Нагибатор Сухоруков (СИ) - Кленин Василий - Страница 59

В целом, вторая атака оказалсь менее катастрофической, но совершенно безуспешной. Внутри деревни потери оставались близкими к нулю. Пара отрядов аколуа все-таки не выдержала и снова рванула на прорыв, но Теплый Ветер научил Моччитуа держать на этот случай стратегический резерв. И тот у нашего князя имелся. Всего две двадцатки, но они оперативно заткнули дыры, дали толимекам и чумбиа время, чтобы перегруппироваться.

Аколуа отошли, взяли деревню в блокаду и принялись думать: как быть дальше? Разумеется, рано или поздно у них должна была появиться мысль собрать всю многотысячную толпу и закидать защитников шапками. А после — тех, кто выживет — придать лютой и мучительной смерти. Чтобы бога радовались, прыгали на небесах от счастья и всё такое. Только это мы учли. И за вражеским войском постоянно наблюдали.

Поняв, что генерал аколуа крепко задумался о будущем, на авансцену вышла очередная подсадная утка в лице бойцов Глыбы. На этот раз целая сотня. Теперь парни были в своем, шли походным строем и, как бы внезапно, наскочили на временный лагерь аколуа. Замерли в замешательстве, не зная, что делать: бежать или кланяться. Подолы теребят, смущаются.

Захватчики тоже напряглись: это еще что за перцы? Почему не знаем? Но, может, эти чужаки не враги? Надо проверить! И какой-то вожак с личной охраной пошел навстречу, демонстрируямирные намерения всеми частями тела… Когда переговорщики подошли на удобное расстояние, наша сотня просто нашпиговала их дротиками!

Подлый расстрел дипмиссии произошел на глазах у всего воинства. Аколуа заревели от ярости и кинулись восстанавливать справедливость. Я до сих пор толком не понимал, как устроена их армия. Похоже, что четких подразделений, как у меня, у них нет. Просто большой вождь собирает малых вождей, те приводят с собой бойцов. Сколько могут или сколько положено. И воины привыкли слушаться только своего вождя. В такой схеме неизбежны проблемы с дисциплиной. Ближники убитого кинулись в бой сходу, несколько вождей заорали «мочи козлов!», и их отряды рванули следом. Похоже, пока главнокомандующий аколуа среагировал, человек 700 уже были вне зоны досягаемости его глотки.

Я не знаю, почему тот не попытался ситуацию изменить. Ясно, что он не подозревал о засаде. Ибо подмогу вслед не послал. Но и возвратить никого не пытался. Наверное, решил, что наказать «козлов» необходимо. Либо просто не мог заставить остановиться воинов, которые взывали к праву мести. Не знаю.

Но точно знаю, что мои ребята ждать расправы не стали, и кинулись наутек. Ага, ровно, как пять дней назад! Но, если люди не учатся, то кто им виноват? Опять же, заманивали врага по-разному и с разной целью. Сейчас — с целью уничтожить. Группа золотых неслась, сверкая пятками в то самое ущелье, где пряталось наше союзное войско. Только сейчас оно было не В ущелье, а НАД ним. Лучники, стрелки из Уекахуа и Чапопотилы заранее вскарабкались на отвесные склоны, подняли туда весь наличный боезапас и ждали часа икс. Когда группа золотых метеором пронеслась по дну ущелья и попряталась в заранее помеченных схронах — этот час настал.

На аколуа обрушился плотный град стрел, камней, дротиков и прочего смертоносного хлама. Могу себе только представить кровавое варево, образовавшееся на дне ущелья. Белым был дан четкий приказ отстреливать тех, кто идет сзади, чтобы у преследователей подольше не возникало желание отступать. Захватчики ринулись на скалы, но взбираться по ним было непросто и в менее критической обстановке. Самых шустрых союзники сбивали первым делом.

Всё это время, пыхтя и громыхая щитами и доспехами, гору оббегали черные. Их задачей было, как можно быстрее добежать до устья ущелья, чтобы перекрыть его своим строем. Главное в нашем плане: чтобы из этой мясорубки не ушел никто. Когда аколуа ринулись назад, боеспособных среди них осталось сотни три. Почти в два раза больше чем воинов Горы, но это были испуганные, измученные, растерянные люди, а черные… разве что слегка запыхались, выстраивая стену щитов.

