Последний министр (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 2

Александр остановился, хотел было послушать занимательный разговор, но в этот момент к нему подошли.

— Господин Протопопов!

Александр обернулся вполоборота и увидел перед собой мужчину, лет шестидесяти. Худенький, мелкий, узкий в плечах, несмотря на пиджак, в котором он кстати тонет. Но глаза — взгляд выдавал в этом мужчине человека со стальным характером и несгибаемой волей. По своей прошлой жизни наш герой встречал таких ребят, и одного даже довелось потренировать. Легковес, невзрачный на вид, а многих полутяжеловесов борол и бил. Так и этот — смотрит так, что не каждый такой взгляд выдержит. На помощь пришла новая память Протопопова и он понял, что перед ним никто иной, как Павел Григорьевич Курлов. То бишь сослуживец Протопопова, генерал-лейтенант, бывший некоторое время товарищем министра внутренних дел и даже начальником жандармерии.

— Ваше превосходительство, я вас потерял! — заверил генерал.

Протопопов вымерил его взглядом и судя по тому, что Курлов опустил глаза, взгляд у Александра остался прежний, там в России 21 века мало кто мог с ним долго тягаться в гляделках.

— Напомни ка, чего празднуем, генерал? — спросил Протопопов.

— Торжественная встреча по случаю нового года.

— Года какого?

— Так 1917-й, как восемнадцать часов наступил.

— Где празднуем?

— Александровский дворец…

Курлов отвечал на вопросы без промедления и запинки, как и положено военному человеку. Хотя по лицу его, на котором слегка выгнулась бровь, было видно, что вопросы смутили генерала. Чего бы вдруг господин министр изволит такое спрашивать? Протопопов кивнул в ответ коротко и, теряя к Курлову интерес, пошёл дальше, послушать, что ещё обсуждает народ.

Понятно.

Значит, идёт 1 января 1917 года.

Александровский дворец.

Царское село.

Протопопов, впитывая в себя новую информацию, услышал, как в компании из четырёх человек напротив обсуждают небезызвестного генерала Брусилова, который, по словам говорившего графа Толстого, поднимал накануне шампанское и божился едва не на кресте, что победа России в войне будет одержана уже в этом году.

Протопопова нагнал Курлов, теперь уже с бокалом в руке.

— Кажется сегодня «Родерер»[1]подают, Александр Дмитриевич. Да и за такие слова, как произнёс Алексей Алексеевич грех не выпить, — сказал он.

— Покрепче что есть? — поинтересовался Протопопов. — Водки хочу.

Сейчас бы жахнуть грамм двести холодненькой… Пил он редко, никогда не злоупотреблял и справлялся со стрессом иначе, даже с недавних пор медитации освоил, но сегодня случай особый, из ряда вон. И голова гудит как с бодуна, а с бодуна вернее всего — похмелиться.

— Так Государь против, велел водку не подавать, — вздохнул Курлов так, будто сам не отказался бы заложить за воротник стопку и быстро облизал губы, отглотнув шампанского.

Протопопов припомнил, что Николай II действительно боролся с водкой с начала Первой Мировой[2]поэтому только кивнул.

— Сам Государь где?

До настоящих пор Николая видно не было. А поглазеть на живого царя-батюшку ой как хотелось.

Курлов, было поднесший к губам бокал, замер, бокал опустил, покосился на господина министра.

— Так вы же с ним сегодня говорили, перед тем как он в покои ушёл.

Протопопов не ответил. Пошевелил рукой, сжал кулак один другой — как влитое тело. До сих пор с трудом верилось, что вот так обернулось все. Он просил дать ему шанс?

Получите, распишитесь.

Мелковат, конечно, господин министр, непривычно смотреть на народ снизу вверх прирожденному тяжеловесу, но это дело привычек.

Приспособимся.

