Сальтеадор - Дюма Александр - Страница 42

Верховный судья узнал то, о чем мы уже сообщили.

Беглеца с криками преследовали пять-шесть молодых дворян; изнемогая, он укрылся в башне и стал ждать преследователей. И тут завязалась ожесточенная борьба не на жизнь, а на смерть. Быть может, он расправился бы с пятью-шестью противниками, но на крики преследователей, звон шпаг, угрозы осаждающих поспешили солдаты дворцовой стражи, и узнав, что это тот самый дворянин, которого повелел арестовать король, они присоединились к нападающим.

Дон Фернандо — ибо это был он — встал на узкой винтовой лестнице, которая вела на плоскую крышу, — там ему было легко обороняться, он бился, продвигаясь со ступени на ступень, и на каждую падал еще один раненый.

Когда подошел дон Иниго, сражение длилось уже час.

Он был встревожен, хоть и надеялся, что это не Фернандо, а кто-то другой, однако быстро понял, что обманулся в своей надежде.

Не успел он войти в башню, как среди шума раздался зычный голос:

— А ну, трусы, вперед! Я один против всех вас! Я знаю, что расстанусь с жизнью. Но плата за нее велика, а убивал я еще мало!

Конечно, это был он!

Предоставить событиям идти своим ходом — значило обречь Фернандо на верную смерть, как сказал он сам.

Конец был близок и неизбежен. Но если бы дону Иниго удалось арестовать его, то осталась бы последняя надежда на помилование, надежда, которую поддерживает в осужденном любовь матери и снисхождение короля.

Итак, дон Иниго решил прекратить побоище.

— Остановитесь! — крикнул он, обращаясь к преследователям. — Я дон Иниго, верховный судья Андалусии, и я пришел от имени короля дона Карлоса.

Но не так-то легко было усмирить ярость двадцати воинов, которые не смогли одолеть одного.

— Смерть ему! Смерть! — повторяли несколько человек, и тут же раздался отчаянный вопль и послышался шум — по ступеням катилось тело убитого: шпага Фернандо поразила новую жертву.

— Слышите меня? — еще громче закричал дон Иниго. — Повторяю: я — верховный судья и пришел сюда от имени короля.

— Ну, нет! — возразил один из нападающих. — Пусть уж король предоставит нам самим творить суд, — суд наш будет правым.

— Сеньоры, сеньоры! Опомнитесь! — взывал дон Иниго, который хотел одного — отвести опасность от беглеца.

— Да что вам в конце концов от нас нужно? — спросили нападающие.

— Чтобы мне дали возможность подняться в башню!

— Для чего?

— Чтобы отобрать у мятежника шпагу.

— Пусть будет по-вашему! Любопытное будет зрелище!

Давайте пропустим его.

— Ну, что же? Вы колеблетесь, отступаете? Эх вы, мерзавцы, трусы! — неистовствовал дон Фернандо.

И снова раздался вопль — значит, его шпага снова вонзилась в живую человеческую плоть.

И снова толпа пришла в волнение, снова раздался лязг клинков.

— Не убивайте его! Не убивайте! — твердил дон Иниго в отчаянии. — Мне надобно взять его живым.

— Живым? — прогремел голос дона Фернандо. — Кто это сказал, что возьмет меня живым?

— Я сказал, — ответил верховный судья с нижней ступени лестницы.

— Вы?.. Кто это? — удивился дон Фернандо.

— Я — дон Иниго.

Дон Фернандо почувствовал, как дрожь пробежала по его телу, и он прошептал:

— О, я узнал твой голос, прежде чем ты произнес свое имя.

Затем он негромко спросил:

— Что вам нужно? Поднимитесь, только один.

— Сеньоры, пропустите меня! — приказал дон Иниго. И голос его звучал так повелительно, что все посторонились, прижимаясь к стене на узкой лестнице.

Дон Иниго медленно поднимался все выше, и на каждой ступени стонал раненый или лежал убитый. Перешагнув через десяток трупов, он наконец добрался до второго этажа, где его ждал дон Фернандо.

Левую руку он обмотал обрывками плаща, сделав что-то вроде перевязки, одежда была в лохмотьях, из ран сочилась кровь.

— Итак, — обратился он к дону Иниго, — что вы от меня хотите? Одно ваше слово устрашило меня больше, чем вся эта свора вместе со своим оружием.

— Хочу, чтобы вы отдали мне шпагу.

