Смиренные сестры Элурии - Кинг Стивен - Страница 5

Роланд отвернулся, посмотрел наверх, на шелковые полотнища потолка, пытаясь успокоить учащенно забившееся сердце. То, что он видел, не могло быть ни игрой света и теней, ни колыханием рубашки. Ноги мужчины двигались, не двигаясь… точно так же, как, судя по ощущениям, двигалась спина Роланда. Он не знал, какие причины могли вызывать этот феномен, и не хотел знать. Во всяком случае, пока не хотел.

— Я еще не готов, — прошептал стрелок. Губы у него пересохли. Он закрыл глаза, пытаясь заснуть, не желая думать о ногах бородатого мужчины. Но…

Но тебе бы лучше подготовиться.

То был голос, который всегда звучал в голове Роланда, когда он пытался дать себе послабление, увиливал от работы или, если встречалась преграда, искал не самый эффективный, а самый легкий обходной путь. Голос Корта, его старого учителя. Человека, чьей палки все мальчики боялись как огня. Но еще больший страх вызывал его язык. Если они пытались объяснить, почему им не удалось выполнить задание, или начинали жаловаться на жизнь, его насмешки жалили как дикие пчелы.

Стрелок ли ты, Роланд? Если да, то тебе лучше подготовиться.

Роланд вновь открыл глаза, повернул голову влево. И почувствовал, как что-то шевельнулось у него на груди.

Осторожно, очень осторожно приподнял правую руку. Это движение тут же отозвалось болью в спине. Роланд застыл, решил, что сильнее болеть не будет (если, конечно, не делать резких движений), и рука поползла дальше, пока не добралась до груди. Нащупала сотканную материю. Хлопок. Роланд вжал подбородок в шею и увидел, что на нем такая же длинная больничная рубашка, что и на бородатом мужчине.

А в вырезе рубашки пальцы Роланда нашли цепочку. Двинулись дальше и добрались до металлического прямоугольника. Роланд догадался, что это за прямоугольник, но ему хотелось удостовериться в собственной правоте. Он вытащил прямоугольник из-под рубашки, все еще двигаясь с великой осторожностью, стараясь не напрягать мышцы спины. Золотой медальон. Несмотря на боль, решился приподнять медальон, чтобы прочитать выгравированные на нем слова:

Джеймс

Любимец семьи. Любимец Господа

Роланд засунул медальон под рубашку, посмотрел на юношу, спящего в соседней кровати, не подвешенного над ней, а лежащего под простыней. Простыня закрывала его лишь до грудной клетки, а медальон лежал на рубашке рядом с ключицей. Такой же медальон, что и у Роланда. Только…

Роланд подумал, что он знает, в чем дело, и от этой догадки на душе у него полегчало.

Он повернул голову к бородатому мужчине, и его ждал очередной сюрприз. Черный шрам, тянувшийся через щеку и переносицу, исчез. Вроде бы осталась розоватая полоска заживающей раны… или едва заметная царапина.

Мне это привиделось.

Нет, стрелок, вновь зазвучал голос Корта. Привидишься такого не может. И ты это знаешь.

Усилия, потраченные на то, чтобы достать медальон из-под рубашки и вернуть его на место, безмерно утомили Роланда. А может, его утомили размышления. Стрекотание насекомых и позвякивание колокольчиков слились в колыбельную. Глаза Роланда закрылись, он заснул.

ГЛАВА 3

Когда Роланд проснулся, он решил, что все еще спит. И ему снится сон. Не просто сон — кошмар.

В свое время, когда он познакомился и влюбился в Сюзан Дельгадо, ему довелось повстречать колдунью по имени Риа, первую настоящую колдунью Срединного мира, с которой столкнула его жизнь. Именно она обрекла Сюзан на страшную смерть, хотя и Роланд сыграл в этом определенную роль. А теперь, открыв глаза и увидев не одну Риа, а целых пять, он подумал: вот к чему приводят воспоминания. Я вызвал в памяти Сюзан, а следом за ней явилась и Риа с Кооса. Риа и ее сестры.

