Последыш. Книги I и II (СИ) - Мах Макс - Страница 35

Бармин принял душ, забрался под одеяло и практически сразу же отключился. Спал он, по-видимому, крепко и, скорее всего, без сновидений. Однако в какой-то момент к нему все-таки пришло сонное видение, и он не то, чтобы проснулся, — Игорь явно продолжал спать и видеть сон, — но неожиданно осознал себя как бы бодрствующим внутри собственного сна. Странное, едва знакомое по прошлым подобного рода снам состояние: сон, про который твердо знаешь, что это именно сон, и при этом имеешь в нем полную свободу воли. И первой мыслью, пришедшей Игорю в голову, было осознание простого факта: все эти необычные ощущения связаны с тем, что ему снова снится Ольга. Она не появлялась в его снах уже давно, тем более, в эротическом контексте, и вот опять. Впрочем, на этот раз обошлось без прелюдии. Ни театра, ни прогулки по регулярному парку, ни бала в роскошном дворце. Даже спальня с непременным сексодромом типа Кинг Сайз отсутствовала, как класс. Все просто и безыскусно. Покрытая зеленой травой и луговыми цветами опушка дубовой рощи, стреноженные кони под седлами, — мужским и женским, — и они с Ольгой вдвоем в тени раскидистого дерева. Она внизу, он наверху, ее амазонка и шляпа валяются поблизости, юбка задрана, но это всего лишь прелюдия любовной схватки. Трусики все еще на месте, как, впрочем, и кружевной бюстгальтер, открывшийся взгляду, когда Игорь справился наконец с пуговицами на ее рубашке. Бармин, собственно, в этот момент и «очнулся», осознав себя внутри собственного сна.

И вот он там, во сне, отвлекается от трусиков, потому что слышит сакраментальное «Поцелуй меня, Ингвар!», и после этого они довольно долго целуются, но потом Бармин все-таки отрывается от ее великолепных губ и возвращается к прерванному было занятию, освобождая девушку от лишней одежды. И не скажешь, что ему это неприятно или неинтересно. Напротив, снимать с нее трусики, — к слову сказать, классические бразильяна[63], - оказалось весьма воодушевляющим занятием. Вот только все это было как-то неправильно. Слишком реалистично для сна и, пожалуй, излишне эротично для их с Ольгой холодновато-дружественных отношений. Это-то его, в конце концов, и отрезвило окончательно. И, оставив в покое нижнее белье княжны Кашиной, Игорь снова поднялся выше и заглянул в затянутые пеленой страсти глаза.

— А теперь расскажи мне, Айла[64], как ты это делаешь? — предложил он, и, судя по всему, это стало для девушки полной неожиданностью. Глаза ее распахнулись так широко, как только могли, и в них моментально возникло выражение удивления, быстро сменившегося самым настоящим ужасом. Во всяком случае, так Игорь это понял, а в следующее мгновение его выбросило из сна в явь.

«Ну, не хрена себе!» — Бармину потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться, прийти в себя и по необходимости бегло проанализировать ситуацию.

«Наведенный сон? — спросил он себя. — Но как это возможно?!»

Взглянул на часы. Было два часа ночи с копейками.

«Ночь на дворе. Может получиться неловко…» — Он, вроде бы сомневался в уместности резких телодвижений, но, на самом деле, все было уже решено, и поэтому Бармин встал с постели, натянул джинсы и футболку, вдел ноги в кроссовки и, не завязывая шнурков, вышел из комнаты.

Тихо, но быстро покинул башню и, оказавшись в паласе, поднялся по боковой винтовой лестнице на третий этаж. Здесь в этой части дворца квартировала сейчас одна лишь Ольга. Апартаменты княгини Кемской находились на втором этаже, а гости жили в другом крыле. Поэтому, не беспокоясь, что разбудит кого-нибудь еще, Игорь подошел к двери ее комнаты и постучал в створку костяшками пальцев. Подождал, вслушиваясь в настороженную, какую-то, по ощущениям, затаившуюся тишину за дверью, и постучал снова. Постоял, ожидая хоть какой-нибудь реакции, не дождался и повторил попытку, то есть постучал снова, уже в третий раз. В результате, стучать пришлось долго, но, если Ольга думала, что он сдастся и уйдет, она горько ошибалась. И дело не в том, что Игорь всю жизнь был необычайно упорным человеком. Просто он понимал, что, если они не поговорят начистоту сейчас, многое может пойти наперекосяк. А что именно пойдет не так, ведают одни лишь боги, но интуиция Бармина подсказывала, что говорить с Ольгой нужно именно сейчас, в смысле, этой ночью. Что называется, по горячим следам.

