Дракон, который боялся летать (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 44

— Конечно, она же на диете!

Сильвен вспомнил, как Брюква его встретила — а ещё с каким удовольствием бросилась на рыбу — и наконец осознал всю глубину кошачьей трагедии.

— Ты идиот и кретин, — заявил Эсвен тоном «только тебя мне для полного счастья и не хватало». — Прежде чем вламываться в чужой дом и кормить чужую кошку, будь добр, сначала выясни её рацион!

Сильвен, собиравшийся взять эту кошку в заложники, чтобы Эсвен сразу на него не кинулся (сам Сильвен именно так бы и поступил), неожиданно почувствовал себя виноватым. Настолько, что даже выдавил:

— Извини.

Эсвен посмотрел на него, потом на Брюкву, вздохнул и пошёл к здоровенному, покрытому искусственной шкурой медведя, сундуку. Достал оттуда совок, метлу, тряпки и швабру. Набрал воды в ведро и совершенно по-человечески, не пользуясь магией — хотя мог бы, дракону это легко — принялся убирать то, что осталось от лосося.

Сильвен минуту понаблюдал за ним, потом не выдержал — переложил недовольно муркнувшую Брюкву на диван и принялся помогать.

Эсвен не возражал — и молчал. Вместе они завернули тушу лосося в мусорные пакеты и отправили в утилизатор. Вместе же вытерли пол. Эсвен ещё и ковёр чем-то из дозатора обработал. Чем-то, что пахло мерзко, но недолго.

Потом прошёл к кошке, погладил — та дёрнула кончиком хвоста, тем и ограничилась. Затем направился к кухонному уголку. Сильвен, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, огляделся. Эсвен заваривал чай — пахло ягодами, особенно смородиной, тонко и сладко.

— Почему у тебя здесь столько… дерева? — не выдержал Сильвен. Да, не так он представлял себе эту встречу. На работе было как-то… проще. Понятнее. Даёшь указания, рычишь, если не выполняют вовремя. Или выполняют, но не так, как нужно. Рычишь, в общем, всё время рычишь. Здесь же… Сильвен впервые понял, что, наверное, не стоило вламываться в чужое логово. Что это… неприлично, что ли?

— Потому что мне так нравится, — отозвался Эсвен, посыпая сыром тонкую лепёшку.

— Но оно же горит!

— И что?

Сильвен решил, что над ним смеются. Потому рыкнул:

— Ты же огненный дракон!

Эсвен мрачно посмотрел на него. Добавил к сыру взбитые яйца, поперчил. Подумал и положил сверху ароматный бекон.

— И что? Ты тоже дракон, однако летать ненавидишь.

Сильвен стиснул зубы. Он искренне надеялся, что Эсвен не знает. Он так старался никому — особенно этому дракону — свою слабость не показывать! Глупо: конечно, Эсвен тоже собрал на него компромат. И ему тоже известно, чего Сильвен боится.

— А я не люблю огонь, — продолжал Эсвен.

Сильвен непонимающе уставился на него.

— Серьёзно? Но это же… наша часть, это то, кем мы с тобой являемся! Наша стихия, истинная суть!

— Я бы не стал говорить ни о каких «мы с тобой». И крылья тоже наша часть, причём буквально, однако тебя это не останавливает.

— Это другое, — поёжился Сильвен. Он вдруг почувствовал себя голым. Но не перед врагом, а перед… чужаком. Абсолютно нагим. Открытым.

Эсвен покосился на него и поставил лепёшку с яйцами, сыром и беконом греться в духовку.

— Нет. Это то же самое. Я всю жизнь боялся сгореть. Ты нет?

Сильвен закрыл глаза. Приступы, когда крылья ещё были связаны, сами всплыли в памяти. Ужас, который он тогда чувствовал — тоже. Ужас и тщетные попытки обернуться, вылезти из клетки человеческого тела. А ещё — ревущее пламя, которое не остановить, никак. И прохладные руки Роберта, его успокаивающе-тихий голос, говорящий: «Всё хорошо, я рядом».

Эсвен не сводил с него внимательного взгляда.

— Понятно. Что ж, а для меня это всегда был только ужас.

— Но всё закончилось, — выдавил Сильвен, с удивлением обнаруживший, что ни разу за всю свою жизнь во время приступа не оставался один. Роб всегда был рядом. Всегда держал его. Как якорь в огненном море, спокойный и постоянный. Может, поэтому Сильвен и относился к приступам с обречённым равнодушием, а не ужасом, как… Как другие.

Эсвен усмехнулся.

