Закат Человечества (СИ) - Тихий Даниил - Страница 40

Отмороженный ублюдок, приподнятый мной и оторванный от земли полетел спиной на острые камни склона, ну а я естественно — в сцепке с ним.

ВОЛК!!!

Мир крутнулся вокруг горизонтальной оси, и мы загремели по склону. Борьба среди острых обломков и торчащей арматуры мало похожа на борьбу на матах. Я моментально ушиб руку едва её не сломав, и потерял опору под ногами из-за наклона породы под ними.

Моему оппоненту было не лучше, но, к большому сожалению, бросок о камни не дал должного эффекта и не сломал уроду позвоночник. Топтун охнул, звук удара вышел глухим и сильным, а дальше нас поволокло влево и вниз, чего я допустить ну никак не мог. Потому что пронестись десятки метров по крутому склону означало подписать себе смертный приговор.

Разорвав сцепку пользуясь доминирующим положением и сорвав с себя вцепившуюся руку, я едва не получил удар ножом в сердце. Повезло, что костюм собирателей плоти держал заточенную сталь безо всякого труда.

Отпихнул топтуна ногой и дальше он покатился в одиночестве. Пара кувырков, срывающиеся с камней пальцы, обрывки резины и пучок арматуры, вставший на пути развёрнутого инерцией ублюдка, пронеслись перед моими глазами за пару мгновений.

Встречу с арматурой попытавшийся меня убить урод не пережил. Так и остался на склоне, разбившись о ржавое железо.

Стоит ли говорить, что поднимался на стоянку я злой словно чёрт?

Пухлый за секунды нашей стычки со вторым топтуном только и сумел что подняться с пятой точки и теперь стоял, заламывая руки.

— Вы целы?

Хотелось дать ему по мордам, но втянув воздух сквозь фильтр маски я приказал себе успокоиться. То, что одному уроду сорвало крышу ещё не является достаточным поводом чтобы распускать руки и мордовать второго топтуна.

Щёлкнув крепежом и оттянув край маски, я харкнул на камни и буркнул:

— Цел.

Волка я заметил ещё на подъёме, его фигура хорошо просматривалась на фоне неба. Напарник замер на краю склона и был готов поддержать выстрелом. Он видел развязку и поймав мой взгляд скрылся.

Понял, что второй топтун не участвует в конфликте.

Я сел на своё место. Осмотрел прислонённый к камню сокол, радуясь, что он не пострадал и краем глаза следя за толстяком убедился, что тот тоже уселся и не помышляет выкинуть что-нибудь столь же безумное, как это сделал его напарник.

Хотел ли я спросить его о случившимся? — конечно да! Мысли сами собой роились вокруг распластанного на арматуре трупа.

Что толкнуло его на этот безумный поступок? Наркотики? Стресс? Психоз, вызванный тяжёлой жизнью или потерей близких?

В любом случае спусковым крючком этой ситуации был я сам. Это я спровоцировал его грубыми словами. Раздул недовольство в пожар ненависти спровоцировав удар.

Погружаясь в самокопание, я спросил сам себя — переживаю ли я за его смерть? И самое главное — виновен ли я в ней?

Сняв пневматическую винтовку с рюкзака, я отметил, что дыхание успокоилось и убеждая себя в том, что делаю это не для того, чтобы посмотреть на мертвеца, приложил приклад к плечу.

В оптику хорошо просматривался противоположный склон. Каменистая гряда и торчащий из-за неё угол-огрызок здания. Довернув оружие вправо, я осмотрел ближайшее пространство и заставил себя не смотреть в сторону убитого.

Убрал оружие на место. Сдержался.

Второй топтун нервничал. Скрючившись на камне, отстукивал нервный тик одной из ног. Вскоре по склону посыпались мелкие камушки, это вернулся Волк.

Спустился и мотнув головой в сторону подножья спросил:

Расскажешь?

Я пожал плечами:

— Неадекватная реакция, драка, итог сам видишь.

Волк окинул взглядом второго и снова повернулся к мертвецу:

Реакция на что?

Я поднялся и тоже взглянул на погибшего:

— Высказал недовольство по поводу смены маршрута. Я попросил его захлопнуть пасть. В ответ едва не получил булыжником в забрало.

