Бремя идолов - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 45

Два грузовика выехали ночью, выехали, разрезая тьму лучами фар.

Кошкин в эту ночь не спал – смотрел на часы и ждал звонка. Ровно в четыре утра ему позвонили.

– Порядок, – раздался голос в трубке.

В половине пятого все ребята собрались у клуба. Кошкин подъехал на «Жигулях», и вскоре они уже направлялись в сторону Дмитровского шоссе. Пока ехали, никто из ребят не проронил ни звука. В половине шестого они были на месте. Кошкин первым вылез из машины. Подошел к грузовику, стоявшему на обочине дороги. О чем-то поговорил с водителем. Тот кивнул и указал на кузов.

– Залезайте, – приказал Кошкин, повернувшись к ребятам.

Все пятеро полезли в кузов. Некоторое время спустя послышались их восторженные восклицания.

– Где чемодан? – спросил Кошкин.

Водитель прошел к кабине грузовика и достал черный кожаный «дипломат». Протянул его Кошкину.

– Передай, что мы начинаем, – сказал Кошкин.

– Парни вас прикроют, – кивнул водитель.

На обочине стоял лишь один грузовик. Другой свернул к международному аэропорту, – видимо, так и было задумано. В шесть пятнадцать Кошкин набрал телефонный номер.

– Порядок.

Минуту спустя пятеро парней вылезли из кузова с сумками в руках. Кошкин придирчиво осматривал каждого. У Романа он вытащил пистолет из кармана пиджака; при этом ударил его по лицу. Роман засопел, но протестовать не стал.

– Оставить только три сумки, – приказал Кошкин. – Остальные забросить обратно. Даю одну минуту.

Ребята бросились к сумкам. Ровно через минуту на обочине дороги стояли три сумки. Кошкин оглядел их, кивнув.

– Садитесь, – приказал.

Забросив сумки в багажник, парни забрались в «Жигули». Кошкин сел за руль. Взглянул на ребят и усмехнулся:

– С богом. – Он тронул с места.

И тотчас же водитель грузовика достал из кабины телефон, набрал номер и произнес все то же слово:

– Порядок.

«Жигули» покатились к центру города. К зданию Моссовета на Тверской. Магазины на главной улице столицы были еще закрыты, но их великолепие бросалось в глаза. Ребята нахмурились, оглядывали витрины. Эти магазины – они были не для них. В такие магазины никогда не заходили их родители. Кошкин изредка посматривал на часы.

– Кажется, немного рановато приехали, – сказал он. – Сделаем круг на всякий случай. Он повернул налево, объехал кинотеатр «Россия» и выехал на бульвар. Через пятнадцать минут они снова были на Тверской. На этот раз доехали почти до Моссовета. Сонный милиционер окинул машину с ребятами равнодушным взглядом. «Жигули» затормозили, не доезжая до ограды здания Моссовета, и повернули направо под арку.

Офицер милиции видел сидевших в машине пацанов. Он помнил, что в Москве проходят юношеские игры стран СНГ, и всем сотрудникам милиции приказано оказывать всемерную помощь юным спортсменам.

«Жигули» доехали до конца улицы и повернули налево, огибая сквер, где памятник Низами. Но еще раз повернуть налево, к зданию посольства, им не разрешили. Стоявший там сотрудник милиции предостерегающе поднял свой жезл, и Кошкин надавил на тормоз.

– В чем дело? – спросил милицейский офицер. – Знака не видите? Здесь поворот запрещен.

– Нам всего двадцать метров проехать. – Кошкин указал на автобус, стоявший у дверей гостиницы посольства. – Ребята могут опоздать на самолет.

– Вы в посольство едете? – наклонился к ним офицер. Он тоже получил указание помогать юным спортсменам.

– Да, в украинское.

– Проезжайте. Только не дальше. Дальше въезд воспрещен. – Офицер кивнул в сторону Моссовета.

– Конечно, не дальше, – улыбнулся Кошкин. – Мы прямо тут и остановимся.

Со стороны Вознесенского переулка высились два здания гостиницы посольств Азербайджана и Украины. Второе находилось ближе к Моссовету, но оба здания как бы вытянулись в одну линию, примыкали одно к другому.

Кошкин затормозил у гостиницы украинского посольства. Развернулся. Утер ладонью пот со лба.

– Все, – сказал он. – Пока все в порядке.

У здания гостиницы азербайджанского посольства стоял «Икарус», – очевидно, в ожидании юных спортсменов.

