Высокое Искусство (СИ) - Николаев Игорь Игоревич - Страница 2

Не было флейт, труб, барабанной дроби, а также объявлений герольдов и распорядителей. Поднялось и опустилось желто-синее знамя-прапор с гербом Дома — две щуки, кусающие друг друга за хвост. С этого момента противники могли начать убивать друг друга.

Бретер шел от решетчатых ворот к центру восьмиугольника без спешки, главным образом, чтобы оставить за спиной достаточно пространства для маневра. Шел и думал, что, наверное, со стороны поединщики смотрятся довольно забавно — брюнет и блондин, сероватая рубашка со следами аккуратной штопки и белоснежная накидка из чистейшего паутинного шелка, простой кожаный пояс и расшитый золотом кушак. Волосы до плеч, завязанные в хвост обычной лентой, а против — изысканная прическа, намертво схваченная лаком. И оружие разнится.

В руках бретера ловила солнце классическая двуручная сабля Братства Фехтовальщиков, только с клинком, укороченным против канона на полторы ладони и симметричной гардой, тоже короткой. Простое оружие без всяких украшений и даже лишенное вварного клейма на основании клинка. Безликий инструмент убийцы, который живет по принципу «ночью на улице несите меч без ножен, или хотя бы так, чтобы их можно было быстро отбросить, убедитесь, что не оставили плаща, шляпы или ножен, дабы никто не смог опознать вас по ним»[2]. А у противника слабо изогнутый клинок под одну руку, с замкнутой гардой и кожаной петлей для указательного пальца, ради лучшей управляемости. Новомодная вещь, оружие не для войны, но для поединков один-на один.

Что ж, сейчас увидим, кто чего стоит…

Блондинчик не стал выжидать и рванул вперед резвым кабаном, занося клинок. Странно, как-то слишком быстро, видно и в самом деле чувствовал себя глубоко уязвленным, пряча под маской сдержанности бурю гнева. Бретер подхватил рукоять двуручной сабли левой рукой, не по правилам — тремя пальцами на оголовье — но всей ладонью, жестко, как если бы парировал удары тяжелого меча.

Зазвенела сталь, тем чистым, пронзительным звуком, что издает отличный металл самой лучшей ковки, позволяющей парировать лезвие в лезвие. Поединщики начали с классического «квартета», по два удара, не столько ради быстрого убийства, сколько на пробу, прощупать возможности и защиту друг друга. И сразу после щеголь в белоснежной рубахе взмахнул саблей, пытаясь снести бретеру голову. Тот ушел от удара шагом назад, не скрещивая клинки, чистым маневром.

Двое заскользили по невидимому кругу, впившись друг в друга взглядами. Сияющие на утреннем солнце клинки дрожали, как серебристые змеи, ловя каждое движение противника, готовые разить и отбивать удары. Трибуны затихли, мужчины невольно склонились вперед, изображая тонких знатоков боя, женщины, не сговариваясь, раскрыли веера, скрывая горящие взгляды за расписной тканью.

Кровь и смерть возбуждают. Определенно.

Светловолосый аристократ поджал губы и снова пошел в атаку. Сабля в его руке оказалась существенно легче бретерской. Да и в мастерстве блондинчику было не отказать, его натаскивали очень хорошие учителя. Но … Два глубоких режущих удара наемный фехтовальщик отразил жесткими блоками, окончательно уверившись, что первое впечатление было верным. Светловолосый предпочитал работать на скорость и «от кисти», пользуясь легкостью своего клинка. А значит, неминуемо проигрывает в технике и быстро устает. Главное — выдержать первые наскоки, дальше будет проще.

Или нет.

Бретер задавил росток надежды, растоптав его тяжелыми сапогами сосредоточенности. Сделал пробную связку, не из самых сложных и изысканных, скорее проверяя реакцию оппонента и способность того считывать комбинации дальше типичных двоек «парирование-контратака». Блондинчик отбился резво, но опять же безыскусно, напал снова, теперь резким ударом сверху вниз, по дуге, с выходом клинка к правому уху жертвы. Бретер опять жестко парировал и отступил на шаг, разрывая дистанцию.

