Два чуда для Папы Мороза (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 37

- Как только будет возможность, отвезу тебя к врачу. Ты как себя чувствуешь сейчас? – прищуривается и брови сводит, изучая меня.

- Нормально. Гинеколог мне оказала необходимую помощь. Но больше я к ней не поеду, - фыркаю, вспомнив направление на аборт. – Она только Яру прикрывать готова была от Солнцева и тайно от беременности ее избавить, - киваю на смятый листочек на полу, а Ник готов испепелить его одним лишь взором. - А меня сразу с потрохами сдала. Благо, через Льва, который сохранил мой секрет…

- Ясно, - Ник убирает ладонь. Без нее становится холодно. – Выберем другую клинику. А Лев… - Морозов пытается говорить ровно, но ревность прорезается в его тоне и взгляде. – Ты вспомнила, кто он для тебя?

- Не сразу. Мне так сложно было, - жалуюсь и всхлипываю. – Какие-то картинки непонятные. Яру часто видела в воспоминаниях. Только недавно более или менее разобралась, - беру его за руку. Мне так легче говорить. - Лев – просто друг. Солнцев – муж сестры, которого я терпеть не могу. А ребенок – твой, - ловлю реакцию Ника, но он сканирует меня настороженно. - Потому что за последние годы в моей жизни было только двое любимых мужчин, - улыбаюсь, а Морозов тем временем пыхтит, как перегревшийся чайник. – Коля и Митя…

Хихикаю нервно, наблюдая, как он меняется в лице. Наверное, надо бы добавить, что к моим любимым добавился третий. Но я пока не готова к признаниям. А Ник и так удовлетворен моим ответом. Жуткий собственник. При этом я чувствую, что он продолжает скрывать от меня что-то. Тоже не спешит довериться.

Молча обнимает, целует в щеку, прижимается губами к виску. Делает вдох.

- Ты так разозлился на меня, - шепчу, ковыряя ногтями его рубашку. – За что? Я думала, ты против беременности. А сейчас… совершенно растерялась, - сглатываю судорожно.

И отклоняюсь, чтобы установить с ним зрительный контакт. Но мне не нравится то, что плещется в ледяной синеве его глаз…

- Нет, Мира. Я очень рад, - Ник отпускает меня, а сам садится боком, уперев локти в колени. – Прости, если был груб. Я… был не прав, - и осекается, будто ему больно продолжать.

- Что-то случилось? – предполагаю я. – После чего ты не доверяешь мне?

Чувствую, что попала в цель. Удивительно, но мы одинаково опасаемся открыться другому. Оба погружены в свои обиды и травмы. Не видим ничего вокруг, а главное – не позволяем себе быть счастливыми. И если я решилась сделать шаг навстречу Нику, ради мальчишек и нашего будущего ребенка, то он по-прежнему окружен железной оболочкой.

- Доверяю, Мира. Теперь – да, - произносит четко, но с каким-то надрывом. И в глаза мне не смотрит. – Остальное – в прошлом. Не бери в голову.

Поднимается с постели и отходит к окну. Становится спиной ко мне, сложив руки в карманы джинс и глядя вдаль, на заснеженную рощу, что кажется волшебной в туманном свете звезд. Встаю тоже, но замираю на секунду, не зная, как подступиться к обледеневшему Морозову.

- Хорошо, - внезапно решение приходит само собой. – Тогда скажи мальчикам, что мы помирились, и вернемся в гостиную.

Демонстративно подхожу к двери и дергаю за ручку. С вызовом смотрю на оглянувшегося Ника.

- А мы помирились? – недоверчиво изгибает бровь он.

- А ты как думаешь? – отвечаю вопросом. – Не бери в голову, - отмахиваюсь нарочито небрежно, дублируя его же фразу.

Ник хмыкает и криво улыбается одним уголком губ. Он все понял. Почувствовал мое настроение.

- Ясно, - выдыхает шумно, а я пару раз стучу в дверь. Специально, чтобы поторопить его. Боже, кажется, этой манипуляции я у моих мальчишек научилась! Впредь злоупотреблять не буду, но сейчас у меня выбора нет.

Морозов в пару шагов оказывается рядом – и перехватывает мои руки. Целует, а после - прижимает к своей стальной груди.

– Я разозлился, потому что однажды уже потерял ребенка. И, увидев твое направление, испугался, что история повторилась, - выпаливает он.

Застываю, замерзая снаружи и внутри. Не могу выдавить из себя ни слова.