Аколуа были хорошими воинами. Опытные, отлично вооруженные по местным мерках. Но их натиск рассыпался о ростовые щиты, как горох. А сверху еще падали стрелы и камни. Да из щелей повылезали золотые — мастера индивидуального боя.

В общем, не ушел действительно никто. Пока черные методично обходили ковер из тел и старательно добивали раненых, золотые опять устроили маскарад. Сняли с мертвых их плащи, взяли щиты. Аколуа еще любили на головах носить… то ли шлемы, то ли маски в виде хищных птиц и зверей — узнаваемая деталь. Вот их стражники Глыбы тоже на себя надели. И, как только всё союзное войско собралось в кулак — двинулись во главе общей колонны.

Уже смеркалось, когда колонна союзников подошла к лагерю аколуа. А в сумерках видно хуже всего. Вроде бы и не ночь, а всё размывается, становится нечетким, однообразным каким-то. Когда в такое время в лагерь возвращаются воины, ты смутно видишь знакомые щиты, плащи, звериные маски — и не приглядываешься внимательно.

Переодетые (в очередной раз) золотые подошли почти вплотную к крайним группам отдыхающих аколуа, когда кто-то, наконец, заметил обман. Но мои воины уже рванули в атаку, а из-за их спин выдвигались белые, черные, союзники. В короткий срок весь лагерь был вовлечен в битву. Здесь оставалось еще не меньше тысячи человек, правда, среди них многие были в разной степени ранены. Но всё равно — гораздо, гораздо больше.

Зато все они сильно увлеклись схваткой с врагом из леса и напрочь забыли про деревеньку. А в ней сидело почти пятьсот, пусть не самых лучших, зато отдохнувших воинов! Плюс командир хороший (я не о Моччитуа, а о Теплом Ветре), который и отлично знал, что бить в спину — это самое милое дело! Толимеки с чумбиа держались наготове, а, как только шум побоища до селения дошел — молча ринулись в атаку. Опыт ночных боев мы уже имели, поэтому все воины заранее повязали на головы белые лоскуты. Теплый Ветер хотел, конечно, их построить, чтобы ударить по врагу максимально мощно… но это уже выходило за рамки установок аборигенов. Они выбегали на оперативный простор, видели манящие спины аколуа — и теряли последние нити управляемости. Кровь била в голову, жажда геройства закипала в крови — и осажденные окатили тыл войска захватчиков, не сильной волной, а рваными брызгами.

Да, удар вышел крайне слабым. Но это вышло в темноте! Внезапно! В спину! Конечно же, аколуа запаниковали. Вместо того, чтобы организовать отпор, пока толимеков с чумбиа было мало, они что-то кричали, кого-то звали или проклинали. И постепенно, на новом фронте сконцентрировались все пять сотен бойцов. Аколуа окончательно лишились численного преимущества. Но это всё еще оставалась достаточно организованная, подготовленная армия воинов с большим боевым опытом. Такие в трудную минуту не запаникуют.

И это, еще на этапе планирования битвы, учел Глыба.

— Когда станет совсем трудно, нужно дать им шанс для спасения, — предложил Прекрасная Слеза. — Если ягуар в ловушке не видит выхода, он будет драться так отчаянно, что не поздоровится и охотникам. А вот если появится лазейка — зверь начнет думать о спасении.

Такую лазейку мои воины и организовали. Продуманную до мелочей — мы даже учли, куда лучше бежать этим аколуа. Точно не на восток, в сторону лагеря. Поэтому проход «сам собой» возник в противоположной стороне, чтобы захватчикам пришлось бежать в сторону реки. Наверное, сотни три смогли воспользоваться этой возможностью. Толимеки из Чапопотилы старательно гнали их до самого берега, символично загнали в воду Кровавой и осбтреливали ло последнего дротика и камня, чтобы ребята уж точно какое-то время не думали вернуться на восток.

А в это время возле селения мои четлане активно добивали раненых… и отрезали им головы. Самая жуткая часть нашего плана, но без нее было никуда. Сломить дух оставшихся в главном лагере войск можно только так.

Часть ночи союзное войско провело в тревожном отдыхе, дабы хоть немного набраться сил. А затем, еще до рассвета, воинство трех племен двинулось на восток. В селении остались почти все чумбиа, которые оберегали раненых (которых набралась тьма-тьмущая!), собирали трофеи и утилизировали трупы. Так что в последний поход двинулось всего около четырехсот человек — тех, кто еще был жив и здоров. И у каждого с собой было по две или даже три отрубленных головы врага.