Пари на мажора (СИ) - Снатёнкова Алёна - Страница 17

– И ее с собой притащила! Не подумала, что она в этот супчик что-нибудь подкинет?

– Он мои мысли читает. – Я почти в ладоши хлопаю. – Я же вам сразу сказала, что он так и подумает.

– Молчи! Просто молчи! – рявкает, оборачиваясь ко мне. – Тебя и так слишком много. И вообще, выйди из моей комнаты, Мамаева.

Ой-ой-ой, вроде повзрослел, а все равно выгоняет, как маленький. Чего опять боится? Что я его игрушки в руки возьму? Или найду что-то такое… Или кого-то… Олю? Эх, не подумала, что надо чемодан под кроватью искать. Вдруг получилось бы спасти человека. Вернее, Олю.

– С удовольствием, Корнеев, – морщусь и, демонстративно задрав голову, двигаю в сторону двери.

–  Стоять! Я сказал, из комнаты, а не из квартиры, – доносится в спину. –  Мы еще не договорили.

13.

– Я не собиралась вламываться к тебе в квартиру. Просто… Просто так получилось.

– Не собиралась? Скажи еще, что ты не знала, куда едешь.

– Знала. И если хочешь знать, то я….

Вообще, хотела сказать, что я была против, но пришлось замолчать, прикусывая язык, смотря на женщину, стоящую за спиной Корнеева. Все та же тетя Наташа, только взгляд расстроенный. Господи, да я себя никогда в жизни не прощу, если после моих слов всю свою злость Мирон на нее направит. А мне уже не привыкать. Иммунитет появляется на Корнеевский рык.

– Ой, чего ты так разорался? Подумаешь, в гости заскочили, пока тебя дома не было. Тоже мне трагедия.

Конечно, взломом это не назовешь, у нас все-таки ключи были, но все равно за такой поступок почетная грамота нам не светит. И частично я понимаю бешенство Мирона. Никому бы не понравились посторонние люди в доме, пока хозяин отсутствует. Но… Парень все равно перегибал палку.

– Мамаева!

Ну вот опять. Об этом и говорю. Слишком много злости. Ему бы с психиатром не помешало встретиться. Надо все же учиться гнев контролировать. Так и свихнуться можно.

– Ма, а вы чего все добиваетесь? Сначала вам надо было, чтобы я с ней нянчился, а сейчас решили ко мне притащить, чтобы я и сон ее царский охранял? А дальше что? В квартире ее прописать и кровать освободить?

– Чего? – это я уже от возмущения плеваться начала. – Да никто в здравом уме с тобой жить не захочет. Ты о чем вообще говоришь?

Бровь Мирона взлетела вверх.

– А кто сказал, что у тебя ум здравый? Напомнить, где ты находилась, когда я пришел? В моей спальне! Здравомыслящий человек будет шариться по чужим комнатам. А ты шарилась!

– И что? Я там просто стояла. Не панталоны твои пересчитывала, а всего лишь за дверью стояла и ничего не трогала. Если это так важно, то ты заявился почти сразу же, как я вошла туда.

– Заявился? Заявилась сюда ты, а я домой к себе вернулся. Разницу улавливаешь?

– Улавливаю. Не дура.

– А похоже, дура, раз решила, что можешь делать все что захочешь только потому, что я тебя подвез. Мы с тобой в друзей играть не будем. Поняла?

Э-э-э, это он о чем?

– Ма, сделай так, чтобы она молчала.

– А ты чего за маму цепляешься? Женщина ради твоего желудка по пробкам ехала, чтобы сынулю накормить, а вместо благодарности слушает твой вой.

– Не учи меня жизни.

– Ну, кто-то же должен.

Так, как бы точнее описать все, что сейчас происходило в комнате? Закрываем глаза и представляем двух животных. Напротив молодой и красивой лани стоит фыркающий носорог, у которого правый глаз дергается. Все вокруг замерло. Гробовая тишина, которая не предвещала ничего хорошего. Меня потряхивало, конечно, но я это умело скрывала. А вот Корнеев не мог. Все на лице было написано.

– Как из милых и прекрасных детей вы смогли превратиться в двух лающих собак? – встав между нами, разочарованно произносит мама Мирона. – Вы только послушайте то, что говорите. Орете друг на друга, будто вы женатые старики на пенсии. Разве так можно?

Кто мы?

Стоило мне только повернуть голову и посмотреть на Мирона, как тут же из его глаз полетели искры. Ну, отлично. Мама его говорит, а злится он на меня. Хорошо парень устроился. Ничего не скажешь. Теперь за каждый пустяк на мне отыгрываться будет?

