Высокое Искусство (СИ) - Николаев Игорь Игоревич - Страница 33

Флесса подавила усмешку. Она подозревала, что все куда проще — лекарь, скорее всего, лишь один, на казенном жаловании. Ну, главное, чтобы дошел. Наследница Вартенслебенов с детства отличалась любопытством, она никак не могла упустить такую возможность посмотреть — как устроен человек изнутри. Дуэлянтка переплела пальцы, стараясь унять биение сердца. Хотелось… чего-то. Приправить этот день еще какой-нибудь оригинальностью. Флесса машинально улыбнулась, вспомнив про банкет. Пожалуй, это именно то, чего ей не хватает.

Тем временем появился и анатом, высокий, стройный, кажется совсем еще юноша. Лицо было скрыто под чудной шляпой, похожей на плоский кожаный колпак с полукруглым лоскутом над глазами вместо полей. Пока парень молча раскладывал инструменты и готовил медные тазики для внутренностей, Флесса окончательно решила, что гуляние она завершит как-нибудь жестко. Энергично. После такого чудесного приключения она была настроена властвовать и подчинять. Наследница сжала кулак, чувствуя твердость колец, в особенности самого большого. Фамильная драгоценность была очень старой, из тех времен, когда драгоценные камни еще не умели гранить и закреплять в гнезде тонкими «лапками». Большой рубин был отшлифован в виде яйца и наполовину скрывался в золотом ободе.

Решено, значит, следующее утро предстоит встретить в женских объятиях.

— Мастерица Люнна готова продемонстрировать вам свое искусство! — провозгласил тюремщик.

Пока дуэлянтка думала, что ослышалась, анатом снял, наконец, забавную шапку, открыв коротко стриженые темные волосы. Высокая, стройная женщина примерно одних лет с будущей герцогиней или чуть младше, посмотрела прямо в глаза Флессе Вартенслебен.

Глава 10

Практическая медицина

Утро выдалось … ну, так себе выдалось, честно говоря. Бывало и лучше, намного лучше, проще, спокойнее. С другой стороны приходилось и гораздо тяжелее. В самом начале нынешней «карьеры» Елена-Люнна попала на масштабное и скандальное дело «разводчиков», которое началось как раз с ее самого первого «пациента», того, что мучился от ожога. Женщине было до слез жалко беднягу, пока она не узнала, что значит «разводилово» на уголовном жаргоне. А за довольно безобидным словом с отчетливо животноводческим корнем скрывалось простое и незатейливое преступление. Поймать слабенькую ведьму (с настоящей магичкой связываться опасно, может прилететь от гильдии), увезти в глушь, посадить на цепь в подвале и заставить рожать без перерыва, надеясь на то, что в каком-нибудь младенце проявится некий дар. Иногда такое, в самом деле, случалось.

Время от времени Елена думала, насколько ей повезло с этим ожоговым. Понимание, что за личиной страдающего бедолаги скрывался негодяй запредельной отвратности, оказалось полезным, дало силы перетерпеть самые тяжелые дни вхождения в новую профессию. Разумеется, полюбить ремесло лекаря при тюрьме было невозможно, однако привыкнуть к нему — оказалось вполне посильным. Надо сказать, в целом работа не была такой уж изнурительной. Подземная тюрьма содержалась в неплохом порядке, а заключенных не морили голодом и прочими несанкционированными страданиями. В целом Елена не увидела ничего нового по сравнению с Аптекой на пустошах. Разве что больше специфических травм, связанных с переломами, вывихами и ожогами. Наука грамотного вправления суставов заставила попотеть, но женщина освоила и это.

Кстати, сегодня как раз было два «суставника», повыбивавших себе костяки пальцев. Дело житейское — подрались два сокамерника, гончар и кровельщик, продолжая некие свои межцеховые разборки. Убить человека голыми руками непросто, тюремными инструментами оппоненты по какой-то причине обзавестись не сумели, так что дело закончилось дракой, смешной и нелепой в исполнении узников, чьи силы не прибавились на скудном пайке из постной каши.

