И вот пришел ты - Клейпас Лиза - Страница 48

Лили в уме перебирала пожилых мужчин, с которыми нередко садилась за ломберный столик, флиртовала и поддерживала дружеские отношения. Лорд Харрингтон, например, веселый краснолицый пузан. Или Артур Лонгман, всеми уважаемый адвокат. Внешне он довольно непривлекателен – крупный нос, безвольный подбородок, впалые щеки, – но у него добрые глаза, и он очень достойный человек. Оба они довольно прозрачно намекали на свои теплые чувства к ней. Она может взять одного из них в покровители. Нет сомнения в том, что ее будут лелеять и щедро вознаградят. Однако ее жизнь круто изменится. Иные двери, которые все еще открыты для нее, закроются навсегда. Она станет дорогой шлюхой – да и то только в том случае, если повезет. Судя по ее опыту с Джузеппе, она может оказаться непривлекательной в постели, и никто не захочет ее содержать.

Лили подошла к лошади и прижалась лбом к ее теплой шее.

– Я так устала, – прошептала она.

Устала и истосковалась. У нее почти не осталось надежды на возвращение Николь. Ее жизнь превратилась в бесконечные поиски денег. Нельзя было так много времени тратить на этот вздор с Пенни, Заком и Алексом Рейфордом. Может случиться, что ей придется заплатить дочерью за промедление. Зато события последней недели отвлекли ее, иначе она сошла бы с ума.

Начался дождь, первые капли упали ей на волосы. Лили закрыла глаза и подняла голову. По ее лицу потекли холодные струйки воды. Внезапно она вспомнила, как купала Николь. Малышка с удовольствием шлепала по воде ручками.

«Смотри, что ты наделала! – смеялась Лили. – Как ты посмела обрызгать маму, ты, маленькая хитрая уточка…»

Лили упрямо стерла с лица воду и слезы и расправила плечи.

– Это всего лишь деньги, – проговорила она. – Я их не раз добывала. Добуду и сейчас.

Часы пробили девять. Алекс смотрел на них уже целый час. Это была бронзовая скульптура, изображавшая скромную пастушку, искоса поглядывающую на благородного господина, который протягивал ей букет цветов. В спальне Лили властвовала атмосфера женственности: светлые стены цвета морской волны украшала изящная лепнина, на окнах красовались розовые шелковые шторы, мебель была обита бархатом. Увиденного – пусть и мельком – вполне хватило Алексу для того, чтобы заключить, что дом Лили очень отличается от его мрачного, величественного, обставленного в истинно мужском духе жилища. Создавалось впечатление, что, оборудуя спальню, Лили дала волю своей женственности, которую не проявляла в другой обстановке.

Когда стих последний удар, дверь спальни распахнулась. Появился дворецкий. Кажется, его звали Бертон.

– Доброе утро, сэр, – невозмутимо сказал Бертон. – Полагаю, вы хорошо провели ночь?

Алекс бросил на него уничтожающий взгляд.

После ухода Лили он на долгие часы остался один, в полной тишине. Прежде все свободное время он посвящал делам, дабы отвлечься. Работал, ездил верхом, посещал светские приемы, пил, спал с женщинами – он пользовался всевозможными способами, чтобы убежать от своих мыслей. Лили же вынудила его встретиться лицом к лицу с тем, чего он больше всего боялся. Осмелев под покровом мрака, на него, как хищники, набросились воспоминания и принялись терзать его сердце.

Сначала у него в душе поднялась страшная сумятица чувств – гнев, страсть, сожаление, тоска. Никто никогда не узнает, что он пережил за эти часы уединения. И никому не нужно знать об этом. Важно то, что вскоре все чувства упорядочились и в голове прояснилось. Он никогда не встретит Каролину в образе другой женщины. Она навсегда осталась в прошлом. Довольно скорби, довольно призраков. Что же до Лили… Он много размышлял о том, как поступит с ней. Ближе к утру он погрузился в тяжелый, как темный бархат, сон.

Дворецкий подошел к кровати. В руке у него был ножичек.

– Вы позволите, сэр? – осведомился он, указав на веревки.

Алекс не верил своим глазам.

– О, конечно, – с иронией ответил он.

Дворецкий ловко перерезал тонкую витую веревку.

Первой была освобождена правая рука. Поморщившись от боли в онемевших мышцах, Алекс положил ее на грудь и принялся наблюдать за тем, как Бертон режет веревку на левой руке.

Алекс вынужден был признать, что Бертон очень колоритная личность. У него была весьма благообразная внешность: красивая, тщательно расчесанная борода, величавость в осанке, умный взгляд. И ко всему этому следует добавить безукоризненную почтительность.

Требовалась огромная выдержка, чтобы не превратить ситуацию в пошлый фарс, и Бертон освобождал пленника так же стоически, как если бы разливал чай или чистил шляпу.

Когда Бертон увидел покрытые ссадинами запястья Алекса, его брови дрогнули – наверное, это должно было выражать тревогу.

– Милорд, я принесу мазь для ваших рук.

– Нет! – рявкнул Алекс. – Вы сделали достаточно.

– Да, сэр.

Алекс со стоном сел и подвигал затекшими ногами.

– Где она?

– Если вы спрашиваете о мисс Лоусон, сэр, я не имею представления о ее местопребывании. Мне приказано напомнить вам, что мистер Генри находится в заведении мистера Крейвена.

– Если с ним что-то случилось, вы будете отвечать в той же степени, что и мисс Лоусон.

Выражение лица Бертона не изменилось.

– Да, сэр.

Алекс удивленно покачал головой:

– Если бы она попросила, вы бы помогли ей убить кого-нибудь, верно?

– Она никогда не просила об этом, сэр.

– И все же, – настаивал Алекс, – если бы попросила?

– Как моя хозяйка, мисс Лоусон имеет полное право рассчитывать на мою преданность. – Бертон почтительно посмотрел на Алекса. – Вам принести газету, милорд? Кофе? Чаю? На завтрак мы можем подать…

– Для начала прекратите вести себя так, будто это обычное дело… или это действительно не первый раз? Неужели в вашем доме вошло в обычай предлагать завтрак гостям, которые всю ночь провели привязанными за руки и за ноги к кровати?

Бертон задумался.

– Вы первый, лорд Рейфорд, – наконец, не скрывая своего нежелания рассказывать о частной жизни Лили, признался он.

– Проклятие, какая честь для меня! – Алекс осторожно потер то место на макушке, куда пришелся удар бутылкой, и обнаружил внушительную шишку. – Я приму порошки от головной боли. Начнем с того, что она задолжала их мне.