Изменить будущее (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 12

Мы крутились по сопкам и распадкам, собирая вымпелы и клещей. Костюм "работал" отлично и насекомые собирались в манжетах на ногах, руках, поясе. Мошка и капельки тумана собирались на сетке накомарника капюшона. Жарко не было. Наступало сырое приморское лето. Но брезентуха, она и есть брезентуха, и потели мы изрядно. Тепло выходило через те же манжеты, в которых я вставил сетчатые "окошки". Костюм работал.

С обувью мы тоже немного "помутили", нашив на кеды двадцатисантиметровые брезентовые "краги" и намотав на них обмотки. Чтобы обувь держала голеностоп. Так мы делали, наращивая обычные коньки кожей и войлоком.

Этим СССР и был хорош, на мой взгляд. Хочешь лучше – сделай сам. Ии мы делали. Делали клюшки с гнутым пером, оклеенным стеклотканью с бокситной смолой, шили спортивную форму. Я сшил себе сам свои первые самбовки из дермантина. Не было страха ни перед какими преградами. Папа с дядькой домик на даче сложили из спиленных на участке лип за одну зиму, распустив их на горбыли и доски. Вот такой был советский человек. Человек труда.

– Не плохо двигаешься, – похвалил наблюдатель на первом привале, сделанном нами через три часа.

– Ритм и график, – выдохнул я. – Плюс дыхательные техники.

– Остальным-то похуже, – саркастически ухмыльнулся майор. Он чувствовал себя прекрасно.

– Другие – салаги ещё, – выдохнул я.

– А ты, значит, не салага? – Хмыкнул майор. – Вы же одногодки?

Я кивнул.

– Я много бегаю. И этот маршрут прошёл три раза, пока высчитал режим… Для них. Это же для тренировки, а не чтоб забебать.

Майор тихо заржал.

– Силён…

– А то…

Я поднабрался, потому что иногда отходил от своей группы и проверял идущих параллельно.

– Извини, майор… Вздремну пять сек… Ткнёшь в бок через двадцать минут – сказал я и уснул, услышав:

– Не могу. Я наблюдатель.

– Да и хрен…

Дальше долго шли шагом, потом снова бежали, шли, бежали. В точку ночёвки вышли чуть раньше времени. Все пять групп отозвались на контрольный крик удода, согласно регламенту: первая один раз, вторая два… Шли пятью девятками. Каждая группа двигалась двумя ромбами с двумя пулемётчиками в ближайших вершинах, то есть – в центре группы.

Я, по сути, тоже был наблюдатель и контролёр. Командиры групп выполняли поставленные задачи: находили и вскрывали закладки, руководили организацией отдыха, я наблюдал, тоже не имея возможности подсказать и помочь.

Чуть передохнув, я пробежался по группам и убедился, что всё идёт штатно: костры заглублены, дымы ползут по стволам деревьев и расходятся по кронам, отхожие места оборудованы правильно.

С отхожими местами имел место конфликт. Когда пацаны узнали, что придётся забирать с собой своё дерьмо, все отказались участвовать в рейде. Но я разозлил их специально, чтобы они не бухтели по другому поводу. Когда я сказал: "Ну, так и быть, оставим", все спокойно согласились со всем остальным. А "рогаток" в условиях рейда хватало.

Ночевали нормально. У каждого имелись: индивидуальный спальный мешок, сшитый из водонепроницаемого брезента и пенопластовый, сворачиваемый гармошкой, коврик. И то, и то было сделано мальчишками своими руками.

Утро удалось. Пошёл мелкий дождик и никто не хотел вылезать из спальных мешков. Посмотрев, как командир распихивает бойцов", я убежал проверить другие группы. Везде было примерно одно и то же. Увидев меня, командиры работали ногами активнее, а бойцы мычали что-то сонное. Я же подходил к каждому командиру и говорил, что остальные группы уже выдвинулись.

После этого разведгруппа собиралась почти мгновенно, предварительно уничтожив следы пребывания.

Первую группу я нагнал километрах в трёх и похвалил командира. Тот молча махнул рукой, засовывая себе пальцы под рёбра и резко отпуская.

"Ага, снимает спазм, молодец", – подумал я.

Сегодня мы должны войти на территорию полигона. Ничего там секретного не было, как, собственно и охраны, но сегодня, полагаю, поставят секреты специально под нас.

