Нагибатор Сухоруков (СИ) - Кленин Василий - Страница 48

— Мне прискорбно признавать это, четланский владыка. Предки с грустью смотрят на своих правнуков из-за их деяний. Но даже они не в силах всё исправить. Мой долг и мои клятвы обязывают меня исполнять волю законного правителя — князя Такоциана. Не хочу наговаривать на него, но спина князя всё хуже переносит тяжесть власти. Атотола своим змеиным языком проник в самый его разум, отравил речами… даже запугал. И в итоге мне пришлось исполнять повеление своего владыки и вести моих воинов против четлан…

Я слушал многословные напыщенные речи чванливого командира и наблюдал полное расхождения формы и содержания. С одной стороны форма: гордая спина, мужественный голос, напыщенные словеса. А с другой: он сдает всех подряд, выгораживая себя любимого. Верности князю в этом человек было ни на грош. А страхом воняло за километр. Похоже, пытки отменяются. Немного лести, немного завуалированных угроз — и Коллиль наш с потрохами. Главное, дать ему возможность сохранить лицо.

— Достопочтенный Коллиль, — начал я осторожно подводить пленника к расставляемой ловушке. — Ты ведь очень любишь народ Уекахуа.

Это был не вопрос, но воевода старательно кивнул.

— Думаю, тебе, как и мне не хотелось бы, чтобы селения вашего княжества утонули в крови. И у тебя есть возможность спасти своих людей. Спасти честь и достаток, Уекахуа. Думаю, благодарность духов предков к тебе станет неиссякаемой… Да и моя благодарность тоже чего-то стоит в этом мире.

Большая красномордая рыба распахнула пасть и ринулась на крючок.

…Когда Коллиля увели к прочим пленникам, мы обсуждали за костром только один вопрос: куда пойти в первую очередь? Атотола, конечно, сберег немало сил, сохранил управление и оставлять его на свободе опасно. Больно деятельным оказался парень. Но при этом, мы ясно понимали, что захватывать его столицу сейчас бессмысленно: там только ветер гуляет по пустынным улицам. А с другой стороны. Практически к нам в руки падает перезрелый плод. Сочный, вкусный, сладкий! Уекахуа в полном раздрае, армия рассыпалась по джунглям, управления толком нет, а главный воевода изо всех сил старается угодить новой власти в моем лице. И самое важное: у меня полное моральное право на ответный ход. Откладывать «ловлю падающего плода» опасно. Может руководство организоваться, может Коллиль «одуматься»… Могут вообще другие подобрать.

Решение оказалось нелегким.

Разговоры в тени — 7

— Туа! Туа! — малыш Чокопиц нёсся по темному коридору и вопил во всю глотку. — Ты где?

— Да не кричи! Вот она я, — юная княжна высунула голову из-за занавески.

— Туа-Онче, там дядя Коллиль вернулся, — громким шепотом поведал брат, а огромные распахнутые во всю ширь глаза малыша кричали то, что не решались озвучить губы: «Прячься!».

— Коллиль? — княжна сама не знала, чего больше в ее голосе: страха или удивления. — Его войско вернулось уже третьего дня…

Точнее, то, что осталось от многих сотен, которые вышли из Уекахуа. Оборванные, усталые, они прямиком отправились в тронный зал. А кто их остановит? Коллиль ведь забрал практически всю стражу. Девушку, конечно, не пустили, но дворец она знала великолепно. Туа-Онче устроилась за стенкой у большой трещины справа от трона и прекрасно слышала душераздирающие рассказы о разгроме. О страшных четланах, от которых отскакивают дротики, о сияющем оружии, которое пробивает всё. О кровожадном уроде по имени Сухая Рука, который поедает трупы врагов, а их души отдает на расправу своему золотому богу. Дедушка сидел молча, не в силах держать спину прямо, голова его тряслась сильнее обычного, а на правой щеке (Туа-Онче видела только правую щеку) слезы пробирались вниз по лабиринту бесконечных глубоких морщин.

— Чокопиц, беги немедленно к себе, — строго велела братце девушка. — Сиди с теткой и никуда не ходи! Слышишь?

Малыш закивал, а потом ухватил сестру за плащ.

— Ты что, пойдешь туда? — испуганно спросил он.

— Конечно, пойду! — Туа-Онче топнула ножкой в мягких сандалиях из оленьей кожи. — Мы — князья Уекахуа.

— Я тоже… князь, — неуверенно просопел Чокопиц.

