Проклятый бог (СИ) - Маркелова Софья - Страница 44

— Как Аш мне объяснил, тут дикие животные нечасто нападают на альвов, — поделилась Лантея, убирая за ухо выбившуюся прядь алых волос. — А если подобное и случается, то лишь из-за того, что хищник чувствует угрозу для себя или своего потомства. И альвы предпочитают постоять в сторонке, дожидаясь, пока зверь сам уйдет, чем прогонять его или, уж тем более, убивать — тут это вообще считается чуть ли не преступлением.

— Судя по такой логике, для них жизнь сородича ничего не стоит? — тихо спросил Оцарио.

— Ну, как мы сегодня убедились, так оно и есть, — фыркнул Виек, скрещивая руки на груди. — Они согласны были, чтобы их сослуживца сожрали живьем. Мол, зверь утолит жажду крови и уйдет.

— Я понимаю, что мы чужаки в этом Лесу, — сказала Эрмина, мотнув своей короткостриженой головой. — Мы не должны лезть к альвам со своими законами и видением мира, но ведь это же просто как-то противоестественно.

— Может, они считают это милосердием по отношению к животным? — предположил Оцарио, пожав плечами.

На это заявление Эрмина нахмурила брови и сжала губы:

— Тогда я не вижу ничего разумного в таком милосердии к каждой живой твари. Нужно уметь хотя бы постоять за себя, когда тебе угрожает опасность, а не просто плыть по течению и мирно ждать, когда угроза сама минует.

— Ты считаешь это глупостью, они — нормой, потому что живут так с начала времен. Что-то из наших обычаев и привычек покажется им неестественным и неправильным, — проговорила Лантея. — Мы просто два разных мира.

Все задумались над этой мыслью и затихли. Понемногу путники расслабились, опять размякли на жаре, и каждый стал коротать время, как умеет. Аш и Манс негромко что-то обсуждали с Бриасвайсом. Оцарио все же рискнул заглянуть в свои мешки, чтобы проверить, все ли там уцелело, и теперь с грустным лицом выгребал осколки и крошки, высыпая их за борт телеги. Лантея молча вглядывалась в Лес, окружавший караван со всех сторон, а Эрмина ласково поглаживала супруга по коротким белым волосам на голове, пока он дремал у нее на коленях.

Тем же вечером начался проливной дождь. Тяжелые капли застучали по листве, ручейками забираясь за шиворот путников и размягчая землю под колесами повозок. По грязи слоны ступали осторожнее, а телеги и вовсе частенько стали застревать, набирая под днище целые комки влажной глины и клочьев травы. Бриасвайс злился и ворчал, что с такой непогодой путь до столицы займет еще больше времени, чем он планировал.

— Сезон дождей уже закончился! — негодовал альв вечером на привале, прикрывая сложенные в телегах вещи огромными листьями алоказии, заросли которой находились неподалеку. — Откуда взялась эта непогода?!

Его ручная крыса по кличке Руфь забралась в плотный тканевый мешок на поясе своего хозяина и дремала там, не желая мочить шерстку под дождем.

— Ну, ты же не можешь предугадывать абсолютно все в дороге, — без тени сочувствия в голосе произнес Ашарх, пытаясь забраться в свой гамак, чтобы укрыться от ливня. — Уж погода не во власти смертных.

— У меня есть четкий расчет, — пробормотал Бриасвайс, откидывая со лба мокрые волосы. — Если я выбиваюсь из своего расписания хоть на день, то все последние годы моей жизни пойдут сфинксу под хвост! Дерьмо!..

Поскользнувшись голыми ступнями на кучке грязи, альв с трудом удержал равновесие и, быстро разбросав оставшиеся листья алоказии, отступил под укрытие ближайших деревьев. Он промок до нитки, по колено был испачкан в глине, а его зубы постукивали друг о друга, но в гамак Бриасвайс не торопился залезать — ему еще предстояло пару часов нести ночное дежурство.

— Что за дела у тебя в Гарвелескаане, что ты так торопишься успеть обратно? — уже замотавшись в ткань, как в кокон, поинтересовался все же Ашарх.

— Не твое дело, человек, — злобно выплюнул альв, скрещивая руки на груди и прислоняясь спиной к теплой коре древа хацу. — Ясно тебе или нет?

