Любовь и Миры (СИ) - Порохова Зинаида - Страница 2

Подруги

Вот и две подруги — Лана и Мэла — тоже собирались сегодня на Танцы Полнотуния, вертясь у зеркала и подбирая оттенок для праздника.

— Что это у тебя? — вдруг сказала Мэла, указав на лицо подруги.

— О, Древние Мудрецы! — воскликнула Лана, узрев в зеркале на щеке алый след от ушиба. — Случайно ударилась в университете. Об окно. Жаль, что я не удосужилась приложить к щеке походный магнитул, который всегда валяется в её сумочке. Сейчас бы от него и следа не осталось.

Имея в виду — от ушиба, конечно, а не от магнитула. Магнитулы вечны, как скептицизм её подруги Мэлы.

«Как же — случайно! — хмыкнула про себя Мэла. — Удивительно как она вообще жива осталась, саданувшись сегодня щекой о раму. Вылетая в окно аудитории, она, как всегда, пребывала в восторге от лекции профессора Натэна о дальних мирах. Теперь вот — щека красная. А как же Танцы Полнотуния? Ведь для Ланы с её любимыми лимонными расцветками это трагический диссонанс», — усмехнулась она.

Кстати, конечно, Лане можно было бы облачиться в красное, отвлекая внимание от алой щеки, но этот цвет…  Как бы это сказать…  был под негласным запретом на Итте. Ведь красный это цвет страха, испуга, паники. Стыдно быть красным. Кто ж добровольно на такое согласится?

— Как некстати! — вздохнула Лана. — Может, здесь станцуем? — предложила она, нерешительно покосившись на подругу.

И резонно полагая, что та не согласится. Мэла обожает всякие общественные мероприятия не меньше, чем пробовать новые коктейли. Разве она усидит сегодня дома?

И действительно услышала в ответ возражения.

— Танцы дома? Фи! — скривилась Мэла. — Мы ещё пока, слава Древним Мудрецам, не инвалиды. Подумаешь — ушиб! И где тут танцевать? — критически огляделась она вокруг, будто впервые видя их совместное с Ланой жилище, приобретённое на период студенчества.

Кстати — двухэтажное, да ещё с террасой на крыше. Действительно, где тут танцевать?

В общем, вопрос зашёл в тупик.

И тут Мэла заявила:

— О! Я же забыла тебе сказать! Почтенный доктор Донэл вернулся! А он, ты же знаешь — завзятый заводила, и непременно будет открывать сегодня Танцы у Хрустальной Скалы! Не хочешь полюбоваться? Он та-а-кой стартёр! — мечтательно подкатила она хитрые глазки.

Провокация была излюбленным приёмом Мэлы.

— Донэл? Так он же в экспедиции! На Баритане! — вскричала Лана.

— Танита сказала, что он уже здесь, — пожала плечами плутовка Мэла. — Ну что, поплыли? Или ты, всё же, здесь станцуешь? Без меня, разумеется.

Могла бы и не тратить свой яд. Теперь, когда на горизонте возник почтенный Донэл, для Ланы все беды мира утратили свою актуальность. Её глаза сияли, как фонарики глубоководной рыбки пурины, а движения лихорадочно ускорились.

«Донэл! Я увижу сегодня Донэла! Жизнь прекрасна!» — ликовала Лана. Вертясь перед зеркалом.

В таком состоянии её можно было смело выбрасывать в открытый космос без скафандра. Та, даже не заметив, что лишилась воды, будет всё также счастливо улыбаться.

Мэла с усмешкой наблюдала за ней.

«Знаю, подруга, о ком ты грезишь, — думала она. — И теперь пойдёшь на Танцы, даже если покраснеешь вся снизу доверху. Раз уж почтенный Донэл Пиуни, наш декан, будет там».

И не ошиблась.

Лана, радостно сияя, заявила:

— Ну, чего задумалась? Давай, давай! А то опоздаем!

Она, конечно, облачилась в свой любимый кислотно-жёлтый цвет, забыв об ушибе, и порхнула к окну, рыбкой взвившись наверх — к транспортной площадке на крыше, где их уже ждала вызванная кабинка. Мэла, любительница холодных оттенков — сегодня сиреневая — едва успела за ней.

— Пригаси свой реактор, подруга! — взмолилась она. — Восход ещё не скоро! Успеешь навздыхаться, глядя на своего обожаемого декана!

А про себя добавила: «И на то, как он танцует…  не с тобой».

