Вестник (СИ) - "Greyser" - Страница 28

Ящик был открыт, но на нем чего-то не было.

— Эй, — воскликнул Марок:

— А где кости и череп?

— Мы не знаем! - ответил парень.

Стефан на него положил руку.

— Так. Сейчас главное, не вздумай дёргаться.

— Почему?

— Может стать хуже.

— Что там?!

— Он… На твоей шее сзади.

— Сними его с меня!

Немец вцепился черным сгустком в костяной выступ на спине Роджера, однако, это обернулось странностью. Вестника оттолкнуло, сильнее чем в первые. Стефан впечатался в ближайший глиняный пригорок. Пришлось сплюнуть кровь.

Шок переполнил Тревиса. Он пытался моргать, тем самым вырвать кости из себя. Кроме клубней дыма ничего не менялось. Переместившись немного вперед, тоже. Последняя попытка.

Рука парня взялась за выступ. И тут, опасность будто поддалась. Словно делая это уже сотню раз, пальцы знали за что схватится. Мышцы раздвинулись без капли боли, а кости, как в хорошо проваренном мясе, слезли без усилий. Что-то белое взмыло в воздух над головой Роджера. Тот чувствовал странную уверенность. Правая рука опустилась вниз и раскрыла ладонь. В неё и упала эта вещь. Около трёх десятков позвонков на ней вытянулись, сделав из себя длинный посох, на конце которого был череп той самой собаки. А из его затылка за мгновение ока появился вытянутый нарост, заострённый снизу, как лезвие. Коса из чистой кости.

— Ай, Моська! Знать она сильна, что лает на слона! - засмеявшись, запрыгал на месте Марок.

— Тебе и вправду стоило купить лотерейник.

— Что это за штука?

— Коса.

— Да я понял, что коса. Откуда она тут?

— Люди старых веков были очень умными, — успокоился иерусалимец:

— Поставили охранять от непрошенных гостей верного пса Сиза.

— Всадника? Жнеца?

— Ага, — продолжил Стефан:

— Был бы ты не тех кровей, был бы растерзан в труху.

— Значит, я что, дворянин?

— Нет. Ты просто с той же кровью, что и мы с Мароком. И с Всадниками. Коса признала в тебе хозяина.

— Крутой подарок, жаль, что сегодня не день рождения.

— Ну, теперь, перевес в сторону ангелов уменьшился. На процентик, наверное.

— Мне теперь придется найти хороший для неё чехол.

Только Роджер озвучил эту фразу, как его новое оружие вернулось к нему в спину.

— Видимо, — отряхнулся от грязи Осберт:

— Не понадобится. Пойдём уже посмотрим то, зачем пришли.

Внутри сундука лежала очередная бумага, на этот раз свёрнутая в конверт. На нём был восковая отметина.

— Пий Десятый. Папа, закончивший инквизицию.

Стефан открыл обёртку и достал долгожданный пергамент. Он был жутко твёрдым из-за смолы, покрывавшей его, чтобы тот не испортился.

— Двенадцать Посланников Ада

Идут они по Миру давно.

Пять веков имена их содержат

Сие древнее кровь-полотно.

— Опять стихи?

— Да. Падший, поющий в баре Торонто.

Смертный, идущий подобных искать.

Дурьер Архангельском жив ещё с фронта.

Прах ведом местью и волен шагать.

Копи в Ливии, тюрьма Бардии его охраняет.

Орфет в Ирландии, лес в Скибберин — это дом.

Марок свободен, в Граде Давида он ожидает.

Мари в поисках правды, след за следом.

Грайсин юг посещает, в Нанкине она.

Онгэйд прячется близ домов Ливерпуля.

Клык в Риме родном, Помпеи, туда.

Бунарр — неизвестно, идёт как судьба.

— Подожди. А где Докун?

— Закон равенства. Обычно, нужно много ждать, чтобы он сработал, но, видимо, за нами присматривает Милита.

— На Земле всегда должно быть двенадцать Вестников. Но, Стефан прав, должно не значит есть.

— Ну, тогда, кругосветное турне продолжается?

— Увы, друзья, я должен вас оставить, — с сожалением сказал Марок.

— Что?

— Список не зря написал свои строки. Пока я лежал там, я не сходил с ума от бешенства, я думал. Я думал, что меня достала эта жизнь. Я не хочу быть служителем, мне пора на покой.

