэропорта Лейквью, ему пришло в голову, что, если ты сдаешь кровь, максимум того, что тебя ожидает, - стакан апельсинового сока и "спасибо". Зато если ты забираешь кровь - точнее, высасываешь ее, то на твою долю достаются аршинные заголовки. Когда Ричард Диз, вылив остатки невкусного кофе на землю, направился к своему самолету, чтобы лететь дальше в Мэриленд, он подумал, что у Бога, наверное, малость тряслись руки, когда он доделывал свой предполагаемый шедевр - Венец творения.

6.

Теперь, через два часа после вылета из Вашингтона, дела вдруг пошли гораздо хуже, причем обстановка переменилась с поразительной внезапностью. Посадочные огни исчезли, но Диз обнаружил, что погасли не только они половина Уилмингтона и весь Райтсвилл-Бич погрузись во тьму. Радиомаяк работал, но когда Диз схватил микрофон и заорал: "Что случилось?" Ответьте мне, Уилмингтон!" - он ничего не услышал в ответ, кроме треска помех и каких-то голосов, еле звучавших в отдалении.

Он в сердцах отбросил микрофон, не попав на крючок. Груша свалилась на пол кабины, запутавшись в проводах, и Диз забыл о ней. Рывок и крик были чисто инстинктивными, не более того. Он знал, что произошло, так же точно, как и то, что солнце садится на западе... где оно очень скоро очутится. Видимо, молния попала прямо в силовую подстанцию аэропорта. Вопрос в том, удастся ли каким-то образом добраться туда.

"У тебя разрешение", - сказал один голос. Другой немедленно (и справедливо) возразил, что это все дерьмо. Тебя учили, что делать в подобной ситуации, еще на летных курсах. Логика и устав требуют направиться на запасной аэродром и попытаться связаться с тамошним диспетчером. Посадка в аварийных обстоятельствах может рассматриваться как нарушение и караться большим штрафом.

С другой стороны, не сесть сейчас - именно сейчас - означает упустить Ночного Летуна. Это может также означать потерянную жизнь (или жизни), что, впрочем, мало волновало Диза... пока к нему не пришло озарение в виде огромного газетного заголовка:

"ГЕРОЙ-РЕПОРТЕР СПАСАЕТ... (вставить число настолько большое, насколько позволят широкие пределы доверчивости читателей) ЧЕЛОВЕК ОТ ВЗБЕСИВШЕГОСЯ НОЧНОГО ЛЕТУНА".

"Скушай это, лох", - подумал Диз и продолжал спускаться к дорожке 34.

Огни полосы внизу, будто одобряя его решение, вспыхнули, затем снова погасли, оставив голубое послесвечение на сетчатке его глаз, которое мгновение спустя приобрело болезненно-зеленый оттенок гнилых слив. Тут мерзкие помехи в приемнике исчезли, и голос Лоха завопил:

- Держи вправо, N 471B; "Пидмонт": держи влево; Боже, о Боже, столкновение в воздухе, кажется, будет столкновение в воздухе...

Инстинкт самосохранения у Диза был столь же обостренным, сколь у антилопы, вечно опасающейся львов. Он даже не заметил проблесковых огней "боинга-727" компании "Пидмонт эрлайнз". Он бросил свой "бич" вправо, насколько это было возможно, - и с удовольствием засвидетельствует тот факт, если останется жив, - не успел Лох произнести второе слово. Промелькнуло мгновенное ощущение какой-то огромной массы в нескольких сантиметрах выше, а потом "бич-55" тряхнуло так, что предыдущая болтанка показалась скольжением по ледяной глади. Сигареты вылетели у него из нагрудного кармана и рассыпались по всей кабине. Почти темное небо Уилмингтона накренилось, словно спятило. Желудок у него сокращался так, будто хотел протолкнуть сердце через горло прямо в рот. По левой щеке потекла слюна, словно ребенок, скатывающийся со скользкой горки. Карты летали по кабине, как птицы. Воздух снаружи сотрясался от рева реактивных двигателей. Одно из стекол в четырехместном пассажирском отсеке вдавило внутрь, и воздух, завихрясь, ворвался туда, будто ураганом выметая все, что не было привязано.