— Ты тоже, братик, — голос девушки потеплел. — Но сейчас ты должен быть с теткой.

Глубоко вдохнув, она пошла вперед. Коллиль как раз подходил к широкому входу во дворец со старой резной лестницей из девяти ступеней. Подавив желание спрятаться, Туа-Онче запахнулась в плащ и стала ждать его ровно на границе света и тени.

— Туа! — фамильярно заворковал начальник стражи, растекаясь сальной улыбкой на широкой харе. — Ты как всегда прекрасна! Цветы бледнеют рядом с тобой.

— Ты сильно задержался, Коллиль, — с трудом контролируя голос, оборвала его княжна. — Твои воины вернулись три дня назад.

— А ну, цыц! — от улыбки не осталось и следа. — Я один сделал для Уекахуа больше, чем все войска твоего деда и этого болвана Пеликана. Где Такоциан?

— Дедушка очень болен, к нему нельзя, — Туа-Онче встала посреди коридора, заслоняя дорогу в большой зал.

— Тебя забыл спросить! — И Коллиль схватил ее за руку, сдвигая в сторону.

Он схватил ее за руку! Девушка задохнулась от страха, омерзения и удивления. Раньше он такого себе не позволял. Комплименты. Похабные намеки. Порой и нагрубить мог. Но схватить княжну!

«Это всё потому, что папа умер… При папе он себя такого никогда бы не позволил».

К сожалению, старший сын Такоциана умер. И все остальные его сыновья тоже. И даже всех братьев своих дедушка пережил, хоть, и был самым старшим. Остались у него только она и малыш Чокопиц.

— Ты бы лучше пошла к себе Туа-Онче, — бросил глава стражи через плечо. — И принарядилась, как полагается твоему положению. Скоро во дворце будет высокий гость… Очень высокий!

Коллиль гадко рассмеялся. Догадка пронзила сердце княжны.

— Ты?! Ты привел его сюда! Сухую Руку! — только сейчас она поняла, что множество мужчин в низу улицы — это не их стража и даже не ополчение селян. Это страшные четлане!!!

— Молчи, глупая, о чем не понимаешь! — страшно ощерился воевода. — Он бы и сам сюда пришел. Его маленькое воинство наголову разгромило оба ополчения — и твоего деда, и Атотолы. Глупый Пеликан хвастался, что научился воевать на четланский манер… Ничему он не научился, бросил нас одних, сам сбежал. Чему там учиться, если на стороне Сухой Руки самые могучие духи! И теперь некому защищать Уекахуа! Никого не осталось. И только я вас всех сейчас и спасаю… Иди, наряжайся! — рявкнул он и распахнул двери большого зала.

Туа-Онче никуда не пошла. Прикованная страхом, она оставалась на месте и, не моргая, смотрела, как медленно, неспешно приближаются четлане ко дворцу. Такие веселые, беззаботные. Жуткие. Люди вокруг с криками разбегались, но горцы никого не ловили, не грабили. Они даже махали толимекам руками и хохотали, видя испуг на лицах селян.

Конечно, она сразу не приметила его. Владыку всех четлан, который топит своих врагов в их же крови. Который указывает на кого-нибудь своей скрюченной сухой рукой — и этот человек падает замертво! Не приметила, потому что плащ его был завязан над левым плечом, а потому скрывал правую руку. А во-вторых, правитель горцев шел сам! Ногами! Впереди всех! Практически один! Без придворных! Только один невзрачный воин с палкой в руках шел за его правым плечом.

Разве так ходят правители?!

Сухая Рука бодро взбежал по лестнице. Девять ступеней, но он сделал всего четыре шага — такой он был высокий, что легко перешагивал через ступеньку. Страшный владыка горцев встал прямо перед ней, нависая всей своей огромной жуткой тушей. Туа-Онче продолжала стоять. Замороженная страхом.

— Ты здесь служишь? — спросил чужак по-толимекски, смешно коверкая слова.

И улыбнулся! Широко так. Почти по-детски.

Но Туа-Онче, по-прежнему, не могла вымолвить ни слова. Только отрицательно качнула головой.

— Жаль… А ты не знаешь, как пройти к местному князю?

«Как пройти к местному князю»! Девушка вспыхнула, фыркнула! О чудо! Она снова могла двигаться. Княжна уже во второй раз топнула мягко ножкой, развернулась и ушла прочь. Не боясь повернуться спиной к этим злобным варварам.