— Но ты же не сможешь просто так взять и всё оставить!

— Нет, я прошу о другом. Прах, если я правильно понял, уже догадывается, о чем я.

— Приемник. Ты хочешь найти себе приемника.

— Я молю найти его. За меня.

Осберт взглянул на Тревиса. Немец не знал, что ответить.

— Спас тебя один раз, — произнес Роджер:

— Спасу ещё, так и быть. Но тогда, извинись.

— За что?

— За нос.

Марок попросил прощения, и ушел восвояси.

— Мы ещё увидимся с ним? — парень шёл за немцем, пытаясь хоть как-то начать диалог.

— Навряд ли. Он лишится сил, а затем вернется в Седалис.

— И где же нам найти подходящего на такую роль?

— Найдем. А ты что, грустишь?

— Смешанные чувства.

— Да ладно тебе, Тревис. Уход в отпуск для многих радость. Даже я был бы не прочь.

— А что мешает?

— Конец мира.

— Ах да. С этим расставанием что угодно забудешь.

— А мне уже давно засела в голову одна мысль.

— И какая?

— Что-то нас часто называют друзьями.

Стефан резко остановился и замахнулся. Правая рука с полуоборота полетела в сторону парня. Роджер от неожиданности отскочил. Осберт протянул кисть.

— Я не против. Друг, так друг.

Тревис выдохнул, и пожал руку Вестника.

— Куда отправляемся тогда в такой дружественной обстановке? — с ухмылкой задался парень.

Покрышки авиаборта со скрипом прикоснулись к земле. Каменные скульптуры людей, инуксуиты, встречают прилетевших в Канаду. Красно-серый автобус до центра. Издалека здания этого города похожи на одну большую гору, рядом с которой торчит телевизионная башня Си-Эн, похожая на кий, который проткнул бильярдный шар.

— В Торонто около сотни известных баров, из них только тридцать с караоке и пятьдесят с живой музыкой. Будет отлично, если у тебя есть идея, потому что я даже не уверен с чего начать, — недоумевал Стефан.

Тревис открыл сумку на своих коленях и посмотрел на пергамент. Ответ нашелся. Строка ближайшего к Вестникам стала намного ярче с каждой сотней метров.

Такая игра в «Горячо-холодно» привела их в несколько эксцентричную «наливайку». Бар «Кок на Дантерфорте» представлял из себя старую корягу, на которую намотали ленты почтенные британские куртизанки двадцатых. Освещение заполняло помещение красным, не отсвечивая, разве что на черно-белых стенах с вывешенными старинными портретами.

— А вот и новые гости! - закричал бородатый бармен в фартуке, промышляющий ещё и готовкой лёгких блюд:

— Добро пожаловать в нашу скромненькую бухту. Чем могу вас обслужить, джентельмены?

Роджер тихонько кашлянул и задал:

— Мы тут ищем кое-кого, кто у вас выступает. Внешность не зна…

Осберт его перебил:

— Европеец, лет до тридцати, тёмные волосы, скорее всего короткая причёска. Белый, накаченный, пару ожогов на шее и руках.

— А, Энвил. Да, выступает у нас по вечерам. Сегодня успеете застать, если закажете столик. Замешкаете, займут фанатки с соседних улиц.

— Что, такой красивый?

— Не в этом дело. В прочем, я не хочу портить вам представление об этом парне. В нём бушует огонь, когда он выступает, уж поверьте.

— Так и быть, столик у окна. Мне нужно иногда отворачиваться, чтобы не вырвать.

Вестники вышли на улицу, которую обжигало дневное солнце. Через квартал немец заприметил тележку на колесах и её хозяина.

— Ход-дог будешь? Я проголодался.

— Не откажусь, но ты бы не хотел рассказать, откуда ты знаешь Падшего?

— Видел на фронте.

— И что? Какой он?

Стефан протянул доллар торговцу.

— Да, два будьте добры. В один побольше горчицы.

Обратившись к парню, он добавил:

— Знаешь, есть такие книжки с иллюстрациями? Про героев в пестрых пижамах, «несуших справедливость»?

— Комиксы, что ли?

— Именно. Я сам не увлекался, книжный формат предпочитаю больше. Ты же знаешь о таком персонаже: синий костюм, красный плащ и лазеры из глаз?

— Да, как не знать. Про него крутой фильм выходил в конце семидесятых.