Особенный наследник (СИ) - "Amazerak" - Страница 2

— Нет… Не знаю… Какой на хрен, Константин? — мой язык еле шевелился.

— Ты зубы мне не заговаривай, — на лице мужчины появилась надменная ухмылка.

Он достал из-за пояса массивный пистолет с хромированным кожухом. Ствол упёрся мне затылок. Я понял, что вторую пулю в голове мне не пережить, но эмоций никаких не было. Убьют — да и хрен с ним.

Раздался хлопок…

Когда я снова открыл глаза, на меня светили фонарём. Двум смертям не бывать? Ну-ну…

— Он жив? — доносились до меня слова.

— Переверните его на спину. Кажется, он ещё жив, — проговорил грубый отрывистый голос. — Костя! Костя, ты меня слышишь?

— Ага, слышу… — пробормотал я и снова отключился.

Глава 1

— Уф, еле успел, — в палату ввалился стриженый ёжиком здоровяк с короткой бородой. — Ну, Костя, готов? Тебя уже все ждут. Здравствуйте, Антон Аристархович, как у нас дела?

Дядя Андрей был в своём репертуаре. Он всегда так поспешно вваливался в палату, думая, что опаздывает к чему-то важному. И как обычно, в правой руке он крутил чётки из чёрного камня. На лице — добродушная улыбка. Он искренне радовался моему выздоровлению.

Антон Аристархович, семейный эскулап рода Златоустовых, уже был в палате. Низкорослый мужичок с лысиной, козлиной бородкой и в круглых очках. Человек этот обладал воистину выдающимися способностями, как, впрочем, и многие в этом мире.

— Состояние в норме, — сказал он, — Показатели стабильны, никаких отклонений не наблюдается. Все документы я подготовил. С понедельника можно в гимназию. Однако понаблюдать ещё некоторое время придётся. Но это я уж сам заеду. Готовы, Константин, вернуться к своей привычной жизни?

Я пощупал затылок. После попадания пули возникла трещина в кости, которую силой местной медицины мне залечили за несколько дней. Говорили, пуля необычная, с сердечником из какого-то особого сплава. И всего лишь трещина образовалась! Врачи удивлялись, а я уже давно перестал удивляться тому, что здесь происходит, хотя поначалу это всё выглядело не просто необычно — казалось бредовым сном.

— А как же память? — дядя Андрей не дал мне ответить.

— Память… — Антон Аристархович вздохнул. — Как мы видим, память постепенно возвращается. Базовые знания никуда не делись. Остальное со временем прояснится. Как я и говорил, мозг в норме, поэтому не вижу причин для беспокойств.

— Обнадёжили, Антон Аристархович, — он взял папку с бумагами, которую ему передал эскулап. — Но что, Костя, едем домой?

— Едем, почему нет? — сказал я. — Уже задолбался тут лежать, если честно. На свежий воздух охота.

— Тогда пошли. Сам отвезу тебя.

Я осмотрел на прощание палату, в которой провалялся последние две седмицы (недели по-нашему). Тут было неплохо по сравнению с госпиталями, где мне приходилось бывать раньше. Чисто, опрятно, ковёр на полу, цветы на окне. Да и палата индивидуальная. Всё это время я тут жил один. Частная клиника — и этим всё сказано.

Моя новая семья оказалась довольно богатой — настолько богатой, что могла обеспечить своему отпрыску отдельную палату и крайне дорогостоящее лечение, а возможно, и много чего ещё. Златоустовы были крупным аристократическим родом. А само интересное в том, что предводителем этого рода являлся мой отец, точнее, мой покойный отец, а если ещё точнее, покойный отец того парня, в чьё тело перенеслось моё сознание после того, как в другом мире я сгорел в сбитом вертолёте. Теперь меня звали Константин Златоустов, и я был обычным шестнадцатилетним подростком.

Впрочем, нет, обычным меня никак нельзя было назвать. Обычный подросток не выжил бы после попадания в вертолёт ракеты и уж тем более — после выстрела в голову. Но я выжил. Причиной тому оказались те самые нити, которые опутывали моё тело. У данного явления имелось собственное наименование — фибральная сеть. В этом мире она пронизывала всё — каждого человека, каждый предмет и даже воздух. Я мог включать так называемое фибральное зрение и видеть её. У большинства людей и объектов нити сети тусклый серый оттенок, и лишь у некоторых, вроде меня, они были насыщенно-чёрными.