— Я лишь хотел узнать, может, смогу помочь чем-то, — извиняющимся тоном пробормотал профессор, недовольно заворочавшись и расправляя свою скомкавшуюся рубаху.

— Никогда нельзя рассчитывать на чужую помощь, иначе потеряешь контроль над ситуацией и сам не заметишь, как твоя жизнь перестанет быть твоей.

— Хочешь сам плавать по горло в трясине проблем, не мне тебе мешать… В конце концов, и правда, чего это я должен протягивать тебе руку помощи, когда вы с Тестариусом согласились пропустить наше посольство только за отдельную плату…

Бриасвайс презрительно фыркнул и отвернулся в сторону от преподавателя, не намереваясь и дальше развивать эту тему. Он так и остался в одиночестве нести свой дозор под проливным дождем, прикрываясь лишь опавшими листьями хацу и хмуро поглядывая по сторонам.

Весь следующий день ливень не прекращался, будто небеса прохудились и стремились как можно скорее излить на землю свои воды. Во всем караване уже не было ни единого живого существа или вещи, которые бы не промокли насквозь. Дорогу окончательно развезло, и пару раз повозки намертво вставали посреди бездонных луж и топкой грязи. Условия для путешествия выдались не самыми лучшими, к тому же еще и поднялся сильный ветер, который гнул деревья, шумел в кронах и мешал путникам прикрываться от непогоды плащами и листьями.

К счастью, ближе к сумеркам отряду удалось добраться до небольшого постоялого двора, представлявшего собой бедную хибару, в одной части которой жил сухой, как ветошь, одноногий альв, передвигавшийся только благодаря самодельному протезу из бамбука, а другая была отведена под отдых гостей. Слоны разместились под хлипким навесом на улице, а посольство вместе с солдатами потеснилось в одной-единственной комнате дома. Все углы там были черными от грязи и плесени, запах стоял гнилостный, и кроме трещавших от любого движения лежаков хозяин больше ничего и не сумел предоставить своим постояльцам. Хотя даже кроватей хватило не всем — нескольким альвам пришлось спать прямо на полу, на тростниковых циновках, а ни о какой еде для голодных путников речи и вовсе не шло.

— Хорошо уже хотя бы то, что эту ночь мы проведем под крышей, — нашелся Виек.

— Жаль, что кроме целой крыши здесь больше ничего и нет, — из своего угла проворчал на такое заявление Оцарио, вертевшийся на своем лежаке, как угорь на сковородке.

— В дороге надо уметь радоваться мелочам, — нравоучительно ответил гвардеец. — Иначе весь путь будет казаться сплошным наказанием.

Такого торговец принять спокойно попросту не мог:

— Но ведь так оно и есть! Назвать эти джунгли по-другому как сплошным мучением язык не поворачивается! Кругом одни заросли, колючки, какие-то огромные вонючие цветы или острые как бритва травы! За каждым кустом ждет либо очередная жаба, ящерица или змея, либо хищная зверюга, только и жаждущая, как закусить тобой! И конца-края этому зеленому безумию нет! А теперь еще и вода льет с неба без остановки!..

— Неужто наш бравый путешественник, который все пустыни вдоль и поперек изъездил, не может теперь выносить дорожные трудности без соплей? — с издевкой спросил Виек. — Хочешь быстрее вернуться домой, к матери под юбку, а, торгаш?

Оцарио задохнулся от возмущения, но отвечать задире не стал, чтобы не получить в пылу ссоры кулаком в лицо, как до этого уже частенько происходило. Виек обыкновенно долго шуточками не обменивался, а как только что-то в разговоре шло вразрез с его мнением, так он сразу же норовил продемонстрировать обладание недюжинной силой. Это был его любимый аргумент в решении любых споров с Оцарио, хоть торговец и пытался каждый раз успокоить своего собеседника или пойти на мировую.

— Вы, двое, опять там что-то не поделили? — прокаркал со своего места Манс, который застудил под дождем горло и теперь разговаривал не иначе как гнусавым охрипшим голосом. Сестра уже заботливо приготовила для него лечебный травяной настой из компонентов, захваченных еще из Первого Бархана, и теперь юноша, зарывшись под одеяло, прихлебывал горячий напиток и сверкал глазами в сторону споривших Виека и Оцарио.