Волк покачал головой:

Аллах свидетель иногда тебе нужно быть сдержанней с ними и меньше ругаться. Людям живётся непросто.

И больше не сказав ни слова начал взваливать на плечи рюкзак.

— Грубое слово повод для драки, но не повод для убийства. Он сам сделал свой выбор.

Целая рука сама собой потянулась к груди, туда куда стукнул острый нож, на моё счастье, не оснащённый плазменной дугой. Спорить не хотелось, да и чеченец был не тем, кто с радостью цепляется языками. Убийство есть убийство, и он прав в том, что моя вина в случившемся есть. Нахмурившись и глянув вниз, я снял с поясных креплений трос:

— Присмотри за округой. Нельзя оставлять мёртвому городу вещи, которые ещё могут послужить живым.

Цинично? Очень! Но я кожей чувствовал, что поступаю правильно. Слишком часто руины казались живым существом, благосклонно смотрящим на каждого, кто соблюдает их правила.

Вот и сейчас, произошедшее требовало своего, особенного ритуала.

Спуск к топтуну занял у меня несколько минут. Расстояние, которое он пролетел сорвавшись, невозможно было преодолеть напрямую. От первого адреналина, блуждающего по крови в случае любой стычки, я уже отошёл. Разболелось отбитая рука и заныло ухо. Аккуратно ступая и цепляясь, где руками, а иной раз и вовсе используя нож, я спустился к упавшему на арматуру топтуну, страхуя себя закреплённым на стоянке тросом.

Он приземлился на железо грудным отделом спины и теперь лежал неестественно выгнувшись, будто стараясь обхватить этот пучок арматуры раздробленной и сломанной спиной.

Химическая маска, имперский озк, гарнитуры простеньких ушных раций, берцы и даже перчатки были сняты мной с трупа примерно за десять минут. Шариться у него по карманам я не стал, но цепочку с крестиком снял, планируя отнести её после рейда на аллею памяти. Своеобразную усыпальницу, куда складывали личные вещи погибших в мёртвом городе и их фотографии.

Волк разглядел в нашем общем интерфейсе мой ушиб и на обратном пути помог мне с подъёмом. А я, сложив свёрток с вещами и чужой рюкзак в собственную сумку, задал резонный вопрос:

— Что нибудь увидел?

Волк покачал головой:

Там где их последний раз заметили нет никаких следов. Но если прикинуть возможные укрытия, то их всего три. Вон та щель. — Напарник указал рукой на узкий, вытянутый пролом в склоне, ведущую под землю, скорее всего на минус первые и парковочные этажи некогда стоящей тут высотки. — И два вон там, наверху.

Я проследил за его жестом, через синхронизацию вывел довоенную карту местности сохранённую на памяти ППК и нахмурился:

— Если они живы, не вижу причин почему ещё не покинули свои укрытия.

Снайпер двинулся дальше по склону, начиная движение к бетонной перемычке, способной стать для нас переправой через овраг, на склоне которого мы находились:

Они мертвы. Но нам всё равно нужно осмотреть эти места.

Первым делом мы исследовали помещения продуваемых ветром руин. Каждый раз оставляя топтуна снаружи, аккуратно ныряли в проёмы разрушенных стен и искали следы, ограничиваясь первыми метрами пространства перед входом.

Если следов не было, ныряли в следующий и так по кругу, не желая углубляться к центру здания и искать на свою голову приключений.

Через половину часа монотонной работы мы закончили, и я снова оттянул маску чтобы сплюнуть слюну:

— Не хочется мне лезть в подвалы и на парковку. Зелёная зона исследована достаточно, там тупик, обычный каменный мешок, отсечённый со всех сторон обвалами.

Если там будет опасно, выбраться быстро не сможем.

Я кивнул:

— Всё верно, но мы согласились помочь. Сегодня мы, а завтра нам.

С момента нашего выхода из Башни прошло два часа, но местность была противной, пересечённой и карабкаясь туда-сюда мы тратили гораздо больше сил чем рассчитывали. За забралом химической маски топтуна я видел блеск капелек пота, проступивших на его лице, но, к моему удивлению, пухлый не жаловался.