— Отдать шпагу? — повторил дон Фернандо и расхохотался.

— И еще я хочу, чтобы вы прекратили сопротивление и признали себя моим пленником.

— А кому вы обещали сотворить это чудо?

— Королю.

— Так вот, воротитесь к королю и скажите ему, что он дал вам непосильную задачу.

— Но на что же ты надеешься? Чего ты хочешь, безумец?

— Умереть, убивая.

— Тогда убивай! — проговорил дон Иниго, приближаясь к Фернандо.

Молодой человек сделал угрожающий жест, но тотчас опустил шпагу.

— Послушайте, — проговорил он, — не вмешивайтесь вы в это дело; предоставьте все мне и тем, кто его затеял. Вы ничего не добьетесь, клянусь вам, но, право, даю честное слово дворянина, я буду в отчаянии, если с вами случится беда.

Дон Иниго сделал шаг вперед.

— Вашу шпагу! — приказал он.

— Я уже сказал, бесполезно ее добиваться, и вы сами видели, как опасно даже желание отнять ее у меня.

— Вашу шпагу! — настаивал дон Иниго, делая еще шаг вперед.

— Тогда выньте свою! — воскликнул дон Фернандо.

— Да хранит меня бог! Угрожать вам! Я хочу убедить вас. Прошу вас, шпагу!

— Никогда!

— Умоляю, дон Фернандо!

— Ваше влияние на меня просто непостижимо! Но нет!

Шпаги я не отдам.

Дон Иниго протянул руку:

— Шпагу!

Наступило молчание, и дон Фернандо снова, как при первой их встрече, почувствовал, что он подчиняется старику, силе его убеждения. Он негромко сказал:

— О да, родной отец не мог заставить меня вложить шпагу в ножны. Двадцать человек не могли вырвать ее из моих рук, и сейчас, когда я чувствую прилив сил, готов перебить целый полк, как разъяренный израненный бык, вдребезги разнести любую преграду, а вам, безоружному, стоило произнести слово, и я подчинился.

— Дайте же, — повторил дон Иниго.

— Но знайте, что я сдаюсь только вам, что вы один внушаете мне не только страх, но и уважение, и только к вашим ногам, а не к ногам короля я кладу свою шпагу, окровавленную от эфеса до кончика клинка.

И он смиренно положил шпагу к ногам дона Иниго. Верховный судья поднял ее.

— Вот и хорошо! — сказал он. — И пусть небо мне будет свидетелем, я с радостью обменялся бы с тобой ролями, хоть ты и обвиняемый, а я — судья; будь я на твоем месте, я бы меньше страдал от опасности, чем страдаю теперь от тревоги за тебя.

— Как же вы намерены поступить со мной? — спросил дон Фернандо, хмуря брови.

— Даешь мне слово, что не убежишь, а пойдешь в тюрьму и будешь ждать там милости короля?

— Хорошо. Даю слово.

— Следуй за мной.

Обращаясь к толпе, дон Иниго произнес:

— Дорогу! И пусть никто не оскорбляет пленника, отныне он под охраной честного слова.

Все расступились — верховный судья, а за ним дон Фернандо сошли по лестнице, залитой кровью.

Выходя из дверей, молодой человек окинул всех презрительным взглядом, и тут, вопреки повелению дона Иниго, раздались угрожающие выкрики, послышались проклятия; дон Фернандо, смертельно побледнев, бросился к шпаге, выпавшей из рук убитого. Но дон Иниго сделал предостерегающий жест и произнес:

— Вы дали честное слово!

И пленник с поклоном ответил:

— Можете на него рассчитывать.

И один из них пошел по дороге к городу — в тюрьму, а другой пересек площадь Лос-Альхибес и направился ко дворцу Альгамбра — к дону Карлосу.

Король ждал, в мрачном молчании прохаживаясь по Залу двух сестер, когда ему доложили о приходе верховного судьи. Он остановился, поднял голову и устремил взгляд на дверь. Появился дон Иниго.

— Да позволит государь поцеловать его руку, — сказал верховный судья.

— Вы явились, значит, виновный взят под стражу?

— Да, ваше величество.

— Где же он?

— Должно быть, уже в остроге.

— Вы отправили его под надежной охраной?

— Надежней я не мог бы найти — под охраной его честного слова, ваше величество.

— Вы уверены в его слове?

— Ваше величество, не забывайте, что нет цепей крепче слова дворянина.