Мы заходили в лоб, отрабатывая "скрытое пересечение автомагистрали вблизи населённого пункта в светлое время суток".

Когда четвёртая группа пересекла автомагистраль и мы двинулись вперёд, майор спросил:

– А пятую ждать не будем?

– Пятую? – Переспросил я. – Пятая уже там.

– Где там? – Насторожился майор.

– Пятая расчистила проход и прикрывает нас. Видишь, флажки висят? И останется прикрывать отход.

– В смысле, зачистила?

– Расчистила.

– Покуй. Там мои бойцы. Двое. Где они?

– Хрен их знает. Спят, наверное.

– Там… Мои… Бойцы.

– Ты же их не менял два дня, майор. Вот и…

– Млять!

Майор рванул в кусты и заорал:

– Сука, сержант, какого…? – И наступила тишина.

– Что ж ты так орёшь-то, – сказал Филиппак с позывным Филипок, выходя из тех же кустов с обездвиженным майором.

Полгода я заставлял пацанов отрабатывать один единственный приём: уход от прямого удара с заходом противнику за спину и переходом на удушение, или перелом шеи.

– Тихо, майор, – сказал я. – Чего ты шумишь? Не по правилам это.

Майор развёл руки и зацепив левой рукой Филипка за ногу оказался на нём верхом.

Я упёрся дулом автомата ему в спину и сказал:

– Пах-пах. Ты убит.

Майор весело огрызнулся.

– Вам нельзя шуметь. Вы проиграли.

– Я пошутил. У меня нет патронов, – сказал я и ударил его ребром ладони по сонной артерии.

Каждая группа выполнила свою боевую задачу: вторая – прошла до объекта, обозначенного на кроках буквами "МЖ", третья – заминировала его, и пошла на выход, четвёртая прикрывала отход, второй и третьей. Работали слаженно, "лесенкой".

Проходя мимо майора я искренне посочувствовал:

– Извини, майор, но ты первый нарушил правила. Долго теперь тебе не быть полковником. Извини.

Майор перетирал зубами палочку.

– Так, уходите по второму маршруту. Автоматы к вас деревянные, за диверсантов не примут. Я останусь, проконтролирую этих.

Все командиры кивнули и скрылись в кустах.

Глава седьмая

– Мне покуй, майор кто, где, кого, когда… Ты мне скажи, "как"? Как эти мальчишки вас уделали?

О ЧП дошло до самого верха и во Владивосток прибыл начальник ГРУ Советского Союза генерал армии Пётр Иванович Ивашутин.

– Ты понимаешь, майор, что мы сейчас все в том дерьме, что полезло из вашего гальюна. Все, млять! По вот… – Генерал показал ребром ладони на брови.

– На себе не показывайте, Пётр Иванович, – сказал Ломакин.

– Вы хоть, Виктор Павлович, не подбёбывыйте.

– Это почему? – Вроде, как серьёзно, спросил Первый секретарь крайкома КПСС.

Ивашутин улыбнулся.

– Да ну вас, Виктор Павлович.

– Вы мужики, бёбнулись, что ли? – Спросил Ломакин. – Вы всерьёз обсуждаете, как мальчишки захватили спецназ?

Он посмотрел на грушников.

– Ну, поддались спецы пацанам… Ну дали им поиграть в шпионов… И что в этом страшного?

Ломакин снова оглядел всех троих и отхлебнул из чашки.

Начальник ГРУ Приморья шмыгнул носом и сказал:

– Самое хреновое в этом то, товарищ первый, что никто не поддавался.

– А кто об этом знает? – Спросил Ломакин.

Ивашутин прищурился и вздохнул.

– Прав Виктор Павлович. Так и пишем в рапортах. Отчёт мне на стол сегодня, раздолбаи!

– Есть, товарищ генерал армии!

– И пацана этого, чтоб пальцем… Слышь майор?!

Слово "майор" пророкотало длинно.

– Да он то и не виноват, – сказал полковник. – Это командир "три" решил "усилить эффект", кинув в сортир две пачки дрожжей. По пять кг, паразиты… Это же донести надо было!

– Да-а-а… Героические ребятки у тебя растут, Виктор Павлович. Героические…. Да-а-а… А у нас Афганистан, как тот сортир скоро… Того…

– Так хреново? – Спросил первый секретарь, – озабочено.