Альтернатива для грешников - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 24

– А как я объясню, зачем я возвращался так срочно на работу?

– Вас уже ищут, – усмехнулся Бурлаков, – звонили несколько раз. К вам в ГУВД приехал первый заместитель министра внутренних дел. Они уже начали расследование, потребовав объяснений у Звягинцева. И теперь срочно ищут вас.

– Откуда вы знаете? Вы прослушиваете мои телефоны?

– Конечно, – без тени смущения заявил Бурлаков, – а как мы должны были, по-вашему, поступить? Подождать, пока вас убьют? По-моему, вы должны испытывать к нам чувство благодарности.

– Считайте, что я им переполнен.

– Не иронизируйте. Все очень серьезно. Нужно, чтобы вас поместили в госпиталь МВД, где будет своя охрана. Мы тоже позаботимся о вашей безопасности, но лучше, если это будет больница, где достаточно много ваших коллег. Так будет надежнее.

– Все так серьезно?

– Очень. Речь идет о государственном перевороте. А это гораздо важнее, чем ваша или моя жизнь.

– А что будет с людьми Звягинцева?

Бурлаков переключил скорость.

– Они в мертвой зоне, – пояснил он, – на ничейной земле. Достать их оттуда мы уже не можем. Они в зоне обстрела с обеих сторон, и им трудно помочь.

– Они не виноваты, – горько сказал Горохов.

– Я понимаю. Никто не виноват. Если им повезет, они останутся живы, если нет – им не поможет никто, даже мы.

– Тогда я не согласен.

– Не понял.

– Я не стану делать то, что вы хотите. Я никогда не был предателем. И не могу обманывать доверившихся мне людей. Неужели это так трудно понять?

Бурлаков затормозил и посмотрел на Горохова. Долго молчал, потом сказал:

– Вы меня все-таки не совсем поняли, полковник. Ничего от вас уже не зависит. Вы в любом случае уже не сможете работать в своем кабинете. Мы не допустим, чтобы вы туда попали. Но если даже вы сумеете нас обмануть и проникнете в кабинет, то у вас не будет никаких шансов. Ни одного. Вас просто пристрелят. Неужели вы этого не поняли?

Горохов молчал.

– Я предупрежу Звягинцева, – решительно сказал он, – пусть хоть знает, что ему нужно быть осторожным.

– Он и так достаточно осторожен. Но лучше не звоните ему, он вам может не поверить: вы ему сегодня дважды соврали. Сначала сказав, что не видели эту фотографию, потом признав ее. Согласитесь, что он может вам не поверить.

– Черт бы вас всех побрал, – зло сказал Горохов, – кажется, я начинаю ненавидеть обе стороны.

– Не нужно так драматизировать, – посоветовал Бурлаков, – сейчас мы поедем к вам, и вы возьмете машину.

Бурлаков свернул и мягко затормозил. Сразу за ними в переулок свернула темно-коричневая «Мазда». Не выходя из машины, Бурлаков поднял руку, и из автомобиля кто-то вышел. Горохов обернулся. Это была женщина лет сорока. Она подошла довольно уверенной походкой. Открыла заднюю дверцу и села в машину.

– Познакомьтесь, – сказал Бурлаков, – она будет управлять автомобилем, с которым вы столкнетесь.

– Надеюсь, вы ударите мою машину не очень сильно, – улыбнулась женщина.

– Вы знаете, Бурлаков, – повернулся к полковнику ФСБ Горохов, – я в милиции работаю столько лет, но, оказывается, ничего не знаю. У вас ужасные методы работы, вам этого никто не говорил?

Глава 18

Вечером мы снова собрались вместе. Я приехал в пятом часу, когда все уже были на месте.

Проехать в центре Москвы после четырех вечера почти невозможно. Я попал в ужасную пробку у Белорусского вокзала и почти час добирался до работы. Хонинов и ребята подъехали чуть позже. Они пробыли в «Украине» почти три часа, всех опросили, всех перепотрошили, но нашли лишь нескольких человек, помнящих Метелину. Зато Петрашку и Маслаков сияли как новогодние елки. Они сравнили фамилии в записной книжке Липатова и в списках владельцев «Хонды» и обнаружили одну. Каково было наше удивление, когда нам сообщили, что обладатель фамилии – офицер ФСБ Валерий Шурыгин.

