Удача любит смелых (СИ) - Шу Алекс - Страница 69

Опять этот быстрый, острый, как кинжал взгляд из-под черных бровей. Заметив, что я срисовал его реакцию, вор добродушно улыбнулся и погрозил пальцем:

— Я прав — ты очень умный. На ходу, как у вас русских говорят, подметки рвешь. Страшно с тобой говорить, дорогой, человека насквозь видишь.

— Батоно Тенгиз, не прибедняйтесь, — я растянул губы в вежливой улыбке. — Мне до такого волка как вы, очень далеко.

— Подхалим, — засмеялся, довольный похвалой вор. — Так что, будете продавать сигареты или нет?

— Пять минут, нужно кое-что прикинуть для окончательного ответа — попросил я.

— Хорошо, — вор, не торопясь, привстал с лежака, подхватил бутылку вина со стола и налил темно-вишневого вина в пузатый бокал. — Жду ответа.

Я призадумался. Отказываться в этом случае не стоило. Тенгиз обидится, перестанет нас воспринимать как людей, с которыми можно иметь дело. Да и когда такое бабло идёт в руки, всегда стоит рискнуть. Удача любит смелых. Но и об осторожности забывать тоже не следует. Варианты, как реализовать сигареты имеются. Первый — продать в Москве. Подключим Юджина и Айвана, тьфу, Женьку и Ваньку. Фарцовщики сигареты раскидают. И родня Ашота поможет со складом, реализацией. С машиной тоже что-нибудь придумаем, вопрос решаемый, сигареты сами загрузим-разгрузим, нас шестеро, если что, Гурама и других парней с разрешения патриарха подтянем. Но этот вариант не очень нравится. Всё-таки, фарцовщики — птицы не очень крупного полета. Сигареты сразу не толкнут, им придется с ними какое-то время возиться. Риск, что они засыпятся, тоже присутствует. Тем более, эти пацаны перед следаками долго запираться не будут. Выложат всё что знают, чтобы срок скостили. А значит, менты могут выйти на нас. Нет, этот вариант буду реализовывать, если другой не прокатит.

Второй — отдать сигареты на реализацию Герману, более интересный. Плюсов гораздо больше. Во-первых, по рассказам афганцев и моему первому впечатлению — мужик-кремень. Такой не сдаст. Во-вторых, обладает собственной командой. Собрать верных людей для разгрузки-погрузки, ему раз плюнуть. В-третьих, имеет связи на заводе, среди крупных цеховиков и деловых. Поэтому вполне может найти машину, склад и раскидать сигареты относительно быстро. В-четвертых, он возьмет на себя весь геморрой: продажу, хранение, организацию процесса транспортировки, если договоримся, конечно. В-пятых, об участии нашей команды будет знать он один. Решено, сначала поговорю с ним. Возвращаюсь в Кировакан, объясняю парням суть дела. Отправляю к нему Серегу на самолете, чтобы не терять время. Сам лечу в Москву, если Герман соглашается, звоню Абхазу, говорю Ленинградское направление. Надо, кстати, продумать условные фразы так, чтобы только нам понятно было, о чем речь. Если командир отказывается, мчусь на всех парах к патриарху, предварительно общаюсь и пробиваю обстановку с фарцовщиками. Но только в том случае, если Герман откажется. Ему предложу такую схему. Нам с каждой пачки рубль, естественно, с учетом денег Абхаза. Всё что сверх этого — его. Должно прокатить. Фарцовщикам выставлю те же условия. Они «американские Мальборо» смогут распродать по два-три рубля за пачку. Другое дело, что Америкой тут не пахнет, но подделку никто не должен отличить, кроме настоящих фанатов этих сигарет. С планом разобрался, пора давать ответ вору.

— Мы беремся за это дело, — выдохнул я. — С утра уедем в Армению, сразу же пошлю людей в Москву и Ленинград, пробивать почву. Думаю, через несколько дней смогу тебе сказать, куда отправлять вагон с сигаретами.

— Я не сомневался, дорогой, что вы примете это предложение, — улыбнулся Абхаз. — Настоящим мужчинам всегда нужны деньги. Такую возможность упускать нельзя.

Глава 27

Утром я поднял всю команду, не дожидаясь пока товарищи отойдут от банкета, устроенного Тенгизом, после купаний в бассейне. Олег с Ашотом поднимались тяжело и нехотя. После обильных возлияний, товарищи чувствовали себя не очень. Гурам, наотрез отказавшийся от спиртного, чем неслабо удивил десантника, встал с рассветом и выглядел удивительно бодрым и свежим.

Я, ещё в прошлой жизни, наученный многочисленными корпоративами, пышными банкетами, дружескими застольями в ресторанах, тоже был почти в норме…

За свой стол кроме нас вор усадил Абрека и тощего парня со стеклянными глазами, сопровождавшего в московской поездке. Лохматый и бородатый здоровяк остался во дворе присматривать за имуществом босса и охранять дом.

