Если хочешь быть богатым и счастливым не ходи в школу - Кийосаки Роберт Тору - Страница 37

Когда случайно звучит вопрос: "Может ли теперь Запад что-либо сделать, чтобы вернуть былое экономическое лидерство и снова обогнать Японию и прочие азиатские страны?" - я говорю: "Вдохновленные женщины способны поднять бизнес, правительство, религию, медицину, законодательство и образование на новую высоту".

На Востоке было еще темное средневековье, когда стало зарождаться движение за женское равноправие. Его можно смело назвать западным секретным оружием, и кстати, большинство мужчин еще не вполне осознали его мощь. Мужчины должны окончательно расстаться со своей осторожностью. И стать более гуманными, в то время, как женщины нуждаются в объективной оценке и своих сил, и своего блеска. Если Запад войдет на эту новую территорию раньше Востока он отвоюет свое первенство. Если мы будем продолжать суровую политику женской дискриминации, наше общество постепенно придет в упадок. Я предвижу, что та страна, которая первой признает фактическое равенство мужчины и женщины, будет самой мощной мировой державой.

10. ОБУЧАЯ ЛЮДЕЙ БЫТЬ БЕЗДУМНЫМИ ПОПУГАЯМИ

В школе я учил множество скучных вещей. Но я также очень быстро понял, что из-за того, что учителя, говорящие мне все эти беспокойные вещи и ставящие мне оценки, обыкновенные живые люди, я должен давать им желательные для них ответы независимо от того, что я в действительности думаю. Даже если я стану отвечать то, что они захотят услышать, это не остановит процесс моего мышления.

Р. Бакминстер Фуллер.

Вероятно самым простым и важным уроком универсала является признание существенной разницы между заучиванием и процессом истинного мышления. Конечно наши дипломаты и степени были выданы нам за заслуги в области заучивания.

Чтобы прояснить этот вопрос, позвольте мне рассказать вам историю, которая своеобразным образом иллюстрирует мою точку зрения.

Прежде, чем отправиться во Вьетнам в качестве военного пилота, я предпринял некоторый тренинг в Калифорнии. Имея за плечами летную школу, я чувствовал себя довольно уверенно. Кроме всего прочего у меня были хорошие оценки по летной практике и академическим предметам. Я еле дождался этой поездки, так мне не терпелось продемонстрировать то, что я умел.

После того, как я был представлен лейтенанту Джонсону, моему руководителю, с помощью которого я должен был из простых пилотов быть переведен в военно-морские, он меня спросил, знаю ли я процедуру готовности по тревоге.

"Конечно я ее знаю", - ответил я: "Я настолько ее вызубрил, что могу процитировать все слово в слово, даже если вы меня поднимите среди ночи".

Лейтенант не был слишком впечатлен моим ответом, но он сказал: "Хорошо", - и затем предложил мне тест. Я нашел это странным. Разве он не знает, что я выучил весь курс в летной школе. Я сдал все тесты. Я знаю, как правильно летать. Я даже провел несколько сот часов в вертолете-тренажере. Разве он не знает, что я крутой пилот? Я только хочу стрелять.

Спустя долгие пол-часа я сдал его маленький тест на готовность по тревоге. "Вы, без сомнения, очень хорошо все выучили", - сказал он. "А теперь мы можем приступить к практическим стрельбам из ружей и пушек".

Я усмехнулся.

Скоро я летал низко над землей, стреляя как маньяк. Видя, как я веселюсь по поводу собственных успехов, лейтенант Джонсон подстрелил мой двигатель. Я в изумлении уставился на него, но он продолжал наблюдать за впереди летящим вертолетом как ни в чем не бывало. Между тем мы бесконтрольно планировали над пустыней. Я похолодел. Мое восприятие было пустым и чистым, как лист бумаги. Мне нужно было стрелять, но мы парили непосредственно над самым песком.

"Я сделал тебя", - твердо сказал лейтенант, летя в ста футах от земли. В тишине он подлетел к открытому пространству и садил вертолет.

- Вам не нужен вьетнамец, чтобы быть убитым. Ваша некомпетентность сделает это за него, - сухо сказал он.

Я не смеялся

- Практически каждый может заучить материал, но если вам прежде, чем сделать, нужно думать какое-то время, нельзя считать, что вы это знаете, сказал он.

- Но я...

- Школа закончилась - сказал он: пришло время действительно научиться летать. В данный момент вы не более, чем идиот с лицензией пилота.

Урок был совершенно ясен.

Я осознал разницу между истинным знанием и заучиванием, когда лейтенант Джонсон в тот день подстрелил мой двигатель. Позже он тренировал меня и моего друга, лейтенанта Тэда Грина, еще одного единственного пилота, допущенного к обучению по программе боевой готовности по тревоге. Мы довели наше мастерство до выживательного уровня. Это стоило большого напряжения. Неудачи заставляли меня и Тэда достигать уровня совершенства. И вот в один прекрасный день мы успокоились. Боевая готовность по тревоге стала для нас такой же рутиной, как и обычные полеты. Тэд чуть ли не зевал, когда мне удавалось подбить его двигатель. Мы научились летать без двигателя так же хорошо, как и с ним. Страх трансформировался в компетентность, а компетентность переросла в полную уверенность, не имеющую, кстати, ничего общего с эго.

Год спустя мы с Тэдом летели над Южно-Китайским морем. Наш вертолет летел над темными водами моря приблизительно в 25 милях от вьетнамского берега.

- Когда я утром начинал предполетную подготовку, - заметил Тэд, - у меня было тяжелое предчувствие по поводу нашего назначения. Я подтвердил, что тоже нервничал. Хотя ни один из нас не мог точно сказать почему.

Вскоре Тэд, я и еще три члена нашего экипажа неслись на нашем боевом "Хью", отпуская шуточки и наблюдая как наш авианосец пропадает из виду по мере удаления от него. Через несколько минут смех стих, и мы в полной мере вкушали полетную рутину, как это часто происходило с нами прежде.

Менее чем пол-часа спустя, наш двигатель заглох. Мы летели достаточно низко, и таким образом могли подать только обычный сигнал тревоги прежде, чем упасть н океан. Следующее, что я помнил, было мое плавание в воде океана и уносящий нас самолет-спасатель.

Вспоминая происшедшие с нами события с момента отключения двигателя в то утро, я знаю только, что мы отреагировали быстро и инстинктивно. И у меня нет ни капли сомнения в том, что если бы мы задумались хоть на мгновение, мы никогда бы не спаслись. Уроки лейтенанта Джонсона в тот день спасли пять жизней.