- Мои самые, как мне тогда казалось, серьезные отношения оборвались накануне Нового года. По инициативе девушки, которая заявила, что выходит замуж. Не за меня, само собой. Я только собирался сделать ей предложение. Под бой курантов.

Изо всех сил сдерживаю эмоции, но ревность и обида настолько гложут мое сердце, что невольно впиваюсь ногтями в торс Ника. Благо, он не чувствует боли – его душевная перекрывает физическую.

Настолько сильная любовь и такая романтика… Но все не для меня. Я – случайность на пути Морозова, которую он пожалел. И если бы не мальчики, вообще бы не взглянул на меня и не заинтересовался никогда.

Хочу высвободить кисти, но Ник сжимает их крепче. Чувствую под ладонями ритм его бешено бьющегося сердца. Которое, кажется, тоже принадлежит не мне.

Не знаю... Ничего не жду...

Чудес не бывает. А если они случаются, то всегда не со мной...

- Еще в тот Новый год она сделала аборт, чтобы ничего не мешало ее семейной жизни с богатым мужем. Убила моего ребенка, но я узнал об этом гораздо позже, - Ник сжигает меня страшным признанием. И я пеплом разлетаюсь по ветру.

- Я не сделаю ничего подобного, можешь не волноваться, - рвано выдыхаю я. - Никогда не причиню вреда ребенку. Это часть меня. Независимо от твоего отношения ко мне, Ник. Что бы ни случилось между нами, малыш появится на свет, - чеканю твердо.

Отшатываюсь от Ника, но тут же он притягивает меня обратно. Впечатывает в свое литое тело, обнимает так, будто упустить боится. Смирившись, укладываю голову на его грудь.

- Тебе неприятно слышать это, - он словно видит меня насквозь. – Поэтому я и не хотел рассказывать. Собирался похоронить те воспоминания и начать новую жизнь, - ласково поглаживает меня по волосам, как несмышленую девочку, зарывается в спутанные локоны, играет ими. – Вы с мальчиками стали моим спасением. Два чуда и их бедовая мамочка, - целует меня в макушку. – Я люблю тебя, Мира, слышишь? Я не лгал тогда…

Запрокидываю голову, чтобы взглянуть в лицо Ника. Больше всего на свете боюсь увидеть в нем сомнения. Или жалость.

Но нет. Ник говорит абсолютно искренне. Выглядит серьезным и решительным.

Мгновенно расплываюсь в улыбке, превращаясь в ту самую девчонку, которой так не хватало настоящей любви.

И разрешаю себе поверить.

Поднимаюсь на носочки, тянусь к его губам. Несмело, аккуратно, но очень нежно целую. Ник откликается незамедлительно. Завоевывает меня и одновременно просит прощения. Покоряет лаской.

Обвиваю его шею руками и прижимаюсь теснее, когда он углубляет поцелуй. Мысленно мы возвращаемся в ту ночь. Единственную, когда мы сумели хотя бы на короткий отрезок времени отпустить все страхи, прогнать призраков прошлого и позволить себе стать по-настоящему близкими. В последнюю ночь перед расставанием.

И вот мы опять вместе. Кажется, ничто не в силах нас разлучить.

Мы не замечаем ничего вокруг. Ни грохота за дверью, ни звука суетливой беготни, ни протяжного скрипа двери…

- Вы помилились? – пробивается сквозь невидимый купол. А потом доносится громкое: - Фу-у-у! Ну вы чего-о! Бе-е-е! - и издевательский кашель.

Смущенно хихикаю прямо в губы Нику, которые тоже изгибаются в улыбке. Вспыхнув, прерываю поцелуй и, стесняясь смотреть на мальчишек, прячу лицо, уткнувшись носом в его шею. Ощущаю, как он стискивает мою талию.

И мы вместе смеемся.

***

Спустя время некогда заброшенная, пыльная и немного жутковатая во мраке гостиная оживает. Тусклое освещение работает без перебоев и создает особую романтическую атмосферу.

В камине потрескивают поленья – Ник все-таки справился с нелегким заданием от наших хулиганов. Сами мальчики расположились рядом – сидят на пледе, расстеленном поверх деревянных, поскрипывающих половиц. Завороженно на огонь смотрят и даже зефир на нем жарят, насадив на вилки.

В любой другой ситуации я бы одернула Колю и Митю, запретила бы так неприлично себя в гостях вести, но… Меня преследует стойкое ощущение, что мы дома. Ароматы ванили, плавленого сахара с легкой примесью гари дополняют невероятно уютную, душевную обстановку. Все так неидеально и в то же время по-домашнему.