Изменить будущее (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 27

Куратор вскинул на меня удивлённый взгляд и мотнул головой.

– Никогда не слышал такого выражения, – сказал он.

– Не стал читать наших специалистов, – продолжил я, – чтобы не привлекать к себе внимание. Лучше там выпишу официально и закатаю. Марина Петровна сказала, что мне там, в Мельбурне, передадут препарат. Я, кстати, их курс просто выучил. Он хорошо лёг на то, что нам давали в вузе.

– Хорошо. Попробуй и обновлять знания тоже без химии. Береги печень. И особо не выпячивайся, а то тебя Комитет по национальной безопасности к рукам приберёт. Тихо сиди. Цели и задачи ты знаешь. Не напрягайся, но и не тормози. Перечень вопросов и ответов, звучавших на собеседовании, изучи.

– Понятно всё, Юрий Иванович. Буду стараться.

– Тебе, Миша, больше "те" видения не приходили?

– Нет, Юрий Иванович. Меня же после заблокировали. Они же сначала раскрыли все центры, чтобы промерить их, а потом сразу закрыли. Что увидел, то и выдал.

– Да-а-а… Выдал ты тогда… – Куратор покачал головой. – Поспешили наши эскулапы… Поспешили.

– Испугались они, что у меня крыша поехала, когда я засыпал их фамилиями и званиями.

– Хорошо, что писали мы их эксперименты… А ведь у них не было своих микрофонов.

Мы помолчали. В самом начале экспериментов надо мной, я перечислил известные мне данные предателей. Тогда, действительно, моё сознание настолько очистилось, что я вспомнил всё, сумел закрепить это состояние и, не теряя времени, зачитал вслух большой список, начиная с Полищука, завербованного в 1974 году и кончая Геннадием Вареником, завербованным в не наступившем ещё 1985.

Там были: Мартынов, Сметанин, Моторин, Воронцов и много других. Я когда-то интересовался этим, и информация лежала в закромах, а тут, она вдруг проявилась передо мной, как на картинке. Читай себе. Что я и сделал, обрадовавшись шансу.

Я и сейчас мог "пролистать" свою библиотеку и найти нужные страницы. Хорошо обработали меня наши эскулапы! Но сейчас моя информация о предателях могла вызвать подозрение. Вдруг я побывал в лапах противной стороны и меня накачали "дезой"? А тогда я был чист, как стекло.

– Да-а-а… Много не изученного в человеке, – проговорил куратор. Мы с тобой по поводу того списка не говорили, а ты не спрашивал, молодец. Коллеги ведь уже пятерых взяли с поличным и двоих уже приговорили… К расстрелу

Куратор заглянул мне в глаза, но ни один мускул на моём лице не дрогнул.

– Других ещё ведут…Не жалко? – Спросил он.

– Не-а, – мотнул головой я. – Вы же не специально их закатали?!

Тут вздрогнул куратор.

– Что за… Словечки у тебя сегодня вскакивают? Что значит, "закатали"?

Я пожал плечами. Я знал, что в интересах большого или малого "дела", система может закатать любого. В ходе "большой" или "малой" игры. Любая система власти зиждется на группировках, кои, подставляя друг друга, к той власти и пробираются. Обвинив ставленников своих соперников в государственной измене, можно задвинуть одних и выдвинуть других. Что и происходило у "трона" Леонида Ильича. Победила группировка Юрия Владимировича, в которую входил и мой куратор.

Я помялся, изображая неуверенность, но желание, что-то сказать.

– Ну что ты мнёшься? Говори…

Я скривился, как от зубной боли и обвёл рукой вокруг и показал на ухо. Куратор усмехнулся.

– Не, Миша, здесь, кроме меня, никто не слушает и не пишет. Это моя квартира. – Он выделил слово "моя". – Говори смело.

Я снова скривился и пожал плечами.

– Я не знал, как сообщить… Опасался, что посчитают психом… Дело в том, что "тогда" я видел не только, то, что успел сказать.

– Что ещё? – Куратор напрягся. Я вздохнул, мысленно себе аплодируя. Я выбрал отличный момент для очередного вброса.

– Я видел смерти наших генеральных секретарей. Я знаю точные даты.

На меня смотрели два напряжённых, чуть прищуренных глаза.

– Тогда Леонид Ильич был ещё жив, а картинки промелькнули быстро и я подумал, что это бред. После смерти Брежнева, назначения Юрия Владимировича и его смерти, я вспомнил видение и с тех пор мучаюсь, не зная, как сказать. И кому? Не Поляковой же?