Но Лана её не слышала. Она пребывала на своей волне.

«Дониэл, Донэл, Дон!» — пела её душа, как заевшая пластинка.

Хотя, надо признать, Мэла тоже была уже слегка на взводе, едва не пританцовывая от возбуждения.

«Танец! Танец Силы у Хрустальной Скалы! Древнее волшебство!» — звучало в её голове.

Транспортная кабинка с подругами резко взмыла вверх, распугав мирно парящих над верхней террасой сонных рыбок-губастиков, и устремилась в направлении сверкающей огнями Хрустальной Скалы на окраине города.

Ожидание

Отпустив кабинку, подруги нашли на одной из террас своих однокурсников, смешавшись с толпой университетской молодёжи.

Хотя до подъёма Туны в зенит ещё оставалось время, но здесь уже было немало поонцев, находящихся в прекрасном настроении и наряженных в наилучшие расцветки. Всюду слышался смех, приветствия, обмен любезностями. В атмосфере уже витал праздник.

Лана, сама не зная почему, была уверенна, что сегодня с ней обязательно произойдёт нечто особенное. Может, даже Донэл станцует с ней?

«Хотя это вряд ли, — вздохнула Лана, стоя в толпе однокурсников и не участвуя в общей беседе. — У него своя компания, он меня и не заметит».

Тут Сэмэл Сиуни, лучший студент курса, прибывший сюда со своей подругой Танитой — куда же он без неё — прервал её мечтания.

— Эй, Лаонэла Микуни! — вскричал он. — Что это с твоим лицом? Ты так соскучилась по Скале, что на радостях приложилась к ней щекой? Оставила отпечаток на долгую память? Или сейчас так модно — румянить одну щеку? Поделись — информацией! Может, и я подрумянюсь?

Все рассмеялись — Сэмэл, известный на курсе шутник, как всегда, скрашивал ожидание насмешками над всем и вся. Даже над Ланой, с которой он был в дружеских отношениях.

Но Лана ему не ответила. Её вдруг пронзило чистое электричество, отнявшее у неё способность соображать. Так с ней всегда было при появлении на горизонте почтенного доктора Донэла Пиуни. Он спустился с небес и, отпустив кабинку, приблизился к группе университетских преподавателей. Причём, держал под руку некую особу. Среди них тут же раздался смех и вспыхнул какой-то спор.

Обычное дело! Все знали — доктор Донэл Пиуни не лезет за словом в чужой рюкзак. Тот ещё балагур. Про таких иттяне в шутку говорили: «Мама не приучила малыша к соске, вот язык и великоват».

Кстати, его появление привлекло внимание не только Ланы. Со всех сторон раздались приветствия и пожелания поонцев.

— Мира и радости тебе, Донэл! Рады видеть тебя! Энергии и драйва, Донэл! Без тебя тут было скучно! Ждём твоего выступления! — говорили они ему.

Доктор Донэл Пиуни был здесь известным танцором и прославленным виртуозом-заводилой, частенько открывающим Танцы Полнотуния в Пооне. Что, конечно, не очень-то сочеталось с его званием декана факультета минералогии поонского университета. Но в такие Ночи это сходило ему с рук. Да что там — ему всегда и всё сходило с рук, благодаря неунывающему характеру и лёгкому пофигизму, обычно свойственному молодёжи, с которой он ежедневно общался и — как видно, опылился. Он не боялся прослыть оригиналом — консерватизма и академичности ему хватало на работе и в науке. Зато в Ночь Полнотуния Донэл отплясывал так, что вода в Океане закипала.

Лана всегда с ужасом следила за опасными виражами Донэла. Сама она, увы, танцевала неважно, лишь плавно покачиваясь и вертясь в такт общему ритму рядом с малышнёй. Во время Танца она видела лишь Донэла, в которого вот уже второй виток была безответно влюблена. Впрочем, как и половина особ женского пола их университета. Ответных чувств она не ждала — её романтической натуре вполне хватало лицезреть его. А сам Донэл наверняка не замечал её. Мало ли кто прозябает там с края праздника жизни.

В прошлое Полнотуние почтенного доктора Донэла Пиуни к большому разочарованию Ланы на традиционных Танцах не было. Он возглавлял очередную научную экспедицию и — ясное дело — отплясывал там со своими аспирантами. А местное шоу открывали другие.

Лана радостно выдохнула: «Как же здорово, что Донэл, наконец, вернулся».