Хохот степей (СИ) - Питкевич Александра "Samum" - Страница 34

— Стада подъели все вокруг, нужно двигаться к другим пастбищам. Мать так решила. Потому будет пытаться сбыть меня с рук как можно быстрее.

Я и не заметила, как подрагивают мои пальцы, пока украшения на головном уборе не зазвенели. Кажется, если бы это могло помочь быстрее встретиться с Эргетом и как-то повлиять на то, чтобы остаться рядом с ним, я бы не задумываясь сунула голову в улей рядом с Ду Чимэ.

Хан принимал странные, на первый взгляд, решения. Вместо того, чтобы тут же, пока Орда Чоно собрана и на ходу, отправляться воевать со слабым княжеством, он решил все же вернуться в улус. Конечно, новость, что Великая мать совсем стала слаба здоровьем, не давала ему покоя, но благоприятный момент мог быть упущен, а старая женщина ему потом этого не простит.

Оставив нового хана в завоеванном, потрепанном улусе, отогнав часть скота в качестве добычи и отобрав сыновей на воспитание в семьи Чоно, Великий гнал Орду домой. Три луны минуло. Я смотрел ночами на черное, усыпанное искрами, небо, и думал, как сильно все может измениться в степи, стоит только ветру подуть.

Мой побратим, Тамгир, тащил шкуру барса, попросив у хана особого дозволения на охоту. Его лицо пересекали красные, вздутые шрамы, а хмурый взгляд не позволял задавать вопросы, хотя мне очень хотелось знать зачем он полез к такому зверю с ножом, а не с луком. Но эту часть он исполнил, и теперь я был обязан уговорить мать. Если Ду Чимэ еще не отдали в другой улус. Тогда Тамгир, скорее всего, украдет сестру у мужа, не опасаясь последствий.

Глядя, как небо пересекает серебряный хвост падающей звезды, думал, как там Менге Унэг. Справилась ли эта лисица? Смогла ли научиться всему, что нужно? Мать не станет противиться, когда узнает, какую девушку я привез в дом. Найти такую для илбэчина — большое счастье и редкость. Главное, чтобы никто из соседей не прознал, пока Лисица не обзаведется ребенком. Тогда уже остерегутся подходить к моему юрту. Даже за такой добычей.

— Ты вздыхаешь так тяжело, словно баба младенца выталкивает, — фыркнул Хар Сум, придерживая коня.

— Уж ты-то точно должен это знать, — не смог не поддеть я друга. Из этого похода все возвращались мрачными, задумчивыми. Словно не победу и добычу вели за собой, а ворох проклятий тащили за спинами. — Твоя жена уже должна разродиться?

— Да. Дюжину дней назад. Надеюсь, в этот раз будет дочь.

— Это как духи пожелают.

Принятая фраза вызвала только кривую усмешку на лице побратима. Кажется, он и сам был не рад, что завел этот разговор. Ведь духи могли пожелать и другое. Не редко бывало, что они забирали и мать и дитя собой, оставляя живым только печаль.

Улус показался с рассветом. Над белыми юртами вился серый дым, рисуя узоры на чистом небе и согревая сердце, что беспокойно билось в груди последние несколько дней. Казалось, стоит ступить под тень родной юрт, как все тревоги и невзгоды отступят.

Первыми бросились в глаза белесые пятна на земле. Трава под юртами почти не росла, и было хорошо видно, откуда убрали шатры.

Подняв руку, Великий хан, ехавший впереди, приказал остановиться. У ближайшей из оставшихся юрт в землю было воткнуто копье. Над ним, привязанное к древку, треплемое ветром, билось черное полотно. Переведя взгляд дальше, я видел почти у каждого шатра черную ленту, что заставляла крепче сжимать зубы. В улус пришла болезнь.

Глава 29

Когда все началось? Никто не может точно сказать. Все случилось очень быстро, словно болезнь на самом деле принес ветер.

В середине того дня к Ду Чимэ и правда приехали сваты. Громкие и веселые голоса, раздавшиеся с улицы, ржание лошадей, усилившийся шум — все это заставило нас со степнячкой поежиться. Девушка отказалась выходить наружу утром, сославшись на головную боль, чтобы раньше времени не показывать никому свое искусанное лицо, а я успела вернуться, выполнив половину своих обязанностей. Мы сидели, молча глядя друг на друга и жуя лепешки с творогом, когда гости пожаловали.