Сетью можно было управлять. Я, например, мог укрепить нити на коже, сделав её невероятно прочной, или в мышцах и костях, став многократно сильнее обычного человека. Недавно, тестируя свои навыки, я пальцами одной руки с лёгкостью смял железный плафон настольной лампы. До сих пор не верилось.

Таких, как я, называли фибральными мастерами или клостами. В дословном переводе на славянский язык (близкий аналог русского) это означало «прядильщик». В роду Златоустовых клостами были все.

Эскулапы же имели навыки другого типа: они с помощью фибральной сети могли сращивать повреждённые живые ткани. Поэтому-то меня и вылечили так быстро.

Вертолёт наш сбили над так называемой зоной «Д» в окрестностях Византия — столицы Византийской Клановой Политии (сокращённо ВКП), где я теперь жил. Мой отец и два члена экипажа погибли, мне посчастливилось выжить. Такая же участь постигла и второй вертолёт.

Обо всём этом рассказали мне родственники, которые часто посещали меня. Считалось, что я потерял память, поэтому мог расспрашивать их о чём угодно.

По их словам, Константин с отцом направлялись к границам тьмы — тенебры. Там обитали странные существа, которых называли бесплотными или асомато. А зона «Д» являлась буферной полосой между тенеброй и городом. Род Златоустовых испокон веков занимался их истреблением. Константин как раз летел на охоту — первую охоту в его жизни. Но, как говорится, не получилось, не фартануло.

Кто хотел убить Костю и его отца, было неизвестно. Ко мне даже следователь приходил на днях, выяснял обстоятельства происшествия. Я сказал, что случившееся помню очень смутно. Но это было не совсем правдой. В памяти моей чётко отпечаталось лицо того человека в чёрно-оранжевой рубашке и его кличка — Паук, но прежде чем кому-то что-то рассказывать, я решил сам попробовать выяснить, что это за перец. В конце концов, вдруг это кто-то из Златоустовых хочет грохнуть предводителя собственного рода, а заодно и меня? У этих аристократов свои заморочки.

Андрей и Антон Аристархович вышли из палаты, а минут через пятнадцать Андрей вернулся и мы отправились домой. Покинув клинику, где круглые сутки работали кондиционеры, я окунулся в душный густой воздух, пропахший морем. Климат здесь был жарким, но моё новое тело оказалось к нему привычным.

У крыльца нас ждал большой бежевый седан с хромированными бамперами и решёткой радиатора и плавниками: сзади побольше, спереди — поменьше. Машины в этом мире напоминали на те, что ездили годах в семидесятых-восьмидесятых, да и уровень технологий находился примерно на том же уровне, хотя мобильная связь уже была.

Дядя Андрей сунул чётки в карман, сел за руль. Мощный восьмицилиндровый мотор мерно загудел под капотом. Я устроился на широком кожаном диване сзади. В глаза бросались хромированные и деревянные детали на приборной панели и дверях. Недешёвое авто.

— Ну… Хвала Мани, ты выбрался из этой передряги живым и невредимым, — проговорил дядя Андрей. — Теперь — домой. Матушка тебя уже ждёт. Сегодня будет праздничный ужин в честь твоей выписки.

Мани, которому все воздавали хвалу по поводу и без, являлся пророком, пришедшим в этот мир три тысячи лет назад и основавшим религию, ставшую государственной в Византийской Клановой Политии. Сейчас шёл три тысячи сто пятьдесят второй год от его рождения.

— Ждёт меня, ага, — усмехнулся я. — Что-то не заметил.

Мне уже довелось видеться со своей новой семейкой. Дней десять назад мачеха Ирина вместе с моими братом и сестрой приезжали в клинику. Вела Ирина себя холодно, надменно, и даже как будто не переживала из-за случившегося со мной несчастья. Сестра во время визита стояла в стороне и молчала, а младший брат, узнав о моей якобы «амнезии», отпустил неприятную шутку, и мачеха даже не сделала ему замечания.

Гораздо больше заботы и участия чувствовалось от моих дядьёв Андрея и Евсевия. Они навещали меня несколько раз за последние две недели, и информацию об этом мире я узнавал в основном от них. Это они отправились на поиски пропавших вертолётов, когда отряд не вышел на связь в положенное время. Это они нашли меня в зоне «Д».