Бремя идолов - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 12

– Я не знаю, – краснея еще больше, прошептала Света, – не знаю, где она сейчас находится. Но Римма порядочная девушка, она не могла такого сделать.

– Это мы с вами потом решим, что она могла, а чего не могла, – вконец рассердился Глебов. – Мне звонили уже из милиции, и вот сейчас приехал помощник депутата, а вы здесь рассказываете нам, какая она хорошая девочка. Пусть напишет объяснение, как только явится. Или вообще – пусть сразу зайдет ко мне.

– Она вам не звонила сегодня? – уточнил Бондаренко.

– Нет, – сказала Света, чувствуя, что оба понимают очевидность ее вранья. – Нет, – повторила она с вызовом.

– У нее есть мобильный телефон? – спросил гость.

– Она его обычно не носит. Оставила в редакции, – быстро ответила Света, радуясь, что наконец может сказать правду.

Помощник депутата испытующе посмотрел на нее. Он, очевидно, почувствовал, когда именно она ему врала и когда говорила правду. Видимо, чувствовал это и Глебов. Поэтому, нахмурившись, он сказал:

– Я временно отстраняю Кривцову от обязанностей нашего парламентского корреспондента. Пусть напишет объяснение, и мы тогда разберемся, что там случилось. Найдите ее, и пусть срочно явится в редакцию.

– Хорошо, – испуганно сказала Света. Она уже повернулась, чтобы выйти, когда помощник депутата вдруг схватил ее за руку. И от этого прикосновения она вздрогнула, словно он собирался убить ее прямо в кабинете Главного.

– Скажите ей, что нам очень нужно поговорить, – улыбнулся Бондаренко. Вернее, показал свои зубы при этом, а глаза у него оставались бесстрастными и холодными.

– Да, – кивнула Света, освобождаясь от его хватки, – да, конечно.

Выскочив из кабинета Главного, она добежала до своей комнаты, схватила телефон и, набрав номер, закричала в трубку:

– Они уже здесь, Римма. Ищут тебя повсюду. Главный ругается, просит, чтобы ты написала объяснительную.

– Ты ему сказала, где я нахожусь?

– Нет, конечно. Но он распорядился отстранить тебя от работы в парламенте за твое поведение. Теперь уже говорят, что ты приставала к нему. В общем, все валят на тебя.

– Ничего, разберемся. Ты потом зайди к Ник-Нику и объясни все толком. Только не говори, где я нахожусь. Поняла?

– Конечно. Он хочет твоего объяснения, но я ему все скажу.

– Света, – сказал кто-то из девушек за ее спиной, – к тебе пришли.

– Потом, – отмахнулась Света, – короче, ты быстрее ищи Вадима. И сразу позвони мне, как только найдешь его и заберешь пленку.

Положив трубку, она повернула голову и с ужасом увидела за спиной того человека, с которым только что разговаривала в кабинете Главного. Света попятилась к стене, чувствуя, что ей не хватает воздуха.

– Вы, кажется, говорили с Кривцовой, – холодно произнес он. – Не позвоните ли вы ей еще раз?

ГЛАВА 7

Точкин вошел в кабинет почти сразу же после вызова Корытина. Невысокого роста, худой, стремительный, с цепким взглядом – в нем ощущалась энергия, присущая очень деятельной натуре. Войдя в кабинет, он коротко кивнул Дронго и вопросительно посмотрел на ответсека.

– Это наш сотрудник, Олег Точкин, – представил его Корытин. – А это господин Конти, сотрудник английской радиокомпании. Он делает передачу о гибели Славы Звонарева.

– Давно пора, – буркнул Точкин, – а то все делают вид, что ничего не случилось.

– Ты не горячись, – строго заметил Корытин. – Давай спокойно и объективно. Господин Конти хочет с тобой поговорить.

– О чем? – удивился Точкин.

– О последних статьях Звонарева, о его замыслах. В общем – обо всем. И о его компьютере. Об информации, которую переписали следователи прокуратуры

– Не понимаю, – у Точкина стало злое и непроницаемое лицо, – о какой информации вы говорите, Савелий Александрович? Вы что-то перепутали.

– Ничего я не перепутал. Господин Конти собирается подготовить специальный репортаж об убийстве Звонарева. Специальный, ты меня понимаешь?