– О, а вот и женатый старик объявился, – фыркает женщина, вытаскивая из кармана телефон. – Так, не покалечьте здесь друг друга, пока я с мужем разговаривать буду. Мирон, к тебе обращаюсь. Не будь язвой.

Сказала и, проходя мимо сына, щелкнула его по носу, отчего он поморщился.

Эх, тетя Наташа, слабенький у вас удар. Даже я бы сильнее долбанула.

Наверное, Корнеев мысли читать умеет, напрягся, шею размял и прищурился, глядя на меня.

– Ты же не собираешься меня калечить?

Мирон нахмурился.

– Ну и отлично. Я тогда пойду, пока возможность появилась. Если твоя мама спросит, скажи, что мне Лея позвонила и попросила срочно приехать. И скажи это спокойным тоном, чтобы она не подумала, что ты меня выгнал. А то начнется. Опять помирить нас захочет, и только бог знает, что она выдумать может ради этого. Уже проходили. Пора это прекращать. Поэтому будь котиком и сделай вид, будто мы резко нашли общий язык. Тогда точно все отстанут.

Ой, я не хотела его котом называть. Честное слово, само как-то вылетело.

– С ума сошла, что ли? Нашли общий язык? Я в ваши игры играть не собираюсь. И врать не люблю. Сама с ней разбирайся, тем более вон как подружились.

Не пойму, он мать свою ревнует, что ли?

– Мы просто с ней шторы выбирали. К тебе это не имеет никакого отношения.

– И как? Ничего не получилось, и вы подумали, а не поехать ли нам к Мирону, пока его дома нет? Знаешь, Мамаева, я к тебе домой не суюсь, и ты ко мне не суйся. У меня здесь не проходной двор, чтобы каждого беженца супом кормить.

Слушайте, обидно.

Даже очень.

Чего он так разговаривает?

– Знаешь, я бы могла тебе сейчас так ответить, что у тебя уши отпали бы. Но я промолчу. Не хочу язвой быть, как некоторые. Поэтому слушай внимательно. Меня сюда затащили. Не скрою, было интересно посмотреть на то, как ты живешь, но поверь, я

быи без этой информации продолжила бы жить долго и счастливо. А затащили ради того, чтобы я мнение о тебе изменила. Мама твоя надеялась, что, не увидев склепа с паутиной, я все-таки решу, что ты нормальный парень. Человек, в конце концов. И знаешь, у нее почти получилось. На секунду я так подумала, а потом ты вернулся и начал орать. Кстати, я понимаю, почему ты злишься. Самой бы такое не понравилось. Но я извинилась. Почти сразу же извинилась, но ты даже внимания не обратил.

– Теперь я должен тебя чаем напоить? Офигеть. Наглость у Мамаевых в крови, что ли?

– Нет. Поить меня ничем не надо. Я уже уходить собираюсь. Но извинения ты принять должен, если не хочешь, чтобы нас опять так же лбами столкнули.

– Хорошо. Принял. Надеюсь, больше тебя не увижу.

Ну, какой жест. Я оценила.

Небось, он даже язык себе откусил, когда говорил.

– Да мне все равно, если честно. Главное, чтобы мама твоя поверила. Поэтому и советую убедить ее в том, что мы уладили между собой конфликт, тогда она успокоится и будет со спокойной душой блинами тебя кормить.

Эх, почему его умным все считают? Он даже элементарного понять не может. Или на принцип идет? Ему же хуже.

– Ну, удачи, Корнеев. Не подведи. Больше улыбайся, она точно поверит.

Осторожно так, на цыпочках, пошла в сторону двери. Промелькнула мысль водички попросить, после пламенной речи во рту как в пустыне, но рисковать не стала. Уж лучше умереть от обезвоживания, чем к Корнееву с просьбой обратиться. Зверь – человек. Надо спор отменять, пока еще жива.

– А ты куда собралась? – слышу знакомый рык за спиной, а затем и парень передо мной появляется. Ой, слишком близко встал. – Я один отдуваться должен? Раз такая актриса, то ты этим и займешься. Убедишь мать отстать, а потом можешь катиться на все четыре стороны.

Эй, мы так не договаривались!

– Корнеев, ты издеваешься? Сам же видишь, мы в одной комнате вместе находиться не можем, сразу скандал начинается. Ты орешь, а я защищаюсь. Кто поверит? По отдельности надо о дружбе петь.