А вообще парадокс — чем искуснее был палач, тем меньше работы оказывалось для лекаря. Профессионал подвергал жертву изощренным страданиям и эффектно калечил, но при этом ни в коем случае не убивал и всегда оставлял возможность для того, что можно было бы назвать «реабилитационными процедурами». Мастер Квокк зачастую еще и сам перевязывал допрашиваемых, отпаивал настоями, делая по ходу отеческое внушение, это действовало как бы не эффективнее собственно пытки. Проблему с точки зрения прикладной медицины составляли подмастерья, коих насчитывалось девять, по числу судов, при которых ученикам предстояло в будущем отправлять правосудие. А вот и один из указанных отроков, легок на помине…

— Люнна?

— Динд? День добрый, — отозвалась Елена, стараясь быть как можно более отстраненной.

Подмастерье Динд хоть и стал взрослее на год, внешне слабо изменился. Так и застрял на границе между юношей и мужчиной, забрав лучшее с обеих сторон, по крайней мере, внешне. Шевелюра у него стала еще гуще и темнее, а глаза обрели красивый чернильный блеск. На девушек этот взгляд действовал неотразимо, да к тому же будущий палач — партия завидная. С одной стороны быть женой экзекутора — удовольствие то еще. С другой, кусок хлеба гарантирован до конца дней, как и приданое дочкам, а также сыновья доля. В нынешнее время, когда недород идет за недородом, и цены на хлеб растут чуть ли не каждый день, не до придирчивого перебора женихов.

В общем, юноша мог бы складывать девиц в свою кровать, как метельщик — прутья. Но почему-то не спешил и ходили слухи, что сердце парня уже отдано другой, а кому — неведомо. Елена имела сильные подозрения, что ей, поскольку при каждой встрече Динд превращался в косноязычного осла, который мучительно краснел и не мог связать внятно пару слов. А поскольку внутрикорпоративные половые разборки ей были совершенно не в кассу, Елена по мере сил держала перспективного жениха как можно дальше, но корректно. Вот и сейчас, вежливо поздоровавшись и обменявшись парой фраз, она зашагала дальше, не оглядываясь, чувствуя спиной грустный взгляд большого, симпатичного, доброго парня, который честно зарабатывал на хлеб, мучая и убивая людей.

Широкие коридоры пропахли восковыми факелами и дешевым маслом для ламп. Редкие стражники в лучшем случае провожали целительницу безразличными взглядами, как обыденный элемент тюремного пейзажа. Анатомическая зала располагалась в той части дворца, что располагалась ближе к поверхности, так что требовалось затратить немало сил, поднимаясь из подвала. По пути Елена встретила служанку с ведром и мастера Квокка, который как обычно спешил и досадливо мотнул головой в ответ на приветствие, дескать, не до тебя.

Нормальность, обыденность всего этого поначалу Елену безмерно удивляла и поражала. А теперь лишь отзывалась стойким чувством легкого недоумения — как это возможно? Как могут люди, выбравшие подобное ремесло, быть настолько … обычными? Однако ж — могли. И были.

Еще один пролет, вытертый ногами многих поколений… Факел здесь почти угас, не озаботились вовремя сменить, так что ступать приходилось осторожно. Да еще требовалось не уронить сумку с инструментами.

Если решительно отодвинуть в сторону моральный аспект работы, занятие тюремного лекаря оказалось достаточно прибыльным. Оно неплохо оплачивалось само по себе и давало возможность приработка — родственники заключенных приплачивали за лечение, а болели узники часто. Вот здесь Елене снова пришлось нелегко, потому что встала нехилая моральная дилемма. Лечить просто так? Накладно и даже разорительно, потому что согласно давним традициям все необходимые ингредиенты лекарь покупал за свой счет. Кстати, то же правило действовало во множестве иных профессий, например слуги в кабаках и прочих ресторациях тоже сперва оплачивали заказ, а затем вытрясали его стоимость из клиента[18]. Брать деньги? Но сколько, учитывая, что торговаться Елена не умела органически и не смогла выучиться по сей день.

В общем, как лаконично выразился один из персонажей братьев Коэн, «все непросто». А вот и нужный коридор. Ничего себе, охрана? Это для кого, интересно? С деловито-независимым видом Елена прошествовала мимо вооруженных людей, ловя уже привычные взгляды, в которых мешался интерес, удивление и быстрый подсчет шансов — а что, если без экивоков подкатить к самостоятельной и определенно безмужней женщине?