Вестник (СИ) - "Greyser" - Страница 3

— Вот поэтому я не люблю христианство. Вы ставите в культ или припоминаете только этих шишек. Где людская фантазия? Меня помнить стало не модно?

— Но… Я не верующий.

— А. Вот как… Уже поздно, ха!

— Так, кто же ты тогда?

— Твоя будущая любовница. Была бы ей. Смерть.

— Ты не такая уж и костлявая, знаешь ли.

— Это как представишь. Ты этого ещё не понял?

Всё это время её внешность напоминала парню кого-то из старых фильмов. Такую стройную, маленькую актрису легко запомнить, жаль имя не задержалось в памяти.

— С трудом. Так, зачем я тебе тогда нужен.

Загремел гром. Капля по капле, и начался ливень. Женщина развернула зонт, который раскрытым выглядел намного больше, и подсунула Трентору бумажный свёрток. Это была свежая газета NewYork Times.

— Зачем она мне?

Смерть ткнула на мелкий заголовок в углу. Предложение на работу. Роджер немного посмеялся от абсурда, но вчитавшись, ухмылка у него пропала. На месте простой и непыльной вакансии какого-нибудь таксиста был описан маленький контракт.

— Взявший в руки это письмо, ручаешься ты за великое дело: порядок блюсти и за ним наблюдать в мире земном без связи со временем. Отныне есть Вестник ты, Пактум нести должен со своими собратьями. Контракт подписать сей каплей крови или мощью бренного тела, — прочитал про себя.

— Берешься?

— А какой тут подвох?

— Фильмов насмотрелся? Мне работник нужен, а не очередная надуманная афера. Либо это, либо забвение. Выбирай.

— Ну, от такого не отказываются. Я согласен, но, откуда я возьму свою кровь.

Смерть улыбнулась, и протянула Роджеру перо. Взяв его в руки, он почувствовал неестественный вес этого письменного прибора. Костяная часть полита металлом, а кончик не выглядел так, будто им можно что-то писать, кроме огромной кляксы.

И парень снова оказался не там, где был. Но к такому он не успел привыкнуть.

10:43. В старом добром теле Роджер ощущал себя, как свежая картошка, которую положили в мешок.

— Это был сон? — подумал парень.

Нет. Перед его лицом лежала та же газета, а рядом с ней то же перо. Роджер слегка расстроился, но это все равно меньшая из минувших проблем. Рефлекторный сигнал в руку, которым хотелось пошевелить её, не дал результата. Кость была раздроблена, а мышцы порваны. Трентор застрял в этой куче грязи и своих останков. Пришлось импровизировать.

Парень взял в рот металлический инструмент. Наклонив голову, он сжал щеку так, что по корпусу пера потекла кровавая струйка. Шелест листьев взбудоражил Роджера. Но выбора не было. Кровь коснулась бумаги, а Трентор размазал из красной лужицы крест.

— Подписал? — Смерть подняла испачканную бумагу.

Парень лежал в пыли. Вокруг царила ночь. По легким проблескам Луны стало понятно, что это заброшенный цех завода или другого промышленного здания. Роджер встал на ноги и отряхнулся.

— Всё в контракте понятно?

— Да, полностью, — с уверенностью сказал Трентор.

— Ага, как же. Твой срок службы, дай подумать, век — это 100… с отпусками… 500 лет.

— Так много?

— Ну, у всех же от чрезмерной работы бывают запарки. Вот поэтому вам и устраивают легкий отдых на свободе, а то всякое наворотить можете. Язык для свода правил выбери.

— В каком смысле?

— Какой язык более понятен?

— Э… Английский.

— Не вопрос.

Внезапно, правое запястье Роджера запахло жаренным. По нему прокатился дым, словно его окунули в костер или поставили клеймо. Линия на коже сантиметров шесть толщиной светилась ярко-оранжевым, а затем потухла, оставив на своём месте четкие буквы.

— Это твой Пактум. Долг, договор, свод правил — называй, как душе угодно. Некоторые любят выпендриваться и просят нанести его на вымышленном языке. Твой на английском, как и сказал. Можешь прочесть?

На руке виднелись четыре правила, выставленные отдельной цифрой каждое.

— Правило 1: Вестник не может убить подобного себе.

