Женская гордость - Рид Мишель - Страница 31

Рука его опустилась к ней на грудь, обхватив ее со всех сторон, большим пальцем он нашел сосок и стал ласкать его мягким, поглаживающим движением. Тело Клеи стало с безудержной быстротой наполняться огнем, это почти мучительное ощущение заставило ее изогнуться, чтобы освободиться от этого сладкого бремени. Ей было трудно дышать, она застонала.

– Макс… – прошептала она умоляюще.

– Шшш, – успокоил он ее, потирая губами ее губы. – Не думай ни о чем. Ты этого хочешь так же, как и я. Клея.

И это было правдой. Ее мягкий вздох означал согласие, легкое дыхание ее обвевало его лицо. Она сама потянулась губами к его губам, и они забылись в глубоком, долгом поцелуе. Макс хотел ее, так же страстно, как и раньше, а Клея, как и раньше, не могла сопротивляться, она могла ему только подчиняться. Она всегда знала об этом и именно поэтому тратила столько сил, чтобы возводить между собой и им баррикады. И вот стоило ей допустить его на опасно близкое для себя расстояние, как все кончилось именно так: она потеряла голову.

Клея положила руки ему на плечи, лаская напрягшиеся мускулы, счастливая оттого, что ее прикосновения доставляли ему столько радости. Потом пальцы ее зарылись в его изумительных на ощупь шелковых волосах, губы не отпускали его губ. Их языки встретились. Клея содрогнулась от наслаждения. Макс пробормотал что-то, не переводя дыхания, и резко отодвинулся от нее. Щеки его покрылись темным румянцем, дрожащими пальцами он стал расстегивать рубашку, чтобы полнее ощутить мучительную сладость ее прикосновений. Затем он мягко повернул ее непослушными пальцами, расстегнул ей молнию на платье и осторожно снял его. Потемневшими от страсти глазами Макс жадно смотрел, как часть за частью оголяется ее тело, и вот наконец она лежит перед ним совершенно обнаженная.

С легким вздохом он бесконечно нежно дотронулся до ее соска. Грудь ее была сейчас полнее обычного, коричневые кружки стали больше и гораздо темнее. Сам сосок, напрягшийся под действием ласки, завораживал Макса, изнемогавшего от желания дотронуться до него губами.

Клея лежала, обхватив руками шею Макса, она была почти в забытьи – ей доставляло огромное наслаждение смотреть, как он изучает новые, незнакомые ему округлости ее тела. С величайшей осторожностью руки его остановились на главной возвышенности, внутри которой дремал их ребенок. Клея не испытывала ни малейшего стыда или смущения, только невероятное чувство гордости. Она протянула руку, чтобы ответить ему своей лаской, но он твердо положил ее руку обратно себе на шею, решив не утомлять ее.

Макс начал медленно перемещаться вниз, сейчас его язык и губы были у нижней части ее живота, возбуждая Клею до крайности. Умные пальцы его действовали все более уверенно – ведь он видел, что лежащая перед ним новая и более чувственная Клея приветствовала их присутствие. Затем он раздвинул ей бедра и скользнул на них сверху. Клея сразу ощутила всю мощь его желания, но вошел он в нее очень мягко, принеся с собой такое чувственное возбуждение, что она закружилась в каком-то неистовом вихре и думала только о том, чтобы быть к нему ближе и ближе. Максу пришлось немного переждать, чтобы чуть-чуть остыть и не дать вовлечь себя в водоворот ее чувств раньше времени.

– Клея, – прошептал он.

Клея схватилась за его руки и открылась ему еще больше. Она все время ощущала, как стучит рядом его сердце, как тело его сотрясается от наслаждения. Оба они были пойманы в сети взаимной страсти, и оба они были счастливы этим пленом, где действительность и сознание оставили их: они чувствовали только друг друга. Никогда еще им не было так хорошо.

11

Клея очнулась – должно быть, после глубокого сна. Мягкий свет очень раннего летнего утра просачивался сквозь занавес. Макс был рядом – он обнял ее сзади, будто прикрывая своим сильным мускулистым телом от внешнего мира; одна рука его уютно покоилась у нее на животе, охраняя и поддерживая их будущее дитя.

