Нет покоя нечестивым (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 20

«Или Джеймса Борна?» – не мог припомнить Иван. – «Эти тупые киношки про государственных убийц – пустая трата времени».

В поселение он вошёл, перескочив через дувал, оказавшись во дворе дома, где ночевал прошлой ночью.

На самом деле, Ивану нравились такие дома: каменный первый этаж, деревянный второй, большие окна, милый и уютный дворик со столом и лавками, небольшое дерево, родом, явно, не из этих краёв, а также художественная композиция из камней, тоже импортных, не имеющих аналогов в этой местности. Он бы и рад завести себе что-то такое в прошлой жизни, но жил в крохотной квартирке на окраине Пензы.

Иван, последние лет двадцать, не тратил деньги, полученные за закрытие контрактов. Когда был молодым, в девяностые, деньги слегка ударили ему в голову, он начал развлекаться на всю катушку, но потом чуть не сдох на одном деле, в основном, из-за похмельной несобранности, и как-то резко охладел к развлечениям. Пуля в кишках – это достаточно веский повод задуматься о правильности своих поступков.

Оклемавшись, он дал себе обещание, что будет наслаждаться жизнью только после прекращения «карьеры». Небольшой домик где-нибудь в Европе, может, небольшая яхта… Всё это было бессмысленно и наивно, ведь из «карьеры» нет выхода.

Квартирку в Пензе, к слову, пришлось выбивать из государства чуть ли не силой. Он, официально, не имел высокого дохода, для галочки состоя на должности сторожа в строительной компании, где люди получают за него зарплату и мирятся с тем, что его там нет, поэтому легализовать приобретение недвижимости не мог, из-за чего пришлось побегать по инстанциям и выбить себе, пусть и небольшое, но насквозь легальное жильё. В конце концов, он что, зря убил столько моджахедов во имя наступления коммунизма?

И благодаря не слишком сложным правилам, которых надо неукоснительно придерживаться, в глазах государства Иван был жалким, неустроенным, возможно, что пьющим, ветераном войны в Афганистане. Социальные работники к нему, время от времени, наведывались, так как он состоял у них на попечении, но он отказывался от всех этих продуктовых наборов, сказав, чтобы передавали их кому-нибудь другому. Поэтому у социальщиков Иван был на хорошем счету, так как, якобы, заботится о своих сослуживцах, жертвуя им свой продуктовый набор. Потом, ближе к 2015 году, продуктовые наборы приносить перестали, но приходили и проведывали.

А вот в 2021 началось… Только справились с этой эпидемией ВИ-гриппа, как начался экономический кризис. Как всегда, бабла на всех не хватит, но отодвигать жадные рыла от корыта в открытую никак нельзя, поэтому назрел большой военный конфликт. Сразу вытащили всех пылившихся по углам ветеранов всех войн, вспомнили дни их воинской славы, вдруг окружили заботой и неподдельной теплотой, после чего начали приглашать в школы и колледжи, чтобы пропитать детей их опытом, воспитать патриотизм, героизм и так далее.

Ивана в школы приглашали часто, он ведь, на секундочку, на хорошем счету у соцработников, но он никогда не ходил. Что он мог сказать детям? Что война – это кровавый ад, где относительно комфортно себя будут чувствовать только такие, как он? Что вам это не надо дети, вы этого не вынесете и захотите попроситься к маме после первого же артобстрела? Что, в случае большой войны в ближайшие десятилетия, большая часть из вас, дети, умрёт, потому что война стала совершенно другой? Или надо было врать о том, что он убивал моджахедов не потому, что ему это нравится, а потому, что у него был интернациональный долг перед социалистическим Отечеством? А, нет, про социализм же нельзя теперь…

Не было причин ему ходить и смотреть в глаза наивным детям. И ложью их потчевать он не хотел. Кто-то говорил, что он психопат. Да, это отчасти верно, но самый большой психопат – это государство. Это оно обманывает тебя, использует как одноразовый инструмент и выбрасывает на свалку, время от времени кидая тебе жалкие подачки, чтобы ты не сдох от голода. Так живут люди, с которыми он служил.

И он бы жил также, не начнись в девяностые уникальное время. Время убийц.