— Увы, какими бы разными вы не были, коллег убивать нельзя. Суровая правда бюрократии.

— Правило 2: Вестник не может нарушить Пактум.

— И не захочется.

— Правило 3: Вестник не может попасть в Седалис. Что это такое?

— То, куда ты попасть не можешь. Не забивай себе голову. Не понадобится. Дальше.

— Правило 4: Вестник не может не подчиниться Зову Ару Шира. А это что?

— Вишенка на торте. Цель Вестников только на поверхности кажется такой благородной. На самом деле, ты что-то вроде спускового крючка от пушки, направленной на мишень.

— О чем ты?

— Зов Ару Шира — это сигнал о помощи. Твой сигнал, если ты будешь в опасности. Он может спасти тебя, но за большую цену.

— И какую же?

— Ты утратишь контроль в себе, а если к Зову обратятся много твоих «коллег», остальные не смогут сдержаться и тоже прислушаются к нему. А за этим следует конец.

— Конец? Прям, Армагеддон?

— Армагеддон — это место, Роджер. Апокалиспсис.

— А много ли таких же, как я?

— На Земле всегда не больше двенадцати посланников.

— Ха! А я думал четверо. Хотя, я для себя что-то лошади не увидел.

— Шутник смеется над одной точкой зрения до тех пор, пока не узнал другую.

Ухмылка на лице Роджера опять исчезла.

— Так… Все же. Что мне делать, например, прямо сейчас?

— Иди, сходи в бар. Можешь напиться по случаю праздника.

— Что-то я не припомню ни одного на этот день.

— Ну, как же, ты сегодня умер, Трентор. Я считаю, достойный день, чтобы отметить. Второй день рождения, только нерождения.

— Я понял. 1:1. Жаль только, денег нет, чтобы…

Смерть протянула парню ладонь. В той лежала кипа банкнот, скреплённых гладкой скобой.

— На необходимые затраты. Больше не будет, не надейся.

Роджер с радостью взял подарок, а женщина развернулась и направилась стене, закрытой тенью, без капли света.

— Ах да, Вестник. Номенклатура обязывает дать тебе кличку. Сам придумаешь?

— Не думаю, что энтузиазма хватит, но что-нибудь придумаю. Сейчас.

— Как знаешь. До встречи.

И Смерть исчезла.

— День нерождения… Хм, — подумал парень.

В тот момент в голове сверкнуло слово, которое сначала казалось бредовым, но не самым плохим. Линия на запястье загорелась вновь, и рядом с Пактумом появилось это слово. Смертный.

Глава 3

Идея пойди в бар была хорошей, но с окровавленной формой, пробитой шрапнелью, могут возникнуть вопросы. Рядом стояла топливная бочка, в самый раз, чтобы сбросить в неё свой китель с именными шевронами.

— Черт, забыл, — Вестник подтянул один из рукавов наружу и достал документы:

— «И зачем они только тебе понадобятся?». Ага.

В месте с закоптившимся паспортом в открытом кармане лежала зажигалка.

— Вот что и вправду интересно, так это зачем мне эта штуковина, если я не курю? Хотя…

Парень поджег одежду, спрятанную на дне бочки. Вместо пламени повалил кучный дым, но и этого хватило, чтобы спалить ненужные улики. Только белая безрукавка и болотные штаны прикрывали ожившего.

Развалины здания, что спешно покинул Роджер, по-видимому, было окраиной промзоны. На другой стороне служебной железной дороги проглядывался небольшой отросток жилой улицы. Машины были слышны лишь вдалеке, зато из кирпичных трехэтажек, словно втиснутых в противоположную сторону тротуара, доносилась бурная жизнь. Пройдя где-то два или три таких квартала, он наконец-то нашел, что искал.

Непримечательный, но уютный магазинчик одежды. Пожилой хозяин заносил метлу после вечерней уборки, чтобы закрыться, как вдруг внутрь с противным звоном дверных колокольчиков проскочил незванец.

— Эй! Больше никаких посетителей на сегодня! - ворчал престарелый продавец, державший едва открытую железную дверь:

— Проваливай!

— Извините, но я всего пару покупок сделать, — запыхано ответил Трентор.

— Что, муж с командировки не вовремя вернулся?

— А?… Да! Т-то есть нет! Меня… Меня ограбили.