Альтернатива для грешников - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 14

– Он принадлежит Липатову, – сообщаю я, стараясь не выдавать своего волнения. Кажется, нашей компетенции явно не хватит на расследование этого дела. Сюда должен приехать сам Михалыч.

– Какая машина? – нервно спрашивает чиновник. – При чем тут машина? При чем тут Липатов?

– Как к нему пройти? – очень невежливо перебивает его Ион. – Где он сидит?

Глава 10

Автомобиль подъехал к дому и мягко затормозил. Сидевший на заднем сиденье пожилой человек недовольно сказал двоим молодым парням:

– Может, мы приехали слишком рано?

– Нет, – обернулся к нему водитель, – сейчас ровно двенадцать часов. Как вы нам приказывали.

– Хорошо, – кивнул пожилой, – подождете меня в автомобиле. И постарайтесь быть на месте, когда я вернусь. Я не буду задерживаться больше чем на десять минут.

Он хлопнул дверцей и вошел в подъезд. В кабине лифта он нажал кнопку одиннадцатого этажа. На лестничной клетке вышел, оглянулся и, подойдя к двери, позвонил. Дверь открылась через минуту.

– Я говорил по телефону, – объяснил открывший ему дверь молодой человек. Гость вошел и, сняв плащ, повесил его на вешалку, после чего, тяжело ступая, прошел в комнату. Молодой человек прошел следом и, сев за стол, требовательно уставился на гостя.

– Ну, – сказал он, – можете говорить.

– Зачем нужны эти шпионские глупости, – нахмурился пожилой, – мы вполне могли бы поговорить у меня в кабинете. Или у вас. Зачем тайные встречи?

– Вы же лучше меня знаете, что большинство кабинетов и у вас, и у нас прослушиваются. И не все «жучки» поставлены нашими людьми. А что будет, если запись нашего разговора попадет в газеты или к нашим врагам?

– У меня в кабинете нет подслушивающих устройств, – брезгливо перебил его гость, – я в достаточной степени застрахован от подобного дерьма.

– Это вам кажется, – живо возразил молодой человек, – полностью застрахованным не может быть никто, даже Президент страны. Всегда есть тайный или явный враг, который дорого заплатит за любую информацию из вашего кабинета.

– А здесь нас прослушать не могут?

– Здесь нет, – снова улыбнулся молодой человек. Он являл собой тип американского политика, всегда улыбающегося и холодного, внимательного и внешне доброжелательного, – у нас установлены специальные генераторы шумов. Подслушать невозможно. А на окнах стоят усилители, чтобы нельзя было снять запись нашей беседы с вибрации оконных стекол.

– Вам не кажется, что вы слишком увлекаетесь подобными трюками? – снова поморщился пожилой. – Можно было побеседовать где-нибудь в парке. Я бы поставил вокруг охрану, чтобы к нам никто не подходил.

– И чтобы нас с вами сфотографировали? Или сняли нашу беседу на пленку? Уважаемый Александр Никитич, неужели вы еще не поняли, что мы не должны бросить на наши отношения даже тень сомнения?

– У меня мало времени, – скривил губы гость, – зачем вы меня позвали?

– По-моему, вы должны были догадаться. Вы ведь провалили сегодня ночью операцию, которую мы готовим уже два месяца. Только не делайте вид, что вы так удивлены.

– Как провалили? – удивился гость. – По моим сведениям, группа выехала на место захвата в два часа ночи. Там все должно было пройти гладко.

– Должно было, – покачал головой молодой человек, – вместо того, чтобы вы мне рассказывали новости, я рассказываю их вам. Все получилось не так, как мы полагали. Группа действительно выехала на место, но дальше все получилось совсем не так, как мы полагали. Во-первых, ваш Скрибенко выбросился из окна.

– Как выбросился? – испугался гость. – Его убили?

– Он сам выбросился. Просто струсил. Повел себя как настоящий полоумный идиот. Увидев сотрудников спецназа, он выбросился в окно и сломал нам всю игру. Почему вы до сих пор этого не знаете?

– Я утром был на совещании, а потом мне позвонили и сказали, чтобы я приехал сюда… – несколько растерялся Александр Никитич.