– И-и-и? – Медленно протянул куратор. Я поморщился.

– Видения были не только и времени смерти, но и о недалёком будущем России… Тьфу ты! Советского Союза. Помните, после "того" случая, я вас попросил запечатать в конверт набор цифр, обозвав их "шифровкой" в будущее?

– Конечно… Криптографы резюмировали, что это бред сумасшедшего. В шутку, конечно.

– Это было в 1981 году. Жаль, что мы не в вашем кабинете и не можем достать тот конверт… Я-то помню те цифры и…

– Нам не нужен тот конверт, – усмехнулся куратор. – Я позволил переписать твой "шифр" себе в блокнот…

– Сейчас бы его расшифровал криптограф-любитель. Ведь это ключевые даты событий, в том числе и смертей наших генсеков.

– То, что это даты, даже я понял… Чёрт возьми…

Юрий Иванович полез во внутренний карман пиджака и вынул маленькую записную книжицу в бордовом переплёте, раскрыл её и побледнел.

– Миша, млять, что это?!

Чтобы матерился Иваныч я не слышал ни разу, и вот сподобился.

– То, Юрий Иванович… То самое.

– Так… Это… Получается, что Черненко, крякнет вот уже… скоро?! Осталось, то… С гулькин хрен… А потом кто?

– В том-то и дело, Юрий Иванович, что следующим будет последний генеральный секретарь СССР.

– Это как это? – Иваныча узнать было сложно. Его вытянутое лицо вытянулось ещё больше и побелело, лысина наоборот покрылась розовыми пятнами, уголки губ ещё больше спрятались в складки морщин.

– Не будет больше Союза, – тихо сказал я. – Вот смотрите…

Я взял его книжицу и показал на цифры 11 03 85.

– Это дата избрания человека имени которого я не знаю, но…

Я остановил ладонью пытавшийся вырваться из груди Иваныча вздох.

– Но знаю, что у него на лысине большое родимое пятно… Почти на лбу.

– Есть такой в Политбюро. Горбачёв фамилия его. Михаил Сергеевич.

– Наверное, – я махнул рукой и выдохнул. – Вот он то и развалит Союз. На пятнадцать кусочков.

Иваныч выскочил из-за стола и бросился к холодильнику.

– Боржом будешь? – Крикнул он из кухни.

– Есентуки! – Крикнул я.

– Ах, да! – Проговорил он и принёс две бутылки.

– И-и-и… – Проговорил он азартно. Румянец вернулся на его лицо.

– И-и-и… Всё! Дальше хрень какая-то. Компартию распустят… Это вот эти даты. – я ткнул пальцем в цифры, а следом и Союз.

– А эти цифры? – Иваныч осторожно показал на более раннюю дату.

– В 1989 году произошёл распад Организации Варшавского договора и СЭВ.

– Ё-ё-ё… пэрэсэтэ… – Снова не выдержал куратор. – Так это значит, нам пикздец!!!

Последнее слово прозвучало смачно и утвердительно.

– А мы тут… Мля… Плюшками балуемся.

Иваныч схватился за высокий лысый лоб и откинулся в кресле. Его взгляд блуждал по потолку. Ладони сошлись на затылке.

– Тебе нельзя никуда ехать, – сказал он медленно. – Нельзя никуда-а-а… Или наоборот? Время мало, но оно есть. Раз, два, три… шесть лет… Лысого то мы уберём, но я знаю, чей он протеже, и это серьёзно… Там явная контрреволюция. Мы Юру предупреждали, что подведёт нас "фин" до цугундера… Слишком злопамятен… Сли-и-ишком… И доходили… доходили слухи о перевороте, но это было так давно… Вот же су-у-ука, – проговорил он с такой презрительной ненавистью, что у меня по коже пробежали мурашки.

Куратор не замечал меня.

– Программа… Программу не поменяешь… Та-а-ак… Надо в рамках плана… Я сам сказал Марине, "строго по плану…"

Глаза Иваныча остановились на мне и несколько раз моргнули. Плотно сжатые губы выбросили:

– Мы сделаем этих блядей, Миша!

Глава пятнадцатая

Я сел на танкер, идущий в Пусан. Южная Корея охотно покупала у Советского Союза бензин. Представителям госкомпаний, или как сейчас они назывались – "организаций", не рекомендовалось тратить валюту на переезды в кап страну, если та находилась в "пределах прямой видимости" и "морской доступности".