Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Соратники Иегу - Дюма Александр - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

— Прекрасно.

— Я как будто проезжал через лес.

— Сейонский лес.

— Браво!

— Вам требуется лес?

— Он мне необходим.

— Тогда позвольте…

— Что такое?

— Я провожу вас к своему приятелю господину Ледюку; он поэт, а на досуге ведет надзор.

— За чем же он надзирает?

— За лесом.

— Есть ли в этом лесу какие-нибудь руины?

— Картезианский монастырь; правда, он не в лесу, но в каких-нибудь ста шагах от него.

— Ну а в самом лесу?

— Там находятся развалины так называемого дома послушников; он имел прямое отношение к монастырю и сообщается с ним подземным ходом.

— Отлично!.. Теперь, если вы мне укажете какую-нибудь пещеру, вы прямо меня осчастливите.

— У нас есть пещера Сейзериа, но она находится по ту сторону Ресузы.

— Это неважно. Если пещера не придет ко мне, я уподоблюсь Магомету и пойду к пещере. А покамест идемте к господину Ледюку.

Через пять минут мы были уже у г-на Ледюка. Узнав, в чем дело, он предоставил себя, свою лошадь и коляску в полное мое распоряжение.

Я принял все это. Есть люди, которые так охотно оказывают услуги, что вам легко и приятно их принимать.

Первым делом мы посетили картезианский монастырь. Именно таким я его представлял: казалось, он был построен по моему заказу. Заброшенный монастырь, заросший сад, нелюдимые жители. Благодарю тебя, случай! Оттуда мы пришли к дому послушников, связанному с монастырем. Я еще не знал, как этим воспользоваться, но, несомненно, он мог мне весьма пригодиться.

— Теперь, сударь, — обратился я к своему любезному проводнику, — мне нужна живописная местность, немного мрачная, осененная высокими деревьями, где-нибудь на берегу реки. Имеется ли у вас такая в окрестностях?

— А вам зачем?

— Хочу построить там замок.

— Какой замок?

— Карточный замок, черт возьми! Мне нужно поселить тем целую семью: образцовую мать, меланхоличную дочь, сынишку-сорванца и садовника-браконьера.

— У нас есть место, которое называется Черные Ключи.

— Прелестное название!

— Но там нет замка.

— Тем лучше, потому что мне пришлось бы его снести.

— Так едемте на Черные Ключи!

Мы двинулись дальше. Через четверть часа мы остановились около сторожевого поста и вышли из коляски.

— Пойдемте по этой тропинке, — предложил г-н Ледюк, — она приведет нас куда следует.

И действительно, тропинка привела нас к месту, где росли высокие деревья, в тени которых поблескивали три или четыре ручейка.

— Вот что называют Черными Ключами, — пояснил г-н Ледюк.

— Здесь будут жить госпожа де Монтревель, Амели и маленький Эдуард. Теперь скажите, что это за селения я вижу перед собой?

— Здесь, поблизости, Монтанья; подальше, на пригорке, Сейзериа.

— Это там находится пещера?

— Да. Откуда вы знаете, что в Сейзериа есть пещера?

— Продолжайте. Скажите, пожалуйста, как называются другие селения?

— Сен-Жюст, Треконна, Рамасс, Вильреверсюр.

— Превосходно!

— С вас достаточно?

— Да.

Я вынул записную книжку, набросал план местности, затем написал на нем названия селений, которые перечислил мне г-н Ледюк.

— Готово, — заявил я.

— Куда мы теперь поедем?

— Церковь в Бру, вероятно, на нашем пути?

— Совершенно верно.

— Так посетим церковь в Бру.

— Она тоже понадобится вам в романе?

— Разумеется. Ведь у меня действие будет разыгрываться в местности, которая может похвалиться шедевром архитектуры шестнадцатого века, — так неужели я не воспользуюсь этим памятником?

— Едем в Бру, к церкви.

Через какие-нибудь четверть часа ризничий ввел нас в церковь и мы оказались внутри гранитного футляра, где хранились три мраморные драгоценности, именуемые гробницами Маргариты Австрийской, Маргариты Бурбонской и Филибера Красивого.

— Как случилось, — спросил я ризничего, — что эти великолепные произведения искусства не были уничтожены во времена Революции?

— Ах, сударь, членам муниципалитета пришла в голову прекрасная мысль.

— Какая?