Банкет, устроенный Абхазом, начался хорошо, под веселые шутки, анекдоты и жизненные истории, которыми в изобилии сыпали Абрек, радушный хозяин и мы с Ашотом. Тощий молчал, внимательно наблюдая за нами, своим ничего не выражающим пустым взглядом. У меня этот парень вызывал инстинктивное чувство опасливой настороженности. Болезненно худой со стеклянными глазами, он казался гораздо опаснее крепкого мускулистого горца, сидящего рядом с боссом. Как гремучая гадюка, пригревшаяся в тени теплых камней, и в любой момент способная одним укусом отправить к праотцам беспечного человека, неосторожно поставившего ногу рядом.

Банкет тем временем, продолжался. Абрек включил большой черный телевизор «Джи Ви Си», стоящий на тумбочке напротив. Подключил видеомагнитофон на нижней полке, вставил кассету и нажал клавишу «плей». Когда на экране появились знакомые лица Льва Дурова и Мухтарбека Кантемирова, народ оживился. Фильм «Не бойся я с тобой» в Союзе пользовался всеобщей любовью. Помню, как я, в прошлой жизни, будучи советским школьником, прогуливал школу, чтобы посмотреть утром вторую серию фильма, наполненную великолепными песнями и зубодробительными ударами загадочного «карате». И не только я, как потом оказалось. Добрая четверть пацанов из класса последовала моему примеру. Все мальчишки от восьми и до четырнадцати лет хотели быть похожими на легендарного учителя «японской борьбы без оружия» Сан Саныча и его друга Рустама. Полад Бюль-Бюль оглы с пронзительными эмоциональными песнями и близко не имел такой популярности, как эти двое.

— Любимый фильм шефа, — улыбнувшись, шепнул, сидящий рядом, Абрек.

«Джафар вызывает ностальгию о боевой молодости»? — чуть не выдал я. Но благоразумно удержался.

Так мы и сидели, ели, разговаривались, ненадолго прерываясь на просмотр особо интересных моментов фильма и красивых песен.

Когда на экране разбойник Джафар подло подстрелил благородного Рустама, сбежал к своей банде, начал нежно обнимать приведенного на убой барашка и напевать:

Но он противник лучше не бывает,

Ты упадешь, а он не добивает,

Ударишь в спину и не ждешь ответ,

Интеллигенту от себя спасенья нет.

Ухмыляющийся Абрек стал с чувством ему подпевать, а я чуть не заржал во весь голос. Главарь разбойников чем-то внешне напоминал Абрека. Такой же отморозок и душегуб с кудлатой бородой. Только Абрек повыше, покрепче, без черкески и кинжала.

Вдохновенный дуэт дореволюционного киношного и современного настоящего бандита с чувством исполняющих гимн о глупых лохах, выглядел донельзя забавно. Трогательное родство душ и менталитетов. Почти столетие прошло, а нравы на Кавказе не меняются.

Я с трудом сохранил невозмутимое каменное лицо. Увидел, что лицо десантника, прекрасно уловившего момент, начало расплываться в широкой улыбке и пнул его в голень подошвой кроссовка. Удар под столом прошел незамеченным. Десантник сразу прекратил лыбиться и страдальчески скривился. Дернулся вперед, потянувшись рукой к ушибленному месту, но глянул на меня и сдержался. Хозяин и его боевики ничего не заметили. Тенгиз увлеченно слушал песню, наслаждаясь каждым моментом. Абрек подпевал, дирижируя бокалом вина. Даже тощий с холодными глазами на пару минут отвлекся от изучения наших физиономий, переместив взор в телевизор.

Застолье, под веселую беседу и культовое советское кино, продолжалось. Я старался не напиваться. Пару раз, пришлось выпить до дна взятый из рук хозяина рог вина. В большинстве случаев, после громогласных и цветистых кавказских тостов, делал вид, что наслаждаюсь спиртным, касаясь губами сладкой вишневой жидкости, плещущейся в бокалах. На еду особо не налегал, хотя просто глаза разбежались, когда увидел всё это великолепие, приготовленное умелым поваром, после наших плесканий в бассейне. Сразу возникло впечатление, что коммунизм уже наступил. Правда, для отдельных, очень предприимчивых личностей. Чего здесь только не было. Я даже все блюда не смог попробовать. Бутерброды с красной рыбой, балык, салями, темно-бордовые кусочки бастурмы, сочная тушеная телятина в томатном соусе, называемая Тенгизом чашушули. В тарелки гостей хлебосольный хозяин собственноручно наложил большой ложкой горки оджахури, чем-то напоминающее наше жаркое, затем протянул нам плетеную корзину с горячими лепешками с адыгейским сыром — хачапури по-имеретински. На большом подносе лежали блинчики с красной икрой. Присутствовала и черная: в отдельных хрустальных вазочках.