Созданный монстр (СИ) - "Liziel" - Страница 96

***

Утро началось скверно. Эйнаор будил Лаккомо тревогой, сигналя ей прямиком по связке в голову. От такого настойчивого пинга тяжело было не проснуться.

Да и звал он явно насчет полиморфа.

Лаккомо тихо проклял тот момент, когда он прилег отдохнуть не раздеваясь. Все тело чувствовало себя мятым и жеваным, как после недельного марафона. Проворчав нечто неразборчивое, вице-король прервал братскую тревогу и заявил ему коротким образом, что скоро выйдет.

До остервенения хотелось поскорее привести себя в порядок.

Но даже после всех утренних процедур и принятого душа хорошее настроение так и не вернулось. Откуда ему взяться, если очередной день даже дома начался с работы!

Лаккомо снова облачился в свой привычный костюм, подобрал оставленный со вчера на спинке стула китель и попытался придать влажным волосам приличный вид. Хорошо хоть после пробуждения его больше не подгоняли. Не хватало еще в родном дворце начать носиться как от каюты до мостика.

— Под твоим взглядом прислуга и стража скоро научатся летать, — заявил Эйнаор, в надежде немного развеселить брата. — Или ходить мелкими телепортами. Лишь бы тебе на глаза не попадаться.

Лаккомо сумеречно покосился на Лоатт-Лэ, но молча проследовал к своему месту за столом. Завтрак, как и вчерашний поздний ужин, братья попросили организовать в той же гостиной. Блюда под салфетками дразнили ароматами свежей выпечки, нескольких сортов сыра и фруктов. К их оттенкам примешивался густой запах свежесваренного кофе. Щедро льющиеся в высокие окна лучи солнца играли бликами на чеканном сервизе, а воздух мерцал редкими пылинками и пухом с комнатных цветов, который пропустили ночью тихие боты.

Благодать!

— Я просил не будить меня хотя бы этим утром, — с мрачной терпеливостью в голосе отозвался Лаккомо, наливая кофе. Странный энвильский напиток в свое время хорошо прижился даже на Тории. — Что вы узнали от полиморфа?

— Много интересного, но ничего сверхсрочного, — Эйнаор, одетый по случаю в белый домашний костюм простого кроя, расположился напротив с чашкой травяного чая в ладонях. Его безмятежному тону хотелось поверить, но какой-то подвох не давал покоя.

— Тогда в чем проблема?

— Не хватило терпения.

— Твоего? — Лаккомо подозрительно вздернул одну бровь.

— …И моего тоже, — уклончиво признался Эйнаор и опустил глаза.

Лаккомо тяжко вздохнул, но промолчал. Что-то случилось. Невыгодное, неприятное, непредусмотренное, но такое, что пока может немного подождать. Например, полчаса. Вице-король понял, что брат пока будет отмалчиваться и не проронит ни единого образа. Тоже не самая приятная манера с его стороны. В чем-то проколоться, напакостить, но не тащить мгновенно разбираться, а «подготовить». Так и сейчас он будет сидеть как на иголках и ждать, пока Лаккомо изволит позавтракать. Словно от сытости его желудка могла зависеть судьба какого-нибудь мира.

Алиетт-Лэ не стал разочаровывать брата и спорить, что добрее после еды он не станет. Проще было заставить себя проглотить этот несчастный завтрак, старательно приготовленный дворцовыми поварами.

Эйнаор оповестил брата только о том, что для обследования полиморфа они заняли лабораторию внутри Торийской Академии Наук. Объяснив это удобным местом для сбора персонала, менталистов и всех программистов. Лаккомо только пожал плечами, согласившись. Почему бы и нет. С теми экспериментами, которые иногда проводили студенты с кураторами, Академия могла позволить себе прием в свои подвалы и такого небезопасного существа, как полиморф. Эйнаора явно порадовало спокойствие брата в отношении машины и студентов, и на все оставшееся время он замолчал и затаился, только иногда отпивая из чашки и бросая задумчивые взгляды в сторону окна. Утро у короля началось рано, Лаккомо вообще не представлял, сколько часов проспал брат. И спал ли он сегодня вообще, как собирался?

В итоге, не прошло и двадцати минут, как венценосные братья уже выдвинулись в сторону взлетной площадки, где их ждал флаер. Военная привычка все равно не давала долго рассиживаться на месте и подгоняла лучше любого напоминания.