Вскоре из гостиницы начали выходить дети с огромными сумками и чемоданами. Их было много, десятка три, может, больше. Они шумели и смеялись, словом, вели себя как нормальные дети десяти-четырнадцати лет. Взрослых почти не было, если не считать двоих мужчин и рыжеволосой женщины неопределенного возраста, в очках, коротко стриженной. Она постоянно что-то кричала, кого-то искала и что-то проверяла.

– Главная, – сказал Кошкин, кивая на нее. – Разумеется, крашеная.

Дети входили в автобус, рассаживаясь по местам. Основную часть вещей загрузили в багажные отсеки. Некоторые из юных спортсменов взяли с собой в салон автобуса сумки и рюкзаки.

– Быстрее, – торопила их рыжеволосая, разумеется, крашеная.

– Эльмира Мамедовна, мы не взяли журнал, – подбежали к ней две девочки.

– Быстрее принесите, – кивнула наставница.

Из дверей посольства вышли еще несколько мужчин. Среди них выделялся невысокий, среднего роста, седовласый господин. Он что-то с улыбкой говорил Эльмире Мамедовне, а она то и дело кивала головой.

– Кто это? – спросил Тарас у Кошкина.

– Их посол, – ответил Кошкин, глядя на стоявшего в нескольких метрах от него посла.

– Может, мы его лучше… заберем? – спросил Роман.

Кошкин нахмурился.

– Нужно было тебе еще и по шее дать, – проговорил он с сожалением в голосе. – Я же предупреждал: никакой самодеятельности. Кому твой посол нужен? Что ты с ним будешь делать? Нас сразу передавят, как мух, ты и опомниться не успеешь. Сиди и молчи.

Коля смотрел на посла Азербайджана. В его представлении все «черные» были одинаковые. Все они торговали на рынках, приставали к девочкам и убивали российских солдат в Чечне. Все они ненавидели русских, уверял Кошкин. А он, конечно, знает, что говорит. Ему оторвало ногу в Чечне, он воевал. Стоявший неподалеку посол громко смеялся, и Николай невольно сжал кулаки. Азербайджанцы, грузины, армяне, чеченцы – все были для него непонятными чужаками. Он не видел разницы между осетином и лезгином, между абхазцем и грузином. Все они «оттуда». И все они воевали против его страны. А кто-то из них подложил бомбу и убил Артема.

Дети постепенно заполнили автобус. Один из мужчин прошел на место водителя. Другой, поднявшись, сел рядом с ним. Женщина попрощалась с послом. В самый последний момент в автобус успел вскочить еще один мальчик, Коля невольно улыбнулся. Мальчишка тащил шахматную доску – очевидно, забыл ее в своем номере.

– Пора, – сказал Кошкин, поспешно выбираясь из машины.

Посол и окружавшие его люди еще стояли у входа в гостиницу, когда Кошкин подошел к открытым дверям автобуса – шел, хромая сильнее обычного и с усилием опираясь на свою палку.

– Извините, – сказал он, обращаясь к мужчине, сидевшему в первом ряду, – наш автобус опоздал, а мы опаздываем в аэропорт. Вы не могли бы подкинуть и наших пацанов до аэропорта?

– Кого это – ваших? – нахмурился мужчина. Ему было лет сорок. Аккуратные усики, небольшой животик, одутловатое лицо, курчавые волосы.

– Украинскую делегацию. Мы не успели в свой автобус, – улыбнулся Кошкин.

– Не знаю. – Мужчина обернулся и посмотрел на сидевшую в пятом ряду женщину. Спросил: – Эльмира Мамедовна, можно взять еще несколько человек?

– У нас все в сборе, – сказала она, явно довольная этим обстоятельством.

– Нет. Это не наши. Ребята из украинской делегации, отстали от своего автобуса и просят разрешения доехать до аэропорта вместе с нами.

– Конечно, – ответила женщина. – Пусть едут. У нас еще есть места. Зовите их скорее. Нельзя же оставлять детей…

– Спасибо, – улыбнулся Кошкин. – Ребята, давайте, – сказал он, обращаясь к своей команде. Парни молча вылезли из машины и взяли сумки из багажника. И так же молча полезли в автобус. Кошкин улыбался стоявшим у здания посольства мужчинам. Он залез в автобус последним, усиленно хромая.

– Кто это? – обратился посол к одному из своих. – Разве это наши?