Он мог сразить пижона с его сабелькой прямо сейчас. Тот сделал классическую ошибку, слишком сильно размахнувшись в рубящем ударе слева направо. При этом открылось правое плечо и у бойца не оставалось пространства для маневра, чтобы уйти за счет игры ног от опережающей контратаки. На темной улице или в подставном поединке бретер сразу ударил бы восходящим уколом снизу вверх, чтобы распороть трицепс или пробить локоть. Но именно этого делать было нельзя, ни в коем случае.

Пижон должен покинуть арену целым и невредимым. Иначе сам бретер не дойдет и до замковых ворот, несмотря на все свое искусство. Когда аристократ вызовом на бой поднимает безродного выскочку до своего уровня, дозволяя скрестить мечи, это всегда действо с интересными ограничениями и оговорками. А поединки настоящей, неподдельной чести давно закончились, вместе со Старой Империей.

Не убить противника, не погибнуть самому. И закончить схватку таким образом, чтобы ублюдок с гладко выбритой рожей и завитыми в искусной прическе локонами мог затем объявить о своей безоговорочной победе. Для кого-нибудь другого задача непосильная. Но для учителя фехтования, который до того не один год бился на улицах Города…

Посмотрим.

Еще один «квартет». Пижону неплохо, да что там, очень хорошо поставили технику «косого креста» и правильной схватки за линию, легкая сабля позволяла крутить умопомрачительные связки с тройными сериями. Очень красиво, очень эффектно и — будем честны — смертоносно для обычного противника, который тренировался для войны, а не дуэли. Однако блондин чуть-чуть спешил и чрезмерно полагался на быстроту клинка. Бретер раз за разом ставил жесткую преграду, без особых изысков, плотнее сжимая левый кулак на оголовье. Он все еще проверял, не стоит ли ждать чего-то особенного. И с каждым ударом клинка по клинку все более убеждался в мысли, что шансы уйти из замка живым не слишком высоки, однако есть.

Лишь бы противник не додумался хватать за клинок свободной рукой, тогда придется либо ломать ему колено встречным ударом ноги, либо оставить без пальцев…

Бретер перехватил инициативу, атаковал сам, очень высоко, на первый взгляд опасно открывая живот. Клинки звенели, искры рассыпались кругом, увязая в песке, изрытом сапогами дуэлянтов. Ага, с дистанцией у мудака тоже проблемы, слишком полагается на выставленное вперед острие. Сейчас пижон умер второй раз, даже не догадываясь о том, что пропустил «нарезание мяса» — скользящий удар на две трети лезвия по шее, типичный прием ближнего боя, когда правильная схватка уже переходит в борьбу с выхватыванием кинжалов, заломами, плевками в рожу и укусами.

Бретер отскочил назад, снова двинулся по кругу, перехватил рукоять правильным образом, не для жесткого парирования, а быстрой, утонченной работы со сложными маневрами клинка. Ложи казались наполненными огромными разноцветными глазами экзотических созданий из-за обилия вееров, которые трепетали, имитируя движения век. Шума прибавилось — мужчины уже в голос обсуждали действия дуэлянтов. Кто-то вошел в раж настолько, что открыто ставил на победу, азартному боному с готовностью отвечали. Судя по обрывкам фраз, долетавших с трибун, в победе пижона никто не сомневался. Ставили на то, будет низкородный быдлан убит на месте или всего лишь отделается тяжкой раной.

Блондин уже не спешил атаковать, кажется, понял, что столкнулся с оппонентом, по меньшей мере, равным. Это было нехорошо, и бретер дождался очередной заявки — «до заката, он истечет кровью до заката, ставлю пять доблов!», а затем набежал частыми короткими шажками, рубя крест-накрест, быстро и сильно.

У аристократика были не по-юношески сильные руки, пусть и холеные, умащенные лучшими притираниями, как у придворной модницы. И хорошая выдержка, это стоило признать. Столкнувшись с бешеным напором, блондин упер в пояс левую руку, встал, как скала — ни шагу назад — и сосредоточился на стремительной работе клинком, гася серию атак мастера фехтования, контратакуя в ответ. Искры теперь сыпались огненным дождем, сталь гремела на разные голоса, от глухого стука до пронзительного визга. Хотя солнце еще только взбиралось по небосводу, и царила приятная утренняя прохлада, рубашки бойцов промокли насквозь от пота. Изысканная прическа блондина пришла в сущий беспорядок, сабля бретера срезала один из локонов, благо те были хорошо залакированы и давали прекрасную опору клинку.