Ферзевый гамбит. 1942-1943 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 16

Вот только командовать этой, по сути, армией, состоящей из двух полноценных корпусов, доверили почему-то американцам. Как так получилось, история умалчивает: возможно имела место банальная глупость, может в приказ во время неразберихи этих жарких весенних дней закралась ошибка, а может сыграл свою роль политический момент. Командующий всеми американскими силами в Европе Дуайт Эйзенхауэр уже 1942 году проявлял себя не только как генерал, но и как политик. Ну а заработать хорошую, что называется, прессу на пустом месте — что может быть лучше. В любом случае, можно с уверенностью сказать, что назначение это стало воистину судьбоносным.

Дело виделось в общем-то не сложным: оборону севернее Комиси после ухода танков на север занимали всего две пехотные дивизии, тем более вряд ли успевшие хорошо окопаться. Разбить врага едва появившись на театре военных действий, принести победу если не стратегического — подрезанный клин еще нужно будет удержать — то оперативного уровня, показать, что бравые американские парни вполне могут сражаться на равных с наводящими ужас на всю Европу бошами. И конечно же добыть победу должны были именно американские дивизии, иначе бы картина выглядела недостаточно совершенной. Отличный план, надежный как швейцарские часы!

Вот только танки в американской 1-ой дивизии, и в армии США вообще, абсолютно не соответствовали времени. Первые М4 Шерман еще только-только начали сходить с конвейера пару месяцев назад и в Европу попасть не успели. А успели попасть морально устаревшие средние М3 Ли и много легких М3 Стюарт, пробивавшихся буквально любым орудием чуть ли не насквозь. Конечно, можно парировать, что для своего времени легкий «Стюарт» был вполне приличной машиной, как минимум в плане подвижности, превосходя всех своих коллег-конкурентов, вот только при прорыве вражеской обороны именно этот параметр является отнюдь не определяющим.

Результат оказался предсказуемым: попёрших буром в атаку американцев встретили закалённые в долгой войне ветераны, которые таких вот зеленых новичков едят на завтрак. В итоге почти две сотни потерянных бронированных машин и около двадцати тысяч раненных и убитых не привели буквально ни к какому результату: немцев не удалось подвинуть с занимаемых позиций ни на километр.

Хуже того было потеряно драгоценное время: 25 мая танкисты Гота взяли-таки Лан, зайдя в него с запада и вынудив дивизии второй группы армий под угрозой окружения начать отступление. Одновременно с этим контратака второго танкового корпуса подчиненного первой группе армий от Камбре на юго-восток, тоже не принесла какого-либо облегчения. Продвинувшись на десяток километров, французы увязли в немецкой обороне и понеся значительные потери вынуждены были остановиться. Впрочем, польза от этой контратаки все же была: Йозефу Дитриху, обеспокоившемуся безопасностью правого фланга, пришлось приостановить продвижение вперед — не 1940 все же год чтобы лезть вперед без оглядки на тылы — и только 27 мая СС-овский танковый корпус продолжил прогрызать французские оборонительные линии.

В итоге окружить пехоту Третьей Республики подвижным частям вермахта не удалось: бросив в бой все резервы генерал Претел смог удержать десятикилометровый коридор между Шони и Нель и позволить большей части войск отступить, в который раз разменяв часть своей территории на время. Понятное дело, пришлось бросить тяжелое вооружение, но главное, что сквозь узкое бутылочное горлышко получилось пропихнуть почти двести тысяч человек: оружие у Третьей республики еще было, а вот мобилизационный потенциал с каждым днем все серьезнее грозил показать дно.

В какой-то момент, когда французскому командованию показалось, что все — атаки на обороняемый коридор выдохлись и самое худшее уже позади, немцы вновь ударили, всем видом демонстрируя, что намерены закончить эту войну в 1942 году и откладывать развязку дальше не собираются. Жестом шулера достающего пятого туза из рукава, ОКХ выложено на стол еще один танковый корпус. Для того чтобы подготовить к весне такое количество дивизий немецкому командованию совершенно беспрецедентно пришлось собирать танки по частям буквально поштучно. Резонно рассудив, что лучше две боеспособные дивизии, укомплектованные по штату, чем семь в которых машин от 20 до 55 % от положенного.