— Они задумали превратить церковь в склад фуража.

— Вот как! И мрамор был спасен сеном! Вы правы, друг мой, это была блестящая мысль!

— Замысел муниципалитета не подсказывает ли вам еще какую-нибудь идею? — поинтересовался г-н Ледюк.

— Право же, подсказывает, и будет досадно, если я не найду ей применения!

Я взглянул на часы.

— Три часа. Едем к тюрьме. В четыре часа у меня назначено свидание с господином Милье на Бастионной площади.

— Постойте… еще одно…

— Что именно?

— Вы прочли девиз Маргариты Австрийской?

— Нет… Где же он?

— Да повсюду, а прежде всего на ее гробнице.

— «Fortune, infortune, fort: une» note 1.

— Правильно.

— Но что означает эта игра слов?

— Ученые толкуют так: «Судьба жестоко преследует женщину».

— Попробуем разгадать.

— Давайте сперва восстановим девиз на латинском языке, в его первоначальном виде.

— Давайте, это хорошая мысль.

— Так вот «Fortuna infortunat…».

— Как, как? Infortunat?

— Нуда…

— Это весьма похоже на варваризм.

— Что поделаешь!

— Мне нужно объяснение.

— Так дайте же его!

— Вот вам оно: «Fortuna, infortuna, forti una» — «Счастье и несчастье для сильного равны».

— А ведь в самом деле это, может быть, правильный перевод!

— Еще бы! Вот что значит не быть ученым, друг мой! Если обладаешь здравым смыслом, то, поразмыслив, проникаешь в суть вещей лучше всякого ученого… Больше вам нечего мне сказать?

— Нет.

— Так едемте к тюрьме.

Мы сели в коляску, вернулись в город и остановились у ворот тюрьмы.

Я высунулся из экипажа.

— Ах, — воскликнул я, — мне ее испортили!

— То есть как это испортили?

— Ну, конечно, в те времена, когда там сидели мои заключенные, она выглядела совсем по-другому. Можно поговорить с тюремным смотрителем?

— Разумеется.

— Так побеседуем с ним.

Мы постучали в дверь. Нам отворил мужчина лет сорока. Он узнал г-на Ледюка.

— Здравствуйте, милейший, — обратился к нему г-н Ледюк. — Вот мой ученый друг.

— Будет вам! — прервал я его. — Что за дурная шутка!

— Он утверждает, — продолжал г-н Ледюк, — что тюрьма теперь совсем не такая, какой была в прошлом веке.

— Это правда, господин Ледюк, ее перестроили в тысяча восемьсот шестнадцатом году.

— Так, значит, теперь внутри все расположено по-другому?

— Ну, конечно, сударь, все изменилось.

— А можно достать старый план?

— Да. Господин Мартен, архитектор, думается, мог бы вам его раздобыть.

— Что, он родственник господина Мартена, адвоката?

— Родной брат.

— Прекрасно, милейший; я получу этот план.

— Тогда нам здесь больше нечего делать? — спросил г-н Ледюк.

— Решительно нечего.

— Так я могу вернуться домой?

— Мне будет жалко с вами расставаться — только и всего.

— Вы, верно, и без меня найдете бастион.

— Он в двух шагах.

— Какие у вас планы насчет сегодняшнего вечера?

— Если угодно, я проведу его у вас.

— Отлично! К девяти часам милости прошу на чашку чая.

— Приду.

Я поблагодарил г-на Ледюка. Обменявшись рукопожатиями, мы расстались. Спустившись по улице Стычек (названной так после стычки, имевшей место на площади, к которой она приводит) и миновав сад Монбюрон, я оказался на Бастионной площади. Она имеет форму полукруга; теперь там городской рынок.

Посредине этого полукруга возвышается памятник Бита работы Давида д'Анже. Биша, облаченный в сюртук (к чему такой чрезмерный реализм?), стоит, положив руку на грудь мальчика лет десяти, совершенно обнаженного (к чему такой крайний идеализм?), а у ног Биша лежит мертвое тело. Это запечатленный в бронзе труд физиолога «О жизни и о смерти…»

Я созерцал этот памятник, отразивший основные недостатки и достоинства творчества Давида д'Анже, когда кто-то коснулся моего плеча. Я обернулся: передо мной стоял г-н Милье. Он держал в руке какую-то бумагу.

вернуться

Note1

«Счастье, несчастье, сила одна» (фр.)