Двойняшки по ошибке - Лесневская Вероника - Страница 5

И… ступор. Я потеряла счет времени…

– Нормально все, – тянет мама в ответ, не вдаваясь в подробности. – А ты как? Учишься?

Мы созваниваемся крайне редко, но каждый раз она спрашивает одно и тоже. Под влиянием отчима сомневается, что я вообще поступила.

– Учусь, мамуль, учусь, – вздыхаю я обиженно. – Могу скан-копию зачетки вам по электронной почте прислать. Покажешь отчиму, – фыркаю, не выдержав.

– Да мы с Ваней верим, чего ты, – спохватывается она. – Ты у меня умница, – небрежно брошенная фраза согревает душу. Мне не хватает мамы, ее скупой ласки и заботы. Вот только я опускаю взгляд и закусываю губу: да уж, умница… – Ванечка очень беспокоится о тебе, так что зря ты язвишь. Это он на нервах тогда выразился неправильно, боялся, что ты в столице в беду угодишь. А вообще любит он тебя как родную.

Закатываю глаза, вспомнив, как радостно отчим на вокзал меня провожал. Волновался он лишь о том, чтобы финансирование мне обрезать. Впрочем, у него это довольно быстро получилось. Буквально через месяц мама заикнулась о трудностях с деньгами. А я, как правильная и жалостливая дочь, заверила ее, что справлюсь сама. Хотя это было чертовски сложно, пока подработку не нашла.

– Чего нового? – поддерживаю разговор, который явно не складывается.

Я же хочу лишь поболтать с матерью, чтобы хоть немного отвлечься. А еще мне остро нужен совет. Потому что я в тупике, куда сама себя загнала.

Той роковой ночью…

– Ой, по-старому все. Чего в нашем захолустье интересного может случиться, – не идет на контакт мама, будто торопится оборвать связь. – Это в столице жизнь бурлит. А ты приехать хочешь? – уточняет настороженно.

– Не знаю…

Сжимаю подушечками пальцев небольшую тест-полоску, на которой двумя бордовыми линиями красуется мой приговор.

Таблетка не сработала. Видимо, я приняла ее слишком поздно.

Я беременна, и понятия не имею, что с этим делать дальше.

– Ну, думай, – неоднозначно произносит мама. – Только у нас Ася сейчас в гостях, – намекает на дочку отчима. – Ты не против, что мы ей твою комнату выделили? На время, конечно же.

Крупные соленые капли срываются с ресниц и летят вниз. Одна из них попадает на тест – так и замирает росинкой четко поверх двух полосок.

– Не против, – лгу я, едва сдерживая горький всхлип. – Нет, я… не приеду, – сжимаю в руке телефон лихорадочно. – У меня сессия. Ладно, пока, мам, мне заниматься пора, – спешу попрощаться, потому что поддержку здесь явно не найду.

Я окончательно убедилась, что осталась один на один со своей проблемой. И обратиться за помощью мне не к кому больше.

Сминаю тест-полоску в руке, до боли стискивая кулак. Упираюсь в него лбом – и срываюсь в рыдания. Плечи содрогаются, в горле будто ком застрял, а в груди пожар полыхает.

– Злат, ты чего там застряла? – стучит в тонкую деревянную дверь подруга. – В порядке?

С ней тоже «радостной новостью» делиться не собираюсь. Дико боюсь, что информация каким-то образом разнесется по институту. Еще не дай бог Максиму этого ребенка припишут.

– Да, сейчас, – пытаюсь выкрикнуть как можно бодрее.

Сама же нос яростно тру тыльной стороной ладони. Разжимаю кулак, в миллионный раз смотрю на тест, но полоски по-прежнему на месте. Смываю его в унитаз. Уничтожаю улику.

Впрочем, через некоторое время мое положение будет видно не вооруженным глазом.

Если только я не исправлю ошибку…

***

Позже…

– Я хочу сделать аборт, – выпаливаю на одном выдохе.

Опускаюсь на стул напротив врача-гинеколога, медкарту свою отдаю. Действую быстро и рвано, чтобы не передумать. Я все решила.

– Хм… – доктор Береснева опускает взгляд, губы в одну линию сжимает. – Кхм… – откашливается, изучая результаты моих анализов. – Сколько вам лет?

– Восемнадцать, – сипло отвечаю, потеряв весь запал.

Боюсь в глаза доктору смотреть. Стыдно. Нервно заламываю пальцы, впившись взглядом в поцарапанную поверхность стола.