Со стороны – настоящая идиллия, печально подумала Клея. Для нее, во всяком случае, это была очень коварная идиллия, потому что она в точности соответствовала ее самым сокровенным мечтам. Клея чувствовала на волосах еле ощутимый теплый ветерок – дыхание Макса, который еще спал. Он совершенно расслабился во сне, руки его стали приятно тяжелыми. В спальне было так жарко, что тела у обоих были влажными от пота, хотя накрыты они были всего лишь тонкой простынкой – об этом, должно быть, позаботился Макс. Долго ли он еще не спал после того, как заснула она? – подумала Клея. О чем он думал?

В душе Клеи зашевелились сомнения, и, чтобы как-то избавиться от них, она решила и себя заставить пошевелиться. Тихонечко высвободившись из рук Макса и скользнув на край постели, Клея откинула назад волосы, села и начала собираться с мыслями.

Такая спальня могла принадлежать только Максу. Чувствовалось, что здесь живет настоящий мужчина – разнообразные оттенки коричневых, ржавых и черных тонов не оставляли в этом никакого сомнения. Настоящее логово непонятного, недоступного Макса.

Ее платье валялось на полу рядом с кроватью. Клея наклонилась, чтобы поднять его, но, не дотянувшись, встала, немного изгибаясь, чтобы разошлись онемевшие мышцы. После любовной ночи она чувствовала себя разбитой и вялой.

– Что ты делаешь? – раздался сонный голос Макса. Клея обернулась. Он лежал в той же позе, как и несколько минут назад, полуприкрытый простыней; руки его так и остались лежать на том месте, где только что была она. Вид у него был совершенно заспанный, и Клея невольно улыбнулась – в неярком свете он был ужасно похож на мальчишку.

– Одеваюсь, – тихо ответила она, натягивая на себя платье. Затем села на кровать к нему спиной: – Застегни, пожалуйста, молнию.

Макс ничего не ответил, и Клея смутно ощутила его недовольство, но не захотела оборачиваться, чтобы не видеть этому подтверждение на его лице. Впрочем, он ловко справился с молнией, правда, на этот раз пальцы его были вполне безразличны.

– Ну, что мы будем делать сегодня? – тихо спросил он, когда руки его освободились.

Хороший вопрос, подумала Клея. Действительно, что мы будем делать?

– Не знаю, – честно ответила она. Макс растянулся на подушках, мрачно изучая ее профиль. Клею и в обычные дни иногда бывало трудно понять, а сейчас уж совсем ничего не добьешься, в глазах пустота какая-то.

– Только никаких опрометчивых шагов сегодня, Клея, – со значением предупредил он.

Она покачала головой в полном согласии. Волосы ее касались простыни, глаза – настоящие фиалки, огромные и прекрасные, руки привычно сложены на животе. Клея была сейчас самим воплощением материнства, и его мужское сердце не вытерпело – смягчилось. Ему снова захотелось обнять ее и крепко прижать к себе, но на этот раз не осмелился. Макс даже не был уверен в том.

что прошлая ночь не была ошибкой. Это еще предстояло выяснить.

– Я не собирался соблазнять тебя, когда пригласил сюда вчера.

Тут уж Клея обернулась, посмотрела ему в глаза.

– Я ни на секунду в этом не сомневалась, – сказала она. Макс мог быть свиньей, но ведь не такой же.

Голубые глаза никак не отпускали фиалковые.

– Мы оба этого хотели.

– Да, – тихо согласилась она.

– Это было для нас необходимо.

– Да, – опять согласилась она. Он скрестил руки на груди, внимательно глядя ей в лицо.

– И это будет происходить еще много раз. Теперь тебе от меня не избавиться. Мы оба поняли, что… нужны друг другу. – Макс выбирал слова с большой осторожностью, даже ко всему сейчас безучастная Клея почувствовала это. Он мягко добавил: – И ты мне нужна опять, прямо сейчас.

И на этот раз Клея послушно кивнула, с серьезным и торжественным видом. Макс нетерпеливо вздохнул, затем сердито и насмешливо спросил:

– Ну ты что, так и собираешься сидеть и соглашаться со всем, что я говорю? Откуда мне знать, о чем ты там думаешь, если ты слова не можешь вымолвить?

– Но я и сама не знаю, что мне думать, – отрешенно ответила она. И это было сущей правдой – действительно не знала!