Маслаков говорил об этом с гордостью, мы все радостно кивали. А вот Михалыч, наоборот, сидел задумчивый и серьезный. Я ведь тогда еще не знал, что он уже подозревал кого-то из нас. Что он уже догадался о том, что в группе есть информатор, который сообщает о каждом нашем шаге. Не догадывался никто и о том, что ему уже звонил Панкратов, спрашивая о фотографии. Не догадывался никто и об Александре Никитиче.

– Где изъятые фотографии? – спросил он у Маслакова.

– У вас в столе.

– А где фотография с Гороховым? – уточнил он у Бессонова.

– Я принес ее из лаборатории вместе с их заключением, и капитан Хонинов положил их в ваш сейф, – пояснил Миша. Звягинцев достал фотографию и заключение экспертов. Подумав немного, достал из стола все фотографии и положил их вместе.

– Панкратов приказал сдать их следователям, которые начали расследование, – пояснил он.

– Так нельзя, командир, – сказал Петрашку. Он и Хонинов были старшими по званию, – мы должны все довести до конца.

– До какого конца? – нахмурился Михалыч. – Хотите, чтобы нас обвинили в том, что мы подбросили фальшивку в квартиру Скрибенко?

– Значит, вы не хотите узнать, кто убил наших ребят? – не выдержал Петрашку.

– Хочу, – тихо ответил подполковник, – и обязательно найду. Но в рамках закона. – Он взял пачку фотографий и положил их в карман вместе с актом, помолчав, наконец сказал: – Шувалов еще ничего не рассказал. Давайте его послушаем.

– У меня никаких особенных новостей нет. – Я старался не смотреть на подполковника. В этот момент мне казалось, что и он начал какую-то игру. – Я нашел Леньку Свиридова, и он мне рассказал о Метелиной все, что знал. Типичная стерва, получающая одновременно деньги с обеих сторон. И с нас, и с бандитов. Оказалось, у нее был еще один источник. Когда она работала в «Метрополе», то была еще и информатором ФСБ. Она сдала группу Коробкова несколько дней назад, – продолжал я, – но точный адрес назвала только вчера ночью. И сразу нам поручили выехать на задание.

– Все правильно, – кивнул подполковник, – я так и думал. – Мы не поняли, почему он так думал, но никто не решился ничего спросить.

– Ты сдал деньги? – спросил Михалыч у Аракелова.

– Как вы сказали. Все оформили точно.

– А что у нас по Липатову?

– Ничего существенного установить не удалось, – развел руками Петрашку, – в Кабинет Министров я не ездил, вы не разрешили. А по его записной книжке я ничего не мог установить, хотя есть несколько громких фамилий. Видимо, там записаны их прямые телефоны. Если вдруг захотим позвонить кому-нибудь из них – сумеем это сделать довольно быстро, – пошутил он.

Звягинцев посмотрел на нас всех. Словно спрашивая себя, можно ли нам доверять. А потом наконец сказал:

– У нас, ребята, не только смерть наших товарищей. И не только это дело. У нас все гораздо хуже. Среди нас оказался сука, который выдает все наши действия.

Вот на этот раз мы не выдержали. Загалдели, зашумели, закричали все разом. А потом так же разом успокоились, глядя друг на друга. Мерзкое это чувство, подлое. Подозревать самых близких товарищей, которые твою спину прикрывают, когда ты на бандитов идешь. Мы сидели и смотрели друг на друга. И мне почему-то казалось, что больше всего смотрят на меня. Но, может, это мне только казалось и у других были похожие чувства.

– Кто? – спросил Сергей Хонинов.

Михалыч молчал.

– Он просто уйдет из нашей группы, – предложил Хонинов, – мы его не тронем и ничего не скажем. Пусть прямо сейчас встанет и уйдет, пока его не назвали. – У всех были немного виноватые лица. Но все остались сидеть. Подполковник Звягинцев, капитан Хонинов, капитан Петрашку, старший лейтенант Маслаков, старший лейтенант Дятлов, лейтенант Бессонов и лейтенант Аракелов. Кто из них предатель? Я себя, конечно, не считаю, я знаю, что я не Иуда. Но кто-то из них. Я с ними работаю уже столько лет. Участвовал в стольких операциях. Неужели кто-то из них может предать?

Видимо, так считали и все остальные. Но все молчали. И тогда подполковник сказал:

– Я очень хотел бы ошибиться. О фотографиях знали только мы. Сегодня, когда я докладывал генералу Панкратову, я ничего не сказал ему о них. Он сам спросил насчет фотографий. А у него в кабинете сидел заместитель министра, который и сообщил ему про фотографии.