Вестник (СИ) - "Greyser" - Страница 33

— Послушай, да, я знаю, что ты хотел завязать, но это такой шанс… Если устроишь, сделаю, что хочешь.

— Нет. Меня не жаба душит, но я не могу.

— Я тебе распредвал для Урала найду.

— Целый?

— Прям со станка.

— Интересно. Ну и что там за дельце?

Торговец отдал бумажку с названием. Брови Бориса подскочили вверх.

— А гаубицу она не хочет? Где ты её вообще достал? И зачем ей всё это?

— Говорит, брат авторитет, и за всё заплатит. Лучше меньше знать тут, чем ходить с разбитой мордой. Борь, всё что угодно.

— Я попробую что-нибудь найти. Попробую. Ждать месяц, не меньше.

— Да-да, я её предупредил.

— Хорошо, свидимся. В следующий раз заеду за распредвалом.

Купив ещё один баул нужных припасов, Борис поехал домой. По возвращению отдал заказанное ему и уселся рядом со своим телефоном. День будет долгим. Он пальцем провёл по диску дважды, и поднёс трубку к уху.

— Девушка, здравствуйте, свяжите меня с Калининградом.

Связистки накрашенными ногтями вставили телекоммуникационные провода в нужные порты, и по другую сторону ответил незнакомый голос.

— Кто это?

— Дядя твой, Галь из Израиля. Целых десять лет не виделись. Хотелось бы тебя через месяцок-два увидеть у нас в Архангельске.

Звонок прервался. Теперь требовалось ждать.

Тёплым и ранним утром Борису пришла посылка. Свёрток бумажек с Кремлём попал в руки курьера, а по телефонному диску снова набрали номер, но уже другой.

— Саш, назначай ей встречу. Сегодня. С Северного есть понтоны, по ним до Талажского шоссе, буду её ждать там вечером, на перекрёсте рядом с фонарным столбом. Он там один.

— Всё будет, как скажешь. Спасибо, братан.

— Поблагодаришь запчастями. До связи.

Борис повесил трубку. К оранжевому закату мотоцикл был откачен подальше от дома, дабы не привлекать внимание шумом.

Фонарь немного подмигивал, иногда с него сыпались искры. Тут ещё был заброшенный дом, с виду похожий на почтовое отделение. Кроме выхлопной трубы дым, правда табачный, сочился ещё и изо рта Бориса. Никого.

— Какой же Саня дурак. Развели, а он даже и не понял. Торгаш ещё называется…

— Я думала, что Александр работает на заводе, — сказала появившаяся на дороге девушка.

Борис повернулся, дабы её разглядеть. Жёлтые туфли с толстым каблуком. На черное платье в разноцветный горошек была одета буро-зеленая куртка. Пышная светлая прическа прокололась огромными розовой заколкой, похожей на вилы. Её челюсть постоянно дёргалась от жвачки, сминающейся между зубов.

— Он и мне так в первый раз сказал. Стесняется, бедолага.

Сквозь чавканье, она спросила:

— Ну, а за посылку, надеюсь, он не обманул?

— Духу не хватит. Держи.

Борис слез с Урала, и поставил перед девушкой сумку.

— А ты вообще поднять-то её смо…

Она без труда подняла её к своей груди, подкинула для проверки веса и положила обратно. Её худая рука расстегнула молнию, и схватила желаемый предмет.

— Евреи умеют делать пушки также, как и торговать. Не то, что этот Александр.

— Эй, сбавь обороты. О нашем общем знакомом гово…

Жёлтый каблук влетел в щёку Бориса. Тот упал на землю. Стрёкот пулеметной очереди прошёлся по его груди. Слепящий свет фонаря перекрылся подошедшим стрелком.

— Твой знакомый-обрыган пытался, как он думал, умело подкатить. Что же, я переспрошу в его манере. Пососал, малыш?

Нога девушки перемахнула через седло мотоцикла. Ключ на старт, газовая рукоять повёрнута до полной, однако, конь стоял, как вкопанный. Крутить и нажимать уже некуда, девушка оглянулась. Борис схватился за заднее колесо. Туфля уже летела пробить или хотя бы сломать цепкие пальцы, но вторая рука подстреленного отбила и зацепилась за неё.

— Тот вопрос… Скверно признавать, но да.

Кисть сжалась, вмяв по вертикали её ступлю. По венам пошла целительная энергия. Кожа девушки обуглилась, мышцы засохли, а кости обратились в пыль. Борис встал, как ни в чём не бывало, открыл багажник, и положил туда сумку и вещи покойной.