Она все-таки открыла, вернее, немного, на чуть, приоткрыла дверь. Смотрела на него в узкую щель и делала вид, что только что проснулась.

— Ты меня разбудил, Ингвар. — По-видимому, она забыла, что на «ты» они еще не переходили, ну или это был ее ответ на его обращение к ней во сне. — Что тебе нужно в такой час?

— Для начала, я хотел бы войти.

— Это неприлично, — возразила девушка, она была напряжена и явно сильно нервничала. — Сейчас ночь, я не одета…

— Полагаю, что после того, что между нами было… — Игорь едва не засмеялся, вспомнив этот старый русский анекдот. Но, Ольга, словно, заранее знала ответ:

— А что было-то?

Слово в слово, но Бармину было сейчас не до шуток. Ему надо было понять, что за колдовство она применила, но для этого Ольгу прежде всего следовало разговорить.

«Придется привести достаточно серьезные аргументы…»

— Ради всех богов, Ольга! — покачал он головой, пытаясь оставаться в рамках приличия. — Я задам всего один вопрос! Только один! И, если я ошибся, я принесу вам свои самые искренние извинения и удалюсь, чтобы больше не докучать.

— Я опять «вы»? — она все-так посторонилась, приоткрыв перед Игорем дверь.

— На ваш выбор, — ответил он, входя в ее апартаменты.

— Пусть будет «ты», — наконец решила девушка.

— Спасибо! — чуть поклонился Игорь. — Так действительно будет лучше.

— Самое время задать свой вопрос, — напомнила Ольга.

— У тебя действительно есть родинка на внутренней поверхности левого бедра?

На самом деле, та родинка, которую он не раз видел в своих снах, находилась в гораздо более пикантном месте. Скажем так, еще на бедре, но так близко к главным женским достопримечательностям, что лучше использовать эвфемизм, чем нарваться на пощечину.

— Да, — ответила она после довольно долгой паузы, — у меня есть такая родинка. Надеюсь на твою скромность, Ингвар. Мне бы не хотелось, чтобы случившееся стало предметом обсуждения в обществе.

— Можешь не беспокоится. Но лично мне ты можешь объяснить, что это такое, и как это возможно?

— Это невозможно, — пожала она плечами. — Считается, что без привязки, такое невозможно. Скажи, ты… ты только видел или…

— Не надо краснеть, — попросил Игорь, увидев, как краска заливает ее лицо. — Мне самому жутко неудобно говорить с тобой на эту тему. И я, разумеется, никогда не воспользуюсь этим знанием, чтобы как-нибудь тебе навредить. Но пойми меня правильно. Я в растерянности, поскольку не только видел, если ты понимаешь, о чем идет речь, но и чувствовал.

— Мы с тобой?.. — едва не заикаясь, спросила тогда Ольга.

— Да, — кивнул он. — И не однократно.

— И ты… ты все это чувствовал?..

— Как наяву.

Так все и было: прикосновения, запахи, вкус ее пота, жар тела. Он чувствовал все, как наяву, и, разумеется, все помнил.

— Ничего не понимаю, — призналась девушка, уже едва сдерживая слезы. — Этого не должно было случиться! Никак не должно!

— Но случилось, — внес Игорь ясность. — Может быть, объяснишь мне теперь, что это такое, и почему этого не должно было случиться именно со мной?

— Поклянись, что никому не расскажешь! — потребовала тогда Ольга.

Судя по всему, она уже поняла, что отговорками здесь не отделаешься, и что-то ей все равно придется ему рассказать и объяснить.

— Клянусь молниями Всеотца! — заверил ее Бармин, догадывавшийся о ее колебаниях и об их причинах.

— Может быть, лучше на кресте?

— В моем случае — хуже, — поморщился Игорь.

— Ладно тогда… — Она отвела взгляд и первым делом извинилась: