Гридень и Ратная школа! (СИ) - Гримм Александр - Страница 3

Старик лежал на печи, читал газету и со смаком смолил толстенную самокрутку. Если бы не настежь распахнутые окна, то я бы наверняка выплюнул собственные лёгкие. Самосад у старика в этом году уродился на диво ядрёный.

Водрузив миску с огурцами на накрытый стол, я разлил медовуху по деревянным кружкам и уселся на дубовую лавку. В нос сразу ударил густой запах наваристой гречневой каши с мясом. В животе заурчало. Захотелось тут же ухватить деревянную ложку и погрузить её в чугунный котелок, что стоял на столе, но я сдержался. Не положено. Сначала нужно соблюсти “этикет”.

Сейчас дед докурит папиросу, метким броском отправит бычок в распахнутое окно, почешет свою костлявую задницу, и только после с нарочитым кряхтением спустится к столу.

А пока этого не произошло, мне остаётся разве что глотать слюни, да разглядывать неброский интерьер горницы. Как будто я чего-то в ней ещё не видал? Из интересного здесь разве что воинское обмундирование моего благодетеля.

Прямо над печью, на которой до сих пор грел кости старик, висела шинель серого цвета. Хорошего качества и ладно скроенная. Видно, что фабричной работы. А рядом приткнулась винтовка. Этакая трёхлинейка, разве что калибром поболе. Оружие явно не охотничье — боевое. Такое не то что звериную шкуру продырявит, а даже кирпичную стену насквозь пробьёт.

На потёртом лакированном прикладе красовались многочисленные насечки. Я как-то пробовал их сосчитать, пока деда не было рядом, но сбился на сотой. Какой смысл в них таился я понял сразу, даже спрашивать не пришлось — уж слишком это было очевидно. По всему выходило, что бывшему десятнику княжьей дружины в своё время пришлось знатно повоевать. И я даже знал с кем…

Дед не раз хулил треклятых крестоносцев, что пытались насадить свою веру в Славии. Как минимум раз в пятилетку из-за дальних кордонов пограничных застав прибывали они — солдаты со стягами Христа. Пулей и штыком рыцари креста пытались выкорчевать сторонников старых богов и сделать эту землю своей, но как бы они ни старались, сколь бы часто не попирали сапогами земли славийцев, исход был всегда один — полный разгром.

Впервые о Крестовом походе я услышал, когда мне было пять, да и то уже после того, как врага разбили на границе. Оно и понятно, слухи до глухой деревни долетали с завидным опозданием.

Именно после этого случая дед всё же решил тряхнуть мошной и прикупил в дом радио — уж очень отставной вояка радел за сохранность родины. Да он и мне не раз повторял, что если молодняк вдруг даст слабину, то за ним Изяславом сыном Градислава дело не станет.

Но даже Крестовые походы — это такая мелочь на общем фоне. Меня куда больше беспокоили россказни деда о собственных боевых подвигах. Поначалу я думал, что он сочиняет небылицы или попросту бредит. Ну кто в здравом уме поверит в воев, отмеченных Перуном, что мечут молниями во вражеских солдат и технику или в великанов-богатырей, чью броню не берут ни пули, ни штыки. Про погонщиков Велеса, что ведут в бой лесное зверьё и прочую нечисть я и вовсе умолчу. Но больше всего меня рассмешил рассказ о загадочных последователях Небесного Кузнеца Сварога — этаких чудотворцах, которые и землю могут обратить россыпью патронов и броню танка рукой залатать. Причём, это лишь малая часть из того, о чём он мне поведал.

Поначалу думал я, что старый десятник после войны кукухой поехал. Думал так до тех пор, пока не послушал то самое радио…

— Ну, угостимся, чем боги послали, — дед наконец сполз с печи и умастил костлявый зад на дубовой лавке.

И года не прошло, а то я, грешным делом, подумал, что скоро с голоду окочурюсь.

Старик первым зачерпнул горсть парящей каши и тут же отправил содержимое ложки в рот. Через секунду я последовал его примеру.

Ели мы прямиком из чугунного котелка: я аккуратно, чтобы не обжечься, а дед просто закидывал еду в топку. Казалось, температура пищи его совсем не смущает.

Каша удалась на славу, впрочем, другую Матрёна и не варила.

Матрёна — это наша соседка. Вдова, которая за малую деньгу может состряпать обед или постирать вещи. Старик частенько прибегает к её услугам и это не потому, что мы с ним такие уж "безрукие". Хе-хе. Просто дед мне попался дюже сердобольный, вот он и подкидывает деньжат одинокой бабе. Благо, пенсия десятника позволяет.

— Вкуснота! — старик сыто отрыгнул и за один присест осушил литровую кружку. — А вот медовуха подкачала. Сколько раз тебе остолопу повторять, не жалей мёду?

— Нормальная медовуха, ты просто вкуса не чуешь. Может помирать собрался?

— Ах ты негодник!

Лопатообразная ладонь пронеслась в опасной близости от затылка. Благо, я был готов к чему-то подобному и успел загодя убрать голову из-под затрещины.

— Посуду потом помою! — я ужом проскользнул мимо деда и бросился в сени. Там наспех нацепил сапоги, после чего распахнул входную дверь и выскочил на крыльцо.

Уф, пронесло! В этот раз обошлось. Повезло, что старик не кинул мне вслед кружку. Но дома всё равно лучше пока не появляться, а то с него станется исправить это недоразумение.

— Ой, неужто опять за языком не уследил? — девичий голосок прозвучал на манер звонкого колокольчика.

За забором стояла Рада. Девчушка моего возраста с озорными веснушками по всему лицу и хитрющим взглядом ярко-зелёных глаз. Та ещё бестия. Дочка нашего кузнеца и по совместительству племянница главного охотника артели. Одета она была на мужской манер в штаны и рубаху. На тощем плече девчонки висело ружьё, видать, как раз возвращалась с охоты.

— Много будешь знать, мало будешь спать, — отмахнулся я.

— Да я и так ночами не сплю, всё о тебе думы думаю, — деланно покраснела девица.

Снова-здорово! Опять она за своё. И ведь нормально раньше общались, но вот наступило половое созревание и девку как подменили.

— Ой, а я как раз в лес за ягодами собираюсь, проводишь? — и глаза такие честные-пречестные, словно у депутата во время предвыборной речи.

— Угу, а ягоды ты собралась в ствол ружья собирать?

Ни корзины, ни короба у девушки с собой, конечно же, не имелось.

— Ну…я могу и рубаху снять, в неё и соберём, — девушка гордо расправила плечи, выставляя на обозрение своё "богатство".

— Дома снимешь, когда не видит никто.

Дожили. Казалось бы, это ведь не я соблазняю ребёнка, а она меня, но всё равно неловко. Телом-то я ещё малец, а вот разумом давно уже нет. Ну какого взрослого мужика впечатлит вчерашняя малолетка? Разве что больного на всю голову. Будь Рада постарше хотя бы на пару годков дело другое, но боюсь, к тому времени она уже найдёт себе суженого. Иной мир — Иные правила. Здесь выйти замуж в шестнадцать — это не название передачи на ТВ, а вполне обыденная реальность.

— Ну хоть до крыльца проводи, — обиженно насупились девчонка.

— До крыльца провожу.

А чего не проводить? Возвращаться обратно мне не с руки, пускай старый пердун сначала пар выпустит. Да и к отцу Рады у меня имелось кое-какое дельце.

Дом девушки находился на отшибе, как раз неподалёку от рабочего места отца. Так уж было заведено, что кузница ставилась подальше от основного селения. То ли для того, чтобы не подвергать опасности соседние дома, то ли из-за постоянно доносящегося от кузни шума.

Пару минут шли молча. Девушка дулась, а я подбирал слова, чтобы её не обидеть.

— Рада, ну вот скажи, что ты во мне нашла?

— Люб ты мне, — девчушка пожала плечами.

— Да за что меня любить-то? Ни роста, ни стати, да ещё и калекой уродился.

— Глупый ты. Неужто любят за что-то? По душе ты мне пришёлся вот и весь сказ. Разве сердцу прикажешь?

Уж сколько лет я провёл среди этих людей, а до сих пор не могу их не понять. Странные они, какие-то нерациональные и оттого немного пугающие. Ладно бы девка запала на сына старосты: красивого русоволосого парня, который постоянно щеголяет в новых одёжках. Или на худой конец влюбилась в юного подмастерья отца: статного молотобойца с богатырским размахом плечь и тонкой талией. Так нет же, она словно банный лист прицепилась именно ко мне.