Высунув нос наружу, я только покачала головой. Эти гости были из богатой семьи. Не хорошо получится, если такие обидятся.

— Знаешь, кажется, твоя идея не самая удачная, — заметила я подруге, рассматривая серебряные узоры на седлах гостей.

— Почему? — невнятно уточнила та, пытаясь опухшими глазами рассмотреть себя в зеркале. Судя по голосу, Ду Чимэ все еще была довольна эффектом, не смотря на то, что опухоль уже немного сошла.

— Гости дорогие. Могут обидеться на твою выходку, — прямо сказала я, рассматривая через щель, как мужчин встречает хатагтай Галуу, в сопровождении Джай и других женщин.

— Дорогие? Посмотри, что там за узоры на кафтане у главного? — тихо, словно испугавшись, попросила Ду Чимэ.

— Не уверена, — я рассматривала вышивку на яркой одежде мужчины, в бороде и висках которого блестела серебро седин, пытая разгадать, что именно хотела изобразить мастерица. — Похоже на птицу, но странную. Или… да нет, птица. Точно. Только без хвоста.

— О, небо. Бесхвостые беркуты?! — свистящий шепот Ду Чимэ заставил меня повернуться. Даже сквозь припухлости было видно, что девушка испугалась. — Кто их позвал? У них нет сыновей для брака. Только если сам хан… А это совсем, совсем… Позови Джай! Менге Унэг, нам нужно предупредить маму. Ой-ой. А лучше бабушку. Точно! Пойди к бабушке!

— Но как я… — проведя в улусе три луны, я все еще робела перед этой старой женщиной, которая казалось, ни в чем не участвовала, но всегда знала, что происходит в ее семье. — Мне же не разрешено входить в главный юрт.

Мои слова так же были похожи на шипение. Идти к старой хатагтай, перед которой я и так робею, словно она про меня знает больше, чем я сама, совсем не хотелось.

— Бесхвостые беркуты, они из сильного улуса. У нас мир с ними. Женихов в семье сейчас нет, но сам хан недавно овдовел. Среди его предков были илбэчины, — тихо, с тоской в голосе, начала Ду Чимэ. — Мой брат — сильный колдун. Таким он был не всегда, родившись почти обычным, пока не попал в грозу. Но это не важно. Важно, что во сне есть кровь, способная породить илбэчина. И если беркуты приехали сватать меня, их не остановят ни укусы пчел, ни мои игры. Хан — серьезный и умный человек. Я видела его однажды. Сходи к бабуле, Менге Унэг.

— Меня накажут, — тихо ответила я. Впрочем, я ждала порки и за то, что не раскрыла выходку Ду Чимэ, с раннего утра зная, что девушка сделал с лицом, и никому не сказав. Но мешать отдыху старой хатагтай… это казалось серьезнее.

— Мать уже целую луну зовет тебя «бага охин». Никто не посмеет и слова сказать. Пойди к бабуле. Только она может меня спасти сегодня.

Не в силах терпеть умоляющего взгляда девушки, я накинула на голову яркую цветастую ткань, выскользнув из юрта. Двигаясь возле самого шатра, стараясь не привлекать к себе внимание и выглядеть просто служанкой, я кругом обошла большой шатер. Пока Галуу разговаривала с гостями, поднося им то воду для умывания, то кумыс с дороги, у меня было немного времени, чтобы проскользнуть внутрь.

Поднявшись на площадку, радуясь, что пола шатра откинута, я быстрее шмыгнула в темноту, пахнущую травами.

— Лисица? Что ты тут делаешь? — служанка старой хатагтай удивленно посмотрела на меня, перестав разливать чай.

— Мне нужно поговорить с бабулей, — замерев под взглядом внимательных глаз старой женщины, я склонила голову.

— У нас гости, и сейчас не время для разговоров.

— Это важно. Очень, — подняв взгляд, я очень серьезно посмотрела на бабулю, пытаясь дать ей понять, что шутке тут не место.

— Иди, пока, — женщина махнула рукой служанке, приказывая оставить нас одних. — И выход прикрой. Посмотри, чтобы нам не мешали. Мы немного пошепчемся с Серебряной Лисицей моего внука. Что заставило тебя быть такой смелой, Менге Унэг?

— Ду Чимэ.

Разговор со старой хатагтай занял не очень много времени. Старя женщина выслушала, несколько раз прокрутила браслет на руке, а затем кивнула.