Все пятеро были в рясах-балдахонах, таких же белоснежных как стены и полотнища потолка. Их древние, серые, морщинистые, напоминающие растрескавшуюся от жары землю лица обрамляли белые же накидки, закрывающие шею, подбородок и щеки. На шелковых шнурках поверх накидок висели крохотные колокольчики, которые позвякивали, когда женщины шли или разговаривали. На груди у каждой Роланд увидел вышитую на белом полотне рясы кроваво-красную розу… символ Темной Башни. Эти розы окончательно убедили Роланда, что он проснулся. Это не сон, подумал он. Старухи настоящие!

— Он просыпается! — неожиданно кокетливым голоском воскликнула одна.

— О-о-о-о!

— О-о-о-о-х!

—Ах!

Они защебетали как пташки. Одна, что стояла по центру, выступила вперед, и тут же их лица начали меняться, прямо на глазах у Роланда. Они совсем не старые, подумал он… среднего возраста, да, но не старые,

Отнюдь. Они — старухи. Ты видишь то, что они хотят тебе показать.

Та, что шагнула к кровати, ростом повыше остальных, наклонилась к Роланду. Звякнули колокольчики. От этого звука стрелку стало не по себе, последние остатки сил разом покинули его. Их словно высосали ее карие глаза. Она коснулась его щеки, и кожа в месте ее прикосновения сразу онемела. Потом она бросила взгляд ему на грудь, на лице отразилась тревога, и руку она сразу же убрала.

— Ты проснулся, красавчик. Проснулся. Это хорошо.

— Кто вы? Где я?

— Мы — Смиренные сестры Элурии, — ответила она. — Я — сестра Мэри. Это сестра Луиза, сестра Микела, сестра Кокуина…

— И сестра Тамра, — представилась последняя. — Очаровательная кошечка двадцати одного года от роду. — Она захихикала. Лицо ее замерцало, пришло в движение, мгновение спустя она вновь превратилась в старуху. Серая кожа, нос крючком. Роланд вновь подумал о Риа.

Они надвинулись на него, сгрудившись вокруг гамака, а когда Роланд отпрянул от них, спину и ногу пронзила такая боль, что он застонал. Гамак заскрипел.

— О-о-о-о!

— Больно!

— Ему больно!

— Так больно, что нет силы терпеть!

Кольцо старух сжалось еще теснее, словно его боль манила их. Теперь Роланд ощущал их запах, запах сухой земли. Сестра Микела протянула руку…

— Уходите! Оставьте его! Разве я вам этого не говорила? Они отпрянули, словно внезапный окрик их спугнул. В глазах Мэри полыхнула злость. Но и она отступила на шаг, бросив короткий взгляд (в этом Роланд мог поклясться) на медальон, лежащий на груди. Перед тем как заснуть, стрелок убрал медальон под рубашку, но каким-то образом он вновь оказался снаружи.

Появилась шестая сестра, протолкалась между Мэри и Тамрой. Эта действительно выглядела на двадцать один год: раскрасневшиеся щечки, гладкая кожа, черные глаза. А на белой рясе, как и у остальных, кроваво-красная роза.

— Уходите! Оставьте его в покое!

— О, дорогая моя. — В голосе Луизы звучали и смех, и раздражение. — А вот и Дженна, наша младшенькая. Неужели она влюбилась в него?

— Точно влюбилась! — рассмеялась Тамра. — И готова отдать ему свое сердце!

— Воистину так! — согласилась сестра Кокуина. Мэри повернулась к Дженне, губы ее превратились в узкую полоску.

— Тебе делать тут нечего, маленькая сладострастница.

— А я считаю, что есть, — ответила сестра Дженна. Держалась она уже поувереннее. Черная кудряшка выскользнула из-под накидки и улеглась на лоб. — А теперь уходите. Он еще слишком слаб для ваших шуток и смеха.

— Не указывай нам, потому что мы никогда не шутим. И ты это знаешь, сестра Дженна.

Лицо девушки чуть смягчилось, и Роланд увидел, что она боится.

— Оставьте его, — повторила она. — Еще не время. Разве другие не нуждаются в уходе?

Сестра Мэри задумалась. Остальные смотрели на нее. Наконец она кивнула и улыбнулась Роланду. Лицо ее замерцало, его черты начали расплываться, между ней и Роландом словно возникло марево, какое бывает в жаркий летний день. И то, что увидел Роланд за этим маревом (или подумал, что увидел), повергло его в ужас.

— Отдыхай, красавчик. Попользуйся нашим гостеприимством, и мы тебя вылечим.