Водителю флаера не пришлось описывать, куда отправляться. Эйнаор задвинул за собой дверцу летучей техники, и прозрачное поле автоматически натянулось на месте купола, закрывая от порывов ветра в полете.

Скромный флаер мягко тронулся с места и нырнул с площадки в воздушную трассу.

Лаккомо облокотился на бортик и подпер подбородок ладонью. Снова путешествие по давно избитому и знакомому маршруту. Сперва облет вдоль стены дворца, где на открытых парковых террасах можно было встретить редких садовников или придворных дам. Потом быстрый пролет мимо центральных водопадов, каскадом спускающихся со средних этажей из внутренних каналов. За ними череда технических ангаров, обычно закрытых шлюзовыми воротами, покрытыми в тон стен не особо ценной на Тории позолотой.

Алиетт-Лэ еще с детства и студенческих лет нравился момент, когда флаер вылетал за дворец, и их взору открывался просторный, ничем не прикрытый вид на раскинувшийся город. Лазурный Берег сверху всегда выглядел прекрасно и сочно. В любую погоду, будь то яркое солнце или сезонные недельные дожди. Лаккомо нравился именно этот короткий момент, когда за богатой роскошью шиарданитовых стен дворца всплывала чистота свободного любящего города с приятным в общении населением. Все-таки столица существовала отдельно от Солнечного Дворца, несмотря на то, что он являлся ее главным символом.

Дворец… Почти пустое внутри здание, уже много лет как утратившее свою обжитость, не использующееся по назначению и абсолютно закрытое для посещения посторонним. Но почему-то вал обделенных чистотой духа и добротой многочисленных родственников и придворных считался «своим» и допустимым, а действительно порядочные и приятные люди назывались «чужаками». Глупая система. Старая, закостенелая, уродливая в своей несправедливости.

Казалось, что Тория всегда была такой. Эти порядки, наравне с другими традициями и обычаями навязывались в воспитании и обосновывались многовековой историей. Деления на кланы, подконтрольные зоны влияния, уважение старейшин и предков, преклонение перед женщинами, восхваление воинской чести… Красивые слова, штампующие маски на реальность. Лаккомо иногда начинал задумываться обо всем, но не знал, как подступиться ко всем порядкам. Его возмущало фактическое бесправие женщин на родине, возмущал глупый стадный инстинкт всех парней, вышедших с Академии. Лаккомо понимал, что кланы поддерживают кастовое расслоение населения, ставя свои династии выше всего остального населения. Но на весь этот традиционный мусор у Алиетт-Лэ просто не хватало сил. А у одного его брата просто не хватало решимости все изменить.

Много лет прошло поначалу. Пустых лет, когда молодые правители еще могли что-то вместе изменить. Но «Стремительный» нужен был в войне в космосе, против тех, о ком Федерация даже не подозревала. А Эйнаор с трудом приводил остатки колоний к покорности.

За пространными размышлениями дорога до Академии пролетела быстро. Королевский флаер причалил на одной их нижних площадок второго по величине громадного здания столицы. Резные серые стены стремящимися барельефами уходили вверх, и в то же время давили на сознание своей массивностью. Те кто строил это здание явно не пытались придать ему воздушного и свежего вида. Даже Солнечный Дворец был куда более приятным на вид, чем эта унылая мрачнота.

Или это все сделано для того, чтобы настроить студента на сопутствующий лад?

Братья выдвинулись из флаера к лифтам и Лаккомо невольно прислушался. Академия тихо гудела равномерным шепотом тысяч чужих мыслей. Не так, как во время коротких перемен или обеденного часа. Напряженно, очень собранно, густо окрашено переживаниями и почти что насквозь даже в стенах пропитано чужой усталостью.

Лаккомо повел плечами, словно стряхивая с себя налипающее уныние от этого места. Воспоминания пробуждались не самые приятные. Да, Академия дала им опыт, несомненно полезный и ценный, но многое могло быть подано иначе. Это было правильно, что члены королевского рода тоже граждане своей планеты, а значит, привилегий и поблажек в обучении у них быть не должно. Не обходилось, конечно, и без частных занятий, но на большинство лекций братья ходили, как обычные студенты. И экзамены тоже сдавали на общих основаниях.