– Ничего не понимаю, – разозлился Точкин. – И ничего у меня нет, никакой информации. Я лучше пойду, а вы тут говорите без меня.

Он вскочил, собираясь выйти из комнаты, когда Дронго, достав бумагу, вдруг прочел:

– Корытин Савелий Александрович и Олег Точкин, два сотрудника газеты, которые знают о том, что Сорокин ищет специального эксперта для проведения независимого расследования по факту убийства Звонарева. Вы, кажется, и есть Точкин?

Олег остановился. Минуту он смотрел на сидевшего перед ним человека. Потом шумно вздохнул:

– Вы Дронго?!

– Я имею отношение к этой проблеме, – уклонился тот от прямого ответа. – Во всяком случае, меня просил приехать сюда Павел Сергеевич. Вы все поняли?

– Так бы сразу и сказали, – Точкин шумно вздохнул и плюхнулся на стул. – Только больше никому не говорите, что вы эксперт, иначе вся редакция будет знать о независимом расследовании.

– Сорокин заверил меня, что только вы двое и будете знать о моем появлении в газете. От вас я не стал скрывать, зачем мне нужна ваша информация.

– Приступим, – заявил Точкин, – у меня все записано. Я успел переписать все данные. Если хотите, можете забрать мой ноутбук.

– Спасибо. Обязательно возьму перед уходом. А пока побеседуем. Как вы думаете, последняя статья Звонарева могла послужить причиной его убийства?

– Не знаю. Раньше был убежден, что могла. А сейчас не знаю. У Славы не было врагов, он был очень порядочным человеком. Свои интервью всегда согласовывал и не менял в них ни слова после того, как его визировал собеседник, никогда не передергивал факты. Знаете, есть журналисты, которые стремятся сделать карьеру любой ценой, не гнушаясь ничем. У Славы был некий профессиональный кодекс чести. Даже люди, о которых он высказывался не очень хорошо, признавали за ним эти качества. Два героя его последней статьи уже пострадали. Одному выразили недоверие, второго тоже ждут неприятности. Но дирижировали ли они убийством Звонарева – не знаю. И вообще мне трудно представить причины убийства. Две недели назад я еще был убежден, что это из-за его последней статьи. Теперь не убежден. У меня нет ответа на этот вопрос.

– Вы с ним дружили?

– Да. Он собирался жениться. У него была чудная девушка. Он собирался сделать ей предложение.

– А на почве ревности? Не было ли у него ревнивого соперника?

– Нет, конечно, – печально улыбнулся Точкин. – Они очень чисто любили друг друга.

– Может быть, у него были недоброжелатели? Он ничего подобного не говорил вам в последние дни? Или угрозы в его адрес?

– Ничего. Следователь меня об этом спрашивал. Нет, никаких угроз не было. Честно говоря, мы до сих пор в шоке. Почему Слава? Если кто-то хотел рассчитаться с журналистом, который часто выступает на криминальные темы, то, откровенно говоря, у нас есть сотрудники, которые связаны с этой тематикой более длительное время, на их счету материалы, где затрагиваются очень известные люди. Но убили именно Славу.

– Вы ведь тоже пишете в основном на криминальные темы?

– Да, это мое амплуа.

– И как вы оцениваете это убийство? Не как друг Звонарева, а как профессиональный журналист, занимающийся этими проблемами.

– Типичное заказное убийство, – пробормотал Точкин, – убийца ждал его в подъезде дома, ждал, когда он спустится вниз. Даже деньги не взял. Это не ограбление, а самое типичное заказное убийство. К сожалению, процент раскрываемости таких убийств самый маленький в стране.

– Он невелик во всем мире, – согласился Дронго, – поэтому я не иду к следователю, чтобы узнать подробности о найденных на месте преступления гильзах, не жду возможных свидетельских показаний. Тут все ясно. Убийца давно выбросил свой пистолет, и найти его достаточно проблематично.

– Убийцу или пистолет? – уточнил Корытин.

– И того и другое, – невозмутимо ответил Дронго. – Но на убийцу можно выйти, если удастся понять, кому именно понадобилось убрать Звонарева. Поэтому мне нужны все записи, черновики и все статьи, которые он готовил за полгода до гибели.