«Якобы учиться едет, а сама привезет в подоле. Чего от такой пигалицы еще ожидать», – острым ножом врезается в мозг фраза отчима. Которая стала моим проклятием.

– Молоденькая совсем… – произносит врач с легким оттенком сочувствия. – Группа крови третья отрицательная, – хмурит брови. – А у отца ребенка какая?

– Не знаю, – признаюсь тихо. И мрачнею. – Нет никакого отца. Я одна.

Случайный незнакомец даже не вспомнит меня, а я… заставлю себя забыть. Как только… сделаю аборт.

Почему так больно? Почему так сильно ненавижу себя в этот момент?

– Проходите, – Береснева указывает рукой на дверь соседнего кабинета. – Раздевайтесь по пояс и ложитесь на кушетку, – делает какие-то пометки в моей карте.

Вот и все. Сейчас эта милая на вид женщина убьет моего нерожденного ребенка…

– Что? Уже? – постанываю, а глаза слезами наполняются.

Смаргиваю соленые капли, щеки ладонями протираю яростно.

«Я все решила», – повторяю как мантру. Выбора нет.

– Пока что УЗИ вам сделаем, – спокойно сообщает врач, а я едва не вздыхаю с облегчением.

И тут же ругаю себя за слабость.

Зачем оттягиваю неизбежное? Нужно сделать… ЭТО – и забыть! Смогу ли я…

Боже…

– Нет! Зачем УЗИ? Мне не нужно, – лихорадочно качаю головой. – Говорю же, я пришла на аборт, – тараторю я. – Я читала, на моем сроке можно выпить таблетку и…

– Медикаментозный аборт, – по-прежнему ровно проговаривает доктор. Смотрит на меня исподлобья. – Это вы успеете. Срок позволяет. А вот я за ваше здоровье ответственность несу. И не могу не предупредить о возможных рисках, – листает мои документы. – У вас уровень ХГЧ выше нормы. Давайте посмотрим, что у вас там, – хмыкает она.

У меня холодеет все внутри. Касаюсь ладонями плоского живота – и тут же одергиваю руки. Запрещаю себе привязываться.

Я. Все. Решила.

И УЗИ ничего не изменит. Скрываюсь в том самом кабинете. Лежа на кушетке в ожидании врача, окидываю взглядом небольшое помещение. Цепляюсь за несколько черно-белых УЗИ-снимков, что лежат на тумбе, и коробку с диском «Первое видео малыша». Наверное, их забыла одна из тех будущих мамочек, которые выходили из кабинета передо мной. Каждая – под руку с парнем или мужем. Все одинаково счастливые, сияющие.

А я одна…

Не могу больше сдерживать слезы – позволяю им стекать по вискам. Откидываю голову и зажмуриваюсь. Скорее бы все закончилось…

– Что-то не так? – беспокойно спрашиваю у врача, пока она делает УЗИ.

Не нравится мне ее напряженное выражение лица. А еще дискомфорт ощущаю от датчика внутри. И дикое смущение.

– Все так, как я и думала, – освобождает меня наконец-то, и я быстро одеваюсь. – В полости матки визуализируется два плодных яйца.

– И? – пропускаю детали мимо ушей, потому что боюсь передумать.

– У вас двойня, – звучит как выстрел. В самое сердце.

Обреченно закрываю лицо ладонями. Моя прабабушка была тоже из двойни. Помню, я когда узнала об этом, то загорелась мечтой когда-нибудь родить близнецов. Растить сразу двоих, покупать им похожую одежду…

Мое желание сбылось, но…

– Не важно, – всхлипываю я.

Готова заорать на весь кабинет от несправедливости. От боли. От одиночества.

Почему все так сложно?

Когда я сделаю то, что задумала, я буду ненавидеть себя вдвойне.

– Важно, дорогая, – Береснева обращается ко мне мягче. – Отрицательный резус, многоплодная беременность. Велика вероятность, что после аборта ты вообще больше не сможешь иметь детей. Готова остаться бесплодной на всю жизнь?

– Что? – округляю глаза. – Нет. Но… Мне нельзя рожать, – хнычу я.

Нельзя. Потому что эти малыши никому не нужны. А одна я не справлюсь.

– Можно. И даже нужно, – возражает гинеколог. – Иначе бесплодие, – напоминает она. – С отцом двойни ясно, – цедит сквозь зубы. – Родители есть? Близкие?

– Мне не к кому обратиться за помощью, если вы об этом, – шумно вбираю носом воздух. – Что же мне делать? – поднимаю на Бересневу заплаканный взгляд. Смотрю как на свою последнюю надежду.