Если хочешь быть богатым и счастливым не ходи в школу - Кийосаки Роберт Тору - Страница 48

Однажды в своей книге "Абелин Парадокс" Харвей спрашивал: "Не кажется ли вам странным, что практически все институты образования в нашей культуре, от детских садов до высших школ, называют мошенничеством процесс оказания и получения помощи?"

Общепризнанная истина гласит: одна голова хорошо, а две лучше. Японцы помнят об этом, и поэтому японские студенты обучаются в группах. Они понимают, что в то время, как кто-то силен в математике, ему требуется помощь и поддержка в другой сфере, в языке или музыке к примеру. Если кооперируются двое или несколько студентов, выигрывает каждый из них, причем каждая личность, обучаясь таким путем не теряет, а наоборот увеличивает чувство собственной значимости через оказание помощи своим товарищам. Это чувство коллективизма, взаимопомощи и самореализации обучает намного более важным вещам, чем получение высоких баллов, хотя честно сказать это тоже удается не без труда.

Западное образование нацелено на взращивание суровых индивидуалистов, абсолютно всемогущих, самодостаточных и одиноких. Эти супермены и супервумен знают все правильные ответы и редко, если не сказать никогда, ошибаются. Нет необходимости кому-либо что-нибудь им говорить. Они отделены невидимой, несокрушимой стеной от тех, кто слабее. Если ваша организация наполнена такими управляемыми исключительно собственным эгом индивидуалистами, у вас будет атмосфера нездоровой конкуренции и такой хаос, что этого вполне хватит и без внешних проблем. Западный бизнес соткан из предательских нападений, мелодрам и сплетен так же, как и менеджмент предполагает постоянную борьбу, в которой владельцы акций требуют постоянного увеличения оборотов, а служащие пытаются прыгнуть через голову другого, чтобы достичь верхушки словом каждый действует так, как будто в мире существует единственная достойная цель - удовлетворить личные нужды. Неудивительно, что на фоне такого всеобщего раздора мы падаем в глобальную экономическую пропасть.

Причина успеха Японии в бизнесе в том, что у них не принята внутренняя конкуренция. В японской культуре драмы и разного рода огорчения считаются неприличными. В Австралии я наблюдал худшую противоположность, где считается, что отсутствие внутренней борьбы не может быть показателем высокого уровня бизнеса, а если труд и менеджмент скооперировались бы, то это было бы просто не "по-человечески". Борьба - часть австралийской культуры бизнеса. Их экономика - отражение этого принципа, и люди за него расплачиваются. И все это начинается со школ!

Несколько преподавателей добилось значительного успеха в области кооперативного обучения. Единственная проблема в том, что в отличии от них, родители продолжают интересоваться, а как же успевает их маленький Джонни по сравнению с другими детьми в классе.

Заканчивая эту главу, я чувствую, что испытываю дискомфорт в своем желудке из давнего прошлого, когда перед моим мысленным взором предстает моя подруга Марта, сидящая за своей партой и плачущая над тестом по математике. Какой печальной и несчастной она должно быть тогда была, думая, что она самая тупая ученица в классе.

Эти бессмысленные страдания невинных детей, которые присутствуют в наших школах, заставляют меня снова и снова удивляться тому, почему родители продолжают позволять системе доставлять душевную боль их детям.

До тех пор, пока мы осознанно и по собственному желанию не положим конец тому вреду, который был принесен нам, настаивая на том, чтобы более он не был причинен никому, наша образовательная система будет продолжать свою разрушительную игру, в которой даже самые маленькие дети настраиваются друг против друга. Мы должны остановить эту систему, где детьми управляет страх, и где все поделены на категории победителей и проигравших. Нам нужно изменить это так, чтобы талант и самоуважение ребенка оценивались как истинные сокровища, которыми они и являются в действительности.

13. ПОЧЕМУ БОЛЬШИНСТВО ЛЮДЕЙ УМИРАЕТ БЕДНЫМИ

Чем больше людям дано, тем меньше они способны работать, а чем меньше они работают, тем больше увеличивается их бедность.

Лев Толстой (1892)

"У меня нет причин волноваться, я еще слишком молод".

Как часто вам приходится слышать подобные высказывания? И кстати, как часто вы сами делаете подобные заявления? Каждый раз, когда я это слышу, я задаюсь вопросом - в каком же возрасте человек начинает воспринимать возрастной процесс как реальность.

С позиции своего среднего возраста я ясно вижу как живут мои бывшие одноклассники, товарищи и друзья. Даже самые процветающие среди них бегают, как заведенные, еле успевая все уладить за день, заполняя свое время однообразной механической рутиной. Они поднимаются утром с постели, идут на работу, там наслаждаются небольшим перерывом за чашечкой кофе, затем снова возвращаются домой, кладут детей спать, смотрят телевизор, спят - и так проводят всю неделю, с ужасом ожидая утра понедельника и волнуясь из-за неоплаченных счетов.

Я описал только что образ жизни образованного среднего класса, который взобрался уже на плато профессиональной, финансовой и социальной стабильности. Они уже не скажут: "Мне не о чем волноваться, я все еще молод". Они чувствуют себя отстающими, которым работать становится все трудней и трудней. Хуже всего то, что они не знают, как разорвать этот порочный круг, замыкающий их жизнь.

Последние несколько лет я провел достаточно много времени, общаясь с людьми от 60 и до 90 лет. Стараясь наблюдать жизнь их глазами, я получил несколько бесценных уроков, которые могли бы мне очень пригодиться в жизни. Когда я был моложе, и у меня было больше жизненных сил и энергии, я не имел никакого представления о том, как на мне скажется возраст, да и не хотел об этом думать. Для меня жизнь представлялась одной большой, волнующей вечеринкой.

Не так давно я собирал у себя дома 30 пожилых слушателей курса по искусству, с которыми я посещал эти уроки. Я был порядком удивлен, услышав, как многие из них говорили о трудностях подъема по моей довольно крутой дорожке. Я почувствовал себя беспечным шутом, не позаботившемся о себе вовремя. Конечно, мое заблуждение объяснялось тем, что я воспринимал молодость как должное. То, что казалось мне легким подъемом, им показалось целой горой.