— Закончилось. Но тебя это летать не научило. А я до сих пор боюсь огня. Поэтому сторонюсь его, как могу. — Он достал испёкшуюся лепёшку, разрезал надвое, разлил по кружкам чай. Кивнул Сильвену. — Ужинать будешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сильвен помедлил — но какой нормальный дракон откажется от еды?

— Тогда разуйся. — Эсвен кивнул на этажерку у двери.

Сильвен опешил.

— Что?

Эсвен посмотрел сначала на него, потом на пыльные следы на полу.

— Здесь было чисто, пока ты не явился. Я сейчас всё вытру, а ты разуйся. Домашняя обувь — в комоде слева от двери.

Сильвен моргнул — уж очень тон Эсвена смахивал на приказ. Ни один огненный дракон не потерпел бы такого отношения. Уже сейчас можно было начать драку… Но что-то останавливало.

Эсвен тем временем разложил порезанную лепёшку по тарелкам, посыпал рукколой, украсил резаным огурцом. Пахло всё это изумительно. Брюква, не вставая с дивана, тоже принюхалась и вопросительно мяукнула.

— Нет, тебя уже покормили, — бросил ей Эсвен. Посмотрел на Сильвена. — Ну?

Сильвен вдруг понял, что не хочет драться. Не с таким Эсвеном — усталым, растерявшим добрую половину своего обычного сарказма. От него и драконом-то почти не пахло — только сыром и — немного — печёным хлебом. Уютный запах. Не боевой.

Поколебавшись ещё мгновение, Сильвен прошёл к двери и начал разуваться. Эсвен молча тёр следы. Брюква, посмотрев на стол с ужином, снова принюхалась, потом, видимо, решила — да ну его к чёрту, я уже сытая — и свернулась калачиком.

Эсвен подал Сильвену полотенце, кивнул на умывальник, а сам скрылся в ванной. Спустя пять минут они сидели за столом. Молча. И молча же набросились на ужин — впрочем, это Сильвен набросился, а Эсвен по своему обыкновению пользовался ножом и вилкой, как какой-то… лорд. Сильвена всегда его поведение бесило, он считал, что дракон просто выделывается.

Сейчас же это смотрелось… гармонично. Нормально.

Когда лепёшка закончилась, Эсвен вытащил из холодильника ванильное мороженое, разложил его по вазочкам, долил в кружки чаю. И только когда всё было съедено, спросил:

— Ну и зачем ты ко мне вломился?

Сильвен посмотрел на него и подумал, что один вздох-пламя — и эта милая квартирка вспыхнет, точно спичка.

Не хотелось бы.

А вслух сказал:

— От тебя пахнет королём.

— А, — кивнул Эсвен. — Ревнивая жена хочет закатить скандал любовнице. — И, снова вздохнув, добавил: — Ну давай, я слушаю.

Сильвен изумлённо посмотрел в ответ.

— Как ты меня назвал?

Нормальный, привычный Эсвен предложил бы повторить. Эсвен сейчас вздохнул и сказал:

— Так, как ты себя ведёшь.

— Вообще-то, я твой начальник, — пытаясь вернуться в обычную линию поведения, напомнил Сильвен.

Эсвен закатил глаза и промолчал.

Снова наступила тишина. Мягкая и уютная, как лиловые сумерки, укутавшие комнату. Эсвен потянулся, достал из футляра на стене пульт и включил камин. Комната осветилась ненастоящим, неправильным огнём — но тоже мягко и уютно.

Он даже потрескивал. Только не так, как нужно. Не как живое пламя.

— Он доверяет тебе больше, чем мне, — тихо сказал Сильвен глядя на камин. — Роберт.

Эсвен изогнул бровь, а Сильвен добавил:

— Сейчас с ним ты. Не я.

Эсвен в ответ рассмеялся. Ломко и совсем не весело.

— Ты и правда идиот. Да, давай, напади на меня — ты же только это и умеешь. — Он покачал головой, опустил взгляд. — Я знаю, что ты сильнее. Мне… всё равно. Как ты не понимаешь — я подчиняюсь королю, потому что от него зависит моя свобода, моя жизнь. И моя мать. Я очень хорошо понимаю, что одно его слово — и мама вернётся на рудники, а мне отрежут крылья.

Сильвен, хмурясь, посмотрел на него.

— Король никогда так не сделает.

Эсвен снова рассмеялся.

— Ну конечно! Он же благородный, хороший, честный человек.

«Он хороший человек», — мелькнуло в памяти. Сильвен вспомнил, как смеялся над Итаном, и посмотрел на Эсвена. Тот не смеялся. Нет — из его взгляда сочилась боль.