— Я на автомойке разорюсь.

Мотоцикл умчался.

— Алло, Боря?

— Да.

— Ну как прошло?

— Тебя кинули, Саш.

— Что?!

— Она схватила вещи и свалила. Как совет, впредь запомни, если ты хочешь заиметь отношения, не выполняй странные поручения и честно говори, где ты, блин, работаешь.

— Хорошо. Прости, что впутал.

— Потом извинишься.

К двери дома кто-то пришел.

— Да-да, сейчас выйду, — крикнул Борис, услышав гостей.

Отодвинув затвор, он приоткрыл, оставив проход на цепочке. Перед дверью стояли троё.

— Приехали. Так, я не совершал никаких звонков. Мне оператор мстит.

— Do you understand English? — спросил тот, что стоял ближе всех.

— Чё?

— I know a little Russian, — поправил сзади стоящий:

— Ты… Знать… Английский?

— Антисоветчики, что ли? Не, я английский не знаю. Нерусский, но не знаю.

Внезапно, третий пришедший прислушался к чему-то.

— Deutsche oder was?

- Österreichisch-ungarisch, höflicher.·

· — Немец, что ли?

— Австро-венгр, повежливее.

Глава 23

— И тут бам! Стальное ядро с мою голову торчало из моей груди. На Первой Мировой любили экспериментировать, а в Галиции началась целая пора «токсичных теорий». Когда в мою ногу воткнули шприц с неизвестной адреналиновой бурдой, бултыхаясь от судорог, я только хотел свернуть шею санитару-теоретику.

Для гостей был накрыт небогатый стол. Роджер впервые пробовал квашенную капусту, Энвил морщился от предложенного сала, а Стефан переводил огромный рассказ Бориса на немецком в английскую речь.

Большую часть времени, Тревис вилкой накалывал экзотический продукт, и с навеса смотрел на неё, но после услышанного сказал:

— Бывал не на одной, а на целых двух войнах, да ещё и Мировых. Ха, он нас обгоняет, Стеф.

В маленьких промежутках, Осберт вставлял непереведённые фразу, вызывающие то ли радость, то ли смех у встреченного ими Вестника.

— Прах, а он не назвал своего прозвища. Старое имя Бартос было поймано моим ухом, но я не уверен, что оно написано в его Пактуме.

— На руке указано Дурьер.

— Дюрар?

— Дурь-ер, Роджер. И, ради приличия, вы оба, перестаньте ковыряться в закуске.

— Может, не будем тянуть время, и всё же расскажем уже, зачем мы тут? — парень отставил от себя миску.

— Я это давно уже сделал. Он согласен.

— Тогда, чего же мы ждём, Прах. Время поджимает.

— Не всё так просто. Наш друг нарвался на белые простыни.

— А он только на зелёных спит?

— Я про ангелов, нелюбитель капусты.

— Ну, мы на них тоже постоянно нарываемся. Это, почти что, наша работа.

— Да, но Бартос не встречался с ними ещё с войны. А здесь снова. И не простые туристы.

Стефан положил на стол содержимое своей руки. Это была цепочка с металлическим амулетом. Ромб, из которого вниз шла пересечённая стрела.

— Чем-то на символ мужчины похож. Символ Марса, римского бога.

— Отчасти ты сказал верно, — отметил Падший:

— Это слияние символов Марса и Ареса, древних аспектов войны… Ровос?

— Именно. Эта цепочка была найдена на одежде убитой ангельской барышни. Где Ровос, там и Дестралир, а где Дестралир, там и куча ангелов.

— Предлагаешь пойти по следу, а он есть?

— У Дурьера есть одна идейка. Ja?

Борис в очередной раз куда-то звонил, пока трое Вестников сидели за столом.

— Псс, Энвил, — шёпотом обратился Тревис:

— Ты понимаешь, что Бартос говорит?

— Что-то про прощение, долг и какое-то слово… Перевестинемогу. «Саш», вродебы.

— Alles ist fertig. Bar Grossen Wagen. Es ist einen Blick wert, — закончив, произнёсимДурьер.

— Сте-Пра-фан-х? — одновременнопрозвучалодвефразы.

— Собираемсявпуть, друзья. Не выпили здесь, так в бар заглянем. Бартос отвезёт нас.

Урал в своём изначальном виде не был рассчитан на перевозку четырёх пассажиров, но смекалка Бориса, присущая и местным жителям, нашла выход из ситуации.