Кампания 1942 года стала для Курта Мейера первой в звании гауптмана и должности командира танкового батальона. Осенью простояв пару месяцев, до прихода холодов, в генерал-губернаторстве на советской границе, дивизию вернули под Лейпциг, где и провели всю зиму и начало весны.

Докладная записка, касающаяся неудовлетворительной подготовки присылаемых в танковые части мехводов, наводчиков, да и в целом это касалось всего пополнения, отправленная по команде наверх, неожиданно возымела действие. Нет качество поступающих кадров не выросло, однако стоящей на зимних квартирах дивизии неожиданно выделили дополнительное топливо и боеприпасы для подготовки на месте. Именно этим Курт и вообще все подчиненные свеженазначенного командира 9 танковой Вальтера Шеллера занимались во время затишья на фронте.

Затишье, конечно было весьма условным, однако танкистов не дергая, неожиданно аккуратно выполняя все отправляемые интендантам заявки на технику, расходники и прочее.

— Не к добру это, — тихо буркнул полковник Крабер глядя на прибывший в феврале состав с техникой доведший ее состав в дивизии до штатного. Стоящий радом Курт, только кивнул — ясное дело, в тылу у них отсидеться теперь шансов было не много.

Впрочем, 9-ой танковой в итоге повезло: сформированную из двух танковых и трех мотопехотных дивизий группу Моделя, бросили в бой не в первом эшелоне наступления и даже не во втором, а в третьем.

— Повезло, что пехота успела мост захватить, иначе бы выхватили себе приключений на заднюю точку, — Вилли чиркнул спичкой и, прикрывшись ладонью, прикурил. Под утро начал поддувать прохладный ветерок, и теперь уходящие вверх кроны деревьев отчетливо покачивались, темнея на фоне звездного неба. Обер-лейтенант, вернувшийся после выздоровления в полк, неожиданно для себя обнаружил, что его ротой уже командует другой. Вильгельма было назначили на роту во втором батальоне и Курту пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить командование оставить друга под своим командованием. В итоге вернувшегося из госпиталя офицера поставили на четвертую роту, и теперь друзья вновь оказались вместе.

Гауптман на это резонное заявление только кивнул. Сомма, оставшаяся в нескольких километрах позади, была в этих местах хоть и не глубока, однако изобиловала мелкими протоками достигая общей шириной метров до пятисот. Топкие берега, илистое дно: форсировать такую преграду без моста на танках — сущее мучение.

Курт бросил взгляд на часы: через пару минут должна была начать работу артиллерия. Мощной подготовки им не обещали — удар на Амьен должен был стать для галлов сюрпризом — поэтому основная часть работы в итоге должна была лечь на плечи танкистов.

— Время, — произнес командир батальона. Стоящий рядом ротный молча сделал последнюю затяжку, выбросил папиросу в канаву, хлопнул друга по плечу и не прощаясь — двинул к своим подчиненным. Буквально через несколько секунд предутреннюю тишину разорвали первые орудийные выстрелы, предвестники наступающего шторма.

8 и 9 танковые дивизии ударили от Шольна на Амьен, достаточно легко проломив оборону в направлении обратном тому, куда немцы давили до этого. Когда 29 мая немцы вошли в Амьен и, не задерживаясь ни на час, устремились дальше к побережью, наконец стал окончательно ясен план ОКХ: отрезать от сообщения с основной частью страны целый фланг: десяток французских дивизий, весь английский экспедиционный корпус, остатки бельгийской и нидерландской армий — в сумме чуть меньше полумиллиона штыков.

Судорожная попытка одновременно контратаковать с севера предпринятая англичанами и от Парижа — французами, чтобы хоть как-то замедлить продвижение немецких танков успеха не принесла. Повсюду союзники наталкивались на крепкую оборону, до предела насыщенную противотанковыми средствами. Кроме того, после двадцатидневной рубки, не смотря на жесточайшие потери, немцы смогли завоевать господство в воздухе и теперь торопились его реализовать, отчаянно бомбя инфраструктуру в тылах вражеских войск. Мосты, переправы, железнодорожные узлы, порты на атлантическом побережье и конечно же аэродромы — все это подвергалось налетам буквально каждый день.