Сальватор. Том 1 - Дюма Александр - Страница 75

Комната была заперта на ключ. Но стоило Сальватору навалиться плечом, как замок поддался и дверь распахнулась.

Пес ворвался в комнату с радостным лаем.

Сальватор не ошибся: первое, что бросалось в глаза, – альков с двумя одинаковыми кроватями; вероятно, на них когда-то и спали дети. Бразил радостно носился от одной кровати к другой, вскакивая передними лапами на покрывала, и посматривал на Сальватора с выражением такой радости, что ошибиться было невозможно.

– Видите, генерал: детская находилась здесь, – повторил Сальватор.

Бразил оставался бы здесь вечно, он был готов растянуться между этими кроватями и так умереть.

Но Сальватор заставил его выйти, несколько раз настойчиво повторив его имя.

Бразил последовал за хозяином, опустив голову; вид у него был жалкий.

– Мы еще вернемся, Бразил, обязательно вернемся! – пообещал Сальватор.

Пес будто понял эти слова и побежал на третий этаж.

На лестничной площадке он замер; потом глаза его загорелись, шерсть встала дыбом, и он с угрожающим рычанием подошел к одной из дверей.

– Дьявольщина! – бросил Сальватор. – За этой дверью притаился враг. Посмотрим!

Дверь, как и в детскую, была заперта. Но, как и та, она поддалась под мощным напором.

Бразил влетел в комнату и стал оглушительно лаять, обратив всю свою злобу на комод.

Сальватор попытался его открыть: ящики были заперты на ключ.

Бразил в ярости бросался на ручки.

– Подожди, Бразил, подожди! – остановил его Сальватор. – Сейчас мы посмотрим, что в этих ящиках. А пока помолчи!

Пес затих, наблюдая за действиями хозяина. Но глаза его метали молнии, а на морде запеклась пена, тогда как с кровавокрасного языка капля за каплей стекала слюна.

Сальватор приподнял с комода мраморную крышку и прислонил ее к стене.

Бразил словно понимал намерения хозяина и одобрял их, семеня вокруг.

Сальватор вынул из кармана короткий кинжал, вставил его в щель и, нажав, приподнял деревянную панель.

Бразил поставил на комод передние лапы.

Сальватор запустил руку в образовавшееся отверстие и достал из комода корсаж из красной шерсти.

Но не успел он вытащить его полностью, как Бразил впился в него зубами и вырвал из рук хозяина.

Корсаж был частью национального костюма Урсулы.

Сальватор бросился к собаке, с остервенением терзавшей ткань; с величайшим трудом ему удалось вырвать корсаж, который Бразил крепко держал в зубах и лапах.

– Я не ошибся, – заметил Сальватор. – Это женщина, пытавшаяся убить девочку. А зовут женщину госпожа Жерар, или, вернее, Урсула.

Он поднял ярко-красный корсаж высоко над головой, потому что Бразил продолжал набрасываться на него с яростным лаем.

Генерал был поражен тем, как понимают друг друга пес и его хозяин.

– Взгляните, – предложил Сальватор. – Сомнений быть не может.

Уверившись на этот счет совершенно, он бросил корсаж в комод, приладил, как мог, деревянную панель, сверху положил мраморную плиту.

Пес недовольно ворчал, словно у него отняли мозговую кость.

– Ну, ну, довольно! – остановил.Сальватор Бразила. – Ты же понимаешь, что мы сюда еще придем, славный мой пес.

Самое главное сейчас – гувернантка. Давай искать гувернантку!

Он вытолкал Бразила из комнаты; тот недовольно ворчал.

Но очутившись на лестнице, он стал искать, наконец остановился у последней двери в конце коридора и призывно залаял.

– Мы у цели, генерал, – сказал Сальватор, направляясь к указанной двери.

Потом он обратился к собаке:

– Там кто-то есть, Бразил?

Пес залаял еще громче.

– Ну, раз полиция своим делом не занимается, придется ей помочь, – проворчал Сальватор.

Протянув фонарь генералу, он прибавил:

– Держите фонарь и не возражайте.

Генерал не сопротивлялся. Сальватор обвязал вокруг талии белый пояс, какие тогда носили комиссары полиции, чиновники и офицеры министерства.

Трижды ударив в дверь, он приказал:

– Именем короля!

Дверь отворилась.