Махновцеподобные бандиты рассосались по поселению. Они напряжены, они уже увидели, что в поселении что-то не так. Может, это не они убили всех жителей – это неважно. Убивать их Иван будет не из этических соображений или из-за обострённого чувства справедливости, а только потому, что тут эта безногая. Ну, ещё ему нужны «языки», чтобы прояснить окружающую обстановку.

Иван достал из кобуры игольчатый штык, обмотал его основание носовым платком, взялся покрепче и пошёл делать то, что умел лучше всего.

Ступать бесшумно – это даже не искусство, это наука. К счастью, бандиты такими навыками не владели или не считали, что в подобных обстоятельствах лучше не выдавать себя лишними шумами. Иван слышал их. Прямо сейчас он уже знал о примерном расположении двоих из них.

Первую свою жертву он брал в доме, где искололи штыками женщину и троих детей. Жаль ли их Ивану? Нет. И это странно. Позже он озадачится этим. Ведь, если у него вдруг начала просыпаться совесть, ему должно быть их жаль?

Он бесшумно вошёл в дом, где первая его жертва ковырялась в полу, выкорчёвывая доски стальной фомкой, вероятно, рассчитывая найти тайник на чёрный день.

Иван подошёл к нему сзади и мягко ввёл штык под левую лопатку, заботливо прикрыв жертве рот другой рукой.

Типичная ошибка новичков – втыкать нож или стилет изо всех сил. Но со всей дури колют только дураки. Площадь острия ножа или штыка очень мала, поэтому нужны, сравнительно, слабые усилия, чтобы нанизать на него свою жертву. Толщина острия штыка, которым сейчас пользовался Иван, изначально была около двух миллиметров, поэтому он плохо подходил для ударов рукой, но он заточил его в ходе путешествия, простым камнем, до толщины не более 0,3 миллиметров. Это заняло порядочно времени, суммарно около трёх часов методичной работы, но результат налицо: сердце жертвы уже не бьётся, сделав последнее сокращение пару секунд назад.

Аккуратно положив покойника на пол, Иван оттащил его в спальню и затрамбовал его под кровать, опустив постельное одеяло до самого пола. Теперь, чтобы его найти, надо искать очень тщательно.

Судя по обычному шуму грабежа, никто ничего не понял и можно работать дальше.

У Ивана был пистолет на старте, если что-то вдруг, но, хотя бы, ещё одного-двух он рассчитывал убить тихо.

Пока он пробирался к местоположению второго мародёра, успел услышать шевеления по соседству, где кто-то бил посуду. Это было ближе, чем идти ко второму, поэтому Иван изменил план.

На кухню, где происходил поиск сокровищ среди посуды, он проник через чёрный ход, который здесь не запирали.

Тощий тип, в кожаной куртке, квадратной кожаной кепке и кожаных штанах, вооружённый двумя обрезами двухстволок, азартно сметал посуду на пол, надеясь, что хозяева спрятали что-то среди посуды.

Иван быстро приблизился к нему, но, в этот момент, тощий имел счастье развернуться, даже начать реагировать на неожиданность, но, в итоге, получил игольчатый штык в подбородок. Левый глаз его налился кровью, так как металлическое остриё достигло черепной коробки нетрадиционным путём, пронзив и уничтожив всё на своём пути.

К несчастью для Ивана, штык от таких действий надёжно застрял в костях и быстро вытащить его нельзя. Больше оружия ближнего боя у него не было, поэтому он решил, что пора немножко пошуметь.

Взяв два обреза, он решительно пошёл к источнику шума, идентифицированному вторым.

Никто ещё ничего не подозревал, все ожесточённо курочат мебель и посуду, изыскивая добычу.

К месту пребывания второй жертвы он вышел спустя десяток секунд. Войдя в дом, он понял, что мародёр наверху. Тут, до прибытия убийц, был накрыт стол, с хорошей посудой и вкусной едой. Но убийцы тут всё растоптали и опрокинули. А когда пришёл Иван, остатки пищи уже сгнили.

Мародёр был в спальне, где занимался вскрытием перины. Всё было в перьях – пол, стены, мебель, всё. Маленькое пёрышко, повинуясь движению воздуха, долетело до Ивана и попало ему в нос. Чих сдержать было невозможно, поэтому он ускорился, вбежал в спальню и чихнул, одновременно выстрелив из левого обреза.