– Вы обязаны были контролировать ход операции, – желчно сказал молодой человек, – неужели вам не ясно, насколько она была важной, в том числе и для вашей карьеры?

– Я не думал… Я не мог даже предположить.

– Вы сорвали операцию, – с нажимом на первом слове сказал молодой человек, – и вы еще не представляете, какие могут быть последствия. Меня прислали сказать вам, что там уже все известно.

– Они не нашли денег?

– Их при нем не было. Мы рассчитали все, но не учли, что ваш Скрибенко просто кретин. У него хватило ума только на прыжок в окно. В результате мы получили его труп. А деньги они нашли. Но не стали их оформлять как положено. После гибели Скрибенко они проверили его автомобиль и вытащили деньги. Но не стали проверять, кому принадлежит этот автомобиль, и вся наша затея гениально лопнула.

– Не может быть, – решительно возразил Александр Никитич, – все равно рано или поздно они проверят автомобиль и выйдут на Липатова. Может, спецназ не проверит, но следователи, которые там сегодня появятся, обязательно проверят. Кроме того, им могут рассказать о деньгах сам Коробков и его подручные.

– Не расскажут, – зло сказал молодой, – у нас спецназовцы еще большие молодцы, чем мы о них думали. Они перестреляли всю банду. И теперь некому рассказывать.

И вот здесь его гость действительно испугался. Он достал платок, вытер выступивший пот и спросил изменившимся голосом:

– Что я могу сделать? Как мне быть?

– Прежде всего поинтересоваться ходом операции. Заниматься своими прямыми обязанностями. Спецназовцы вместо того, чтобы проверить машину и сразу ехать к Липатову, поехали к Скрибенко и сразу нашли фотографию, которую обязаны были найти после визита к Липатову. После, а не до. А теперь весь наш трюк с автомобилем и Скрибенко выглядит идиотским. Они нашли фотографию уже сегодня ночью. Мы ничего не успели сделать. Горохов сидел в ГУВД, он был сегодня ночью дежурным, и добраться до него мы бы все равно не смогли. Более того, он уже успел зайти к этим спецназовцам и все рассказать.

– Господи, – простонал Александр Никитич, с которого слетела вся его спесь.

– Вот поэтому мы вас так срочно и позвали, – вдруг снова улыбнулся молодой человек, – надеюсь, теперь вы понимаете важность нашего разговора?

– Да, да, да, конечно, понимаю, – забормотал Александр Никитич, снова вытирая пот, – что я должен делать?

– Во-первых, успокоиться. Конечно, очень плохо, что все сорвалось, но это пока еще не катастрофа. Видимо, сегодня до вечера они обнаружат Липатова и будут думать, что им делать. Поэтому вам нужно все брать в свои руки до того, как эти спецназовцы проявят чрезмерную активность.

– Понимаю.

– А теперь два момента, которые нас очень волнуют. Первый – это ваш полковник Горохов. Я сказал, что он успел поговорить с группой, и это действительно так. Но вы знаете, что он им сказал? – Сказал, что это провокация?

– Нет. Сказал, что это настоящее фото.

– Что? – попытался подняться Александр Никитич. – Как это настоящее? Вы и его… Он работает на вас?

– В том-то и дело, что нет. Но он приходит к группе и в присутствии всех офицеров заявляет, что фотография настоящая. Заметьте, что в половине девятого, когда к нему ворвался подполковник Звягинцев, он категорически все отрицал. А через полчаса вдруг признает, что фотография настоящая. Если учесть, что мы с вами сами приказали сделать этот фотомонтаж, то подобное признание не просто интересный факт. Это настолько невероятный и непонятный ход, что он заставляет нас думать, что, кроме нас, в игру вступил еще кто-то.

– Но это невозможно, – развел руками гость. – О Скрибенко и Липатове не знал никто, кроме нас.

– Может, кто-то из ваших людей проболтался? Или работает на другую сторону?

– Нет. Обо всем знал только я один.

– Тогда вам и нужно узнать, почему Горохов сделал такое признание. Почему фотографию, которая была смонтирована для его компрометации, он признает за настоящую. Какова его цель?

– Я узнаю, – решительно сказал гость, – я все узнаю.