Знаете, они классно играют - Кинг Стивен - Страница 2

- Это что, шутка?

- Не знаю, Мэри, - мрачно произнес он и уселся, поглядывая то на карту, то на местность за заляпанным ветровым стеклом. Они были женаты почти пятнадцать лет, и Мэри достаточно хорошо знала его и была уверена, что он будет настаивать на том, чтобы ехать вперед... не только несмотря на неожиданную развилку, а как раз из-за нее.

"Когда Кларка Уиллингема гладят против шерстки, он не отступит", подумала она, прикрывая рот, чтобы он не заметил ее усмешки.

Она не успела. Кларк взглянул на нее, приподняв бровь, и ее кольнула неприятная мысль: если она за столько времени научилась читать его так же легко, как школьную хрестоматию, то ведь и для него она так же ясна.

- В чем дело? - спросил он чуть-чуть повышенным тоном. Вот тут-то даже до того, как она уснула, дошло до нее теперь, - рот у него начал стремительно уменьшаться. - Хочешь принять участие, дорогая?

Она покачала головой:

- Просто горло прочищаю.

Он кивнул, сдвинул очки на лоб и склонился над картой, почти уткнувшись в нее носом.

- Ладно, - сказал он, - свернуть надо налево, потому что мы так попадем на юг, в Токети-Фоллс. Другое ответвление ведет на восток. Наверно, к какому-то ранчо.

- Если на ранчо, то почему дорога имеет разметку посередине?

Рот Кларка еще чуть уменьшится.

- Дорогая, ты не представляешь, какие богачи бывают среди этих фермеров.

Она хотела сказать ему, что времена разведчиков пионеров давно прошли, что он вовсе не рискует головой, а потом решила, что ей гораздо больше хочется подремать на солнышке, чем грызться с мужем, особенно после такой восхитительной прошлой ночи. В конце концов, куда-то же они приедут, так ведь?

С этой утешительной мыслью, под тихое мурлыканье Лу Рида о последнем великом американском ките Мэри Уиллингем уснула. К тому времени, когда выяснилось, что выбранная Кларком дорога никуда не годится, ей снилось, что они вернулись в то кафе в Окридже, где накануне ели ленч. Она пытается всунуть монетку в музыкальный автомат, но щель забита чем-то, похожим на мясо. Один из мальчишек, игравших на стоянке, проходит мимо нее с роликовой доской под мышкой и в сбитой набекрень ковбойской шляпе.

"В чем тут дело?" - спрашивает его Мэри.

Мальчишка подходит, бросает равнодушный взгляд и пожимает плечами. "Просто труп какого-то типа разодран на кусочки для вас и для других. Мы тут ничего плохого не делаем; это массовая культура, дорогуша".

Потом протягивает руку, неожиданно щипнет ее за грудь и топает дальше. Оглянувшись на автомат, она видит, что он весь залит кровью и в нем плавает что-то расплывчатое, отдаленно похожее на части человеческого тела.

"Может, отложить бы этот альбом Лу Рида", - думает она, и в луже крови за стеклом на диск ложится пластинка - именно та, что ей хотелось, и Лу начинает петь "Целый автобус веры".

Пока Мэри снился этот тягостный сон, дорога все ухудшалась, ухабы становились все больше, пока не слились в один сплошной ухаб._ Альбом Лу Рида - очень большой - кончился и завелся сначала. Кларк не обращал на это внимание. Приятная улыбка, с которой начинался день, исчезла без следа. Рот у него сжался до размеров розового бутона. Если бы Мэри не спала, она бы заставила его развернуться обратно. Это он знал, как и знал то, каким взглядом она посмотрит на него, когда проснется и увидит эту узкую полоску крошащегося щебня, сдавленную с обеих сторон густым сосновым лесом, в который никогда не заглядывало солнце. Ни одна встречная машина не попалась с тех пор, как они свернули с шоссе N 42.

Он знал, что нужно было вернуться - Мэри терпеть не могла, когда он встревал в подобное дерьмо, забывая при этом, что гораздо чаще ему удавалось безошибочно находить путь в переплетениях дорог (Кларк Уиллингем принадлежал к тем миллионам американских мужчин, которые убеждены, что у них в голове компас), - но он продолжал катить вперед, поначалу из упрямой уверенности, что они обязательно попадут в Токети-Фоллс, а потом лишь слабо надеясь на это. Впрочем, развернуться действительно было негде. Если попробовать, то "Принцесса" по ступицы колес завязнет в болотистой канаве, примыкавшей к тому, что по недоразумению называлось дорогой, и Бог знает, сколько времени пройдет, пока не появится буксировщик, или сколько миль надо будет идти за ним пешком.

Потом наконец он выехал на место, где можно было развернуться, очередная развилка, и все же решил не делать этого. Причина была проста: правая дорога была из гравия с глубокими колеями, поросшими густой травой, а левая - широкая, асфальтированная и разделена пополам желтой чертой. Согласно компасу в голове Кларка, эта дорога вела на юг. Он уже чуял Токети-Фоллс. Пятнадцать километров, ну двадцать пять - тридцать максимум.

Однако он еще поразмыслил, стоит ли разворачиваться. Когда позже он рассказал об этом Мэри, то увидел сомнение в ее глазах, но это действительно было так. Он решил ехать дальше потому, что Мэри зашевелилась, и он был совершенно уверен, что на разбитом, ухабистом участке, который он только что проехал, она проснется... и только взглянет на него своими прекрасными голубыми глазами. Только взглянет. Этого будет достаточно.

И вообще, зачем тратить полтора часа на обратную дорогу, когда до Токети-Фоллс рукой подать? "Посмотри на дорогу - подумал он. - Разве такая трасса может иссякнуть?"

Он выжал сцепление, выехал на левую дорогу, и, конечно же, она иссякла. За первым же холмом исчезла желтая полоса. За вторым кончился асфальт, и он катил по грунтовой дороге, и темный лес все ближе подступал к обочине, а солнце - Кларк впервые обратил на это внимание - было уже под другую сторону горизонта.

Асфальт кончился так внезапно, что Кларк не успел притормозить и перевести "Принцессу" на другую передачу: взвизгнули рессоры, и ее сотряс мощный толчок, от которого Мэри проснулась. Она вскочила и перепугано огляделась. "Где..." - начала она, а затем в довершение всех событий этого дня послышался неразборчивый голос Лу Рида, который выстреливал слова медленной песни "Добрый вечер, мистер Вальдхайм" со скоростью группы "Элвин и бурундуки".