При виде двух мужчин, один из которых, одетый во все черное, держал фонарь, а другой стоял в белой перевязи, из-за чего она приняла его за комиссара полиции, находившаяся в комнате женщина опустилась на колени с криком:

– Иезус! Мария!

– Именем короля! – повторил Сальватор. – Женщина, я вас арестую!

Та, к которой Сальватор протянул руку, не касаясь ее, была, как видно, старая дева лет шестидесяти, безобразная на вид, в одной ночной сорочке.

Рядом с ней Броканта показалась бы Венерой Милосской.

Она истошно завопила; Бразилу, очевидно, ее крик подействовал на нервы, и он в ответ взвыл пронзительно-протяжно.

Сальватор пытался в темноте установить связь между безобразным созданием и каким-нибудь воспоминанием из собственной жизни.

– Осветите эту женщину, – попросил он генерала. – Мне кажется, я ее знаю.

Генерал направил луч фонаря прямо в отталкивающее лицо гувернантки.

– Так и есть, я не ошибся, – подтвердил Сальватор.

– О мой добрый господин! – взмолилась гувернантка. – Клянусь вам, я честная женщина.

– Лжешь! – вскричал Сальватор.

– Добрейший господин комиссар!.. – настаивала старуха.

– Лжешь! – снова перебил ее Сальватор. – Я скажу, кто ты:

ты мать Кубышки.

– Ах, сударь! – в ужасе вскричала старая карга.

– Ты повинна в том, что прелестное существо, угодившее по ошибке в отвратительное место и оказавшееся там вместе с твоей дочерью, – а уж она-то попала туда не зря, твоя доченька! – не вынесла твоих преследований, клеветы, бесчестья и бросилась в Сену!

– Господин комиссар! Я протестую…

– Вспомни Атенаис, – властно произнес Сальватор, – и не утомляй себя ложными клятвами!

Как помнят читатели, Атенаис – так звали дочь трубача Понруа, до того как Сальватор окрестил ее Фраголой. Если мы когда-нибудь доберемся до таинственных подробностей из жизни Сальватора, мы, по всей вероятности, узнаем о событии, на которое в настоящую минуту намекает мнимый комиссар полиции.

Старуха опустила голову словно под тяжестью сизифова камня.

– Теперь отвечай на мои вопросы! – продолжал Сальватор.

– Господин комиссар…

– Отвечай, или я кликну двух ребят, они живо спровадят тебя в Мадлонет.

– Спрашивайте, спрашивайте, господин комиссар!

– Как давно ты здесь живешь?

– С масленицы.

– Когда в замок прибыла девушка, похищенная господином де Вальженезом?

– В ночь с последнего вторника масленицы на первую среду поста.

– Позволял ли господин де Вальженез отлучаться девушке из замка?

– Никогда!

– Применял ли он насилие, препятствуя ее выходу отсюда?

– Он ей угрожал тем, что донесет на ее жениха по обвинению в похищении несовершеннолетней, за что того могли сослать на галеры.

– А как зовут этого молодого человека?

– Господин Жюстен Корби.

– Сколько тебе платил в месяц господин де Вальженез, чтобы ты следила за похищенной девушкой?

– Господин комиссар…

– Сколько он тебе платил? – повторил Сальватор еще более непререкаемым тоном.

– Пятьсот франков.

Сальватор огляделся и приметил небольшой секретер. Он открыл его и обнаружил бумагу, чернила, перья.

– Садись сюда, – приказал он женщине, – и пиши заявление, которое ты только что мне сделала.

– Я неграмотная, господин комиссар.

– Неграмотная?!

– Да, клянусь вам!

Сальватор достал из кармана бумажник, поискал какую-то бумагу, развернул ее и сунул старой колдунье под нос.

– Если ты не умеешь писать, кто же тогда написал вот это? – спросил он.

«Если не заплатишь мне пятьдесят франков нынче вечером, я скажу, где моя дочь с тобой познакомилась, и выгоню тебя из твоего магазина.

Мамаша Глуэт.

11 ноября 1824 года».

Старуха лишилась дара речи.

– Как ты сама убедилась, писать ты умеешь, – продолжал Сальватор. – Плохо, что верно – то верно, но достаточно для того, чтобы исполнить мое приказание. Итак, напиши заявление, которое ты только что мне сделала устно.