Будучи человеком внимательным, так сказать по специфике свой «трудовой деятельности», Протопопов заметил, что последние несколько минут на него пялится один из гостей. Высокий лоб, волосы зачёсаны назад и уложены, усики, как у современных полковников ментов на круглой роже. Видно, что не голодает. И рожа такая мерзкая, что ударить хочется. Не сразу, но Протопопов распознал в нем депутата Государственной Думы IV созыва Маркова Николая Евгеньевича. Заметив, что на него обратили внимание, Марков Второй, как его ещё называли тут, засеменил по направлению Протопопова, высоко поднимая бокал.

— Ваше превосходительство господин министр!

Протопопов заметил, как при появлении Маркова у Курлова резко пропало настроение, и он демонстративно отвернулся. Марков не обратил на это внимания, уставился на Протопопова, который продолжая привыкать к новому телу, и в этот момент широко открывал и затем закрывал рот, одновременно двигая челюстью по кругу. Дождавшись, пока Протопопов кончит разминку, Марков осторожно продолжил:

— Я собственно помимо прочего вот по какому вопросу. Уверен что вам известно и для вас не станет секретом, что князь Львов накануне усилил попытки повлиять на Государя в вопросе создания правительства, ответственного перед Думой, — Марков огляделся, пригладил двумя пальцами свои жиденькие усы и чуть тише продолжил. — Я, как ваш старый друг, так сказать, хочу предостеречь вас господин министр, потому как злые языки говорят, будто князь Львов накануне поручил Хатисову переговорить с его высочеством великим князем Николай Николаевичем.

— И кто говорит? — откликнулся Протопопов.

Марков, видимо поджидавший такой вопрос судя по тому как он вздрогнул, все же ответил сразу.

— Ну как-то слухи в основном, там сказали тут сказали, а я в общем то общую картину составил дабы вам Александр Дмитриевич рассказать.

— Так рассказывай? Че ты мнешься.

Марков Второй снова огляделся, как будто разговаривает он не с министром внутренних дел, а с каким-нибудь забугорным разведчиком, что само собой не понравилось Протопопову. Да и сам Марков ему нравился едва ли, он производил впечатление того ещё жополиза, искушённого и пронырливого. Таких Протопопов на дух не переносил.

— Скажу так, — продолжил Марков. — Я как заслышал о слухах, так понял сразу, что на фоне волнений среди их высочеств великих князей, подобные визиты, мягко скажем, настораживают. Тем более его величество великий князь Павел Александрович, ну вы знаете Александр Дмитриевич, наверняка, — замялся Марков. — Он в числе первых, кто рекомендует сменить вас на посту министра. Да и его высочество великий князь Михаил Александрович ходил к Государю по просьбе Брусилова и Родзянко по тому же вопросу…

Протопопов даже улыбнулся внутренне, внешне то он себе подобные слабости не позволял и давно научился контролировать собственные эмоции, дабы не считали. О Брусилове и о том, что этот генерал ссучился, он знал хорошо. Сейчас же Алексей Алексеевич делал хорошую мину при плохой игре. Поднимает бокалы за победу, а за спиной заговор готовит, сучья морда.

Протопопов отметил снова про себя, что несмотря на попытки быть полезным, Марков ему совершенно не нравится. Душный и липкий тип. Смотрит, как собаченка преданная.

— Свободен, — строго сказал Протопопов.

— Э… — протянул Марков несколько растерянно, видимо прежний министр давал другую реакцию на подобные доносы. — Просто хотел предупредить, что сюда с минуты на минуту прибудет Родзянко, который принимает во всем этом бардаке самое деятельное участие и никак не угомонится.

Протопопов в ответ зыркнул на депутата так, что тот сразу ретировался в толпе.

Курлов, молчавший весь разговор, теперь подал голос:

— Деньги казенные отрабатывает, — сказал он, морща лоб, что по всей видимости означало крайнюю степень неудовольствия. — Я бы на вашем месте прекратил давать ему подачки. И посмотрел, как он себя поведёт тогда.

— Вот будете на моем месте, тогда и распоряжаться будете, — Протопопов понюхал по привычке шампанское и махнул одним глотком половину бокала, чем вызвал изумлённый взгляд Курлова.

То ли пить так было не принято господину министру, то ли Протопопов не был привычен в своём предыдущем теле закладывать за воротник.