Львиное логово (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 32

С этой сладкой мысли его сбил шум за дверью, которую охранял раб-нубиец. Судя по тому, что дверь открылась, и раб упал в спальню, зажимая рану в животе, уже не охранял. В покои ввалились пять головорезов с завязанными платками лицами, которые смахнули с кровати юную пару.

— Один звук, и перережем горло. Понятно?

Те испуганно закивали головами и забились в угол, размазывая слезы по прекрасным лицам.

— Теперь ты! — это уже было сказано великому жрецу. — Сам пойдешь или отрезать чего?

— Вы знаете, кто я? — спросил побелевший жрец.

— Ну еще бы, с такой-то оплатой, — хохотнул наемник, арамей, судя по акценту, — встал и пошел, жирная сволочь.

— Великий Мардук накажет вас, — проблеял жрец.

— Мой бог — Хадад, и я ему принес богатые жертвы. Он защитит меня от твоего Мардука, — убежденно сказал наемник.

Трясущегося жреца провели по дворцу, где он увидел перебитую охрану и испуганных слуг, что стояли во внутреннем дворе загородного дворца. Многие плакали от страха. Аткаль-ан-Мардука засунули в мешок и погрузили на верблюда, а рабов пинками согнали в кучу.

— Значит так, животные. Нам за вас не платили, поэтому живите. Вы сейчас идете в винный погреб и там я вас закрываю. И не дай вам боги попытаться выбраться оттуда раньше, чем через два дня. Рекомендую нажраться в дрова, легче сидеть будет. Оставлю бойца, если увидит шевеление, он тут спалит все за милую душу, и вас в том подвале похоронит. Понятно?

Рабы понятливо закивали головами. Героев среди них не наблюдалось.

— Ну, я так и думал. Гуляй, рванина, — сказал наемник, который и не думал тут никого оставлять. Но, будучи сам беглым рабом, убивать невинных бедолаг не хотел. Сказано, убить охрану и привезти жреца, значит, он убьет охрану и привезет жреца. Да и вообще, он не любил работать бесплатно. И, караван, по уже опробованной схеме, помчался к берегу Тигра, с тем лишь отличием, что в этот раз берег был другой, а верблюды уставали куда быстрее. До Суз было две недели пути, а у Аткаль-ан-Мардука была масса времени подумать о самом насущном.

Неделей позже. Ниневия

Великий царь четырех сторон света выслушивал неутешительные вести, поступающие со всех сторон. Этот персидский проходимец самым наглым образом заявился в Вавилон, где подкупил стражника и выкрал из заточения свою жену. После этого его люди устроили бойню у Сиппарских ворот, где вдвоем положили полтора десятка стражников и столько же ранили. Убить их смогли только лучники, которых пришлось отозвать со стен. Но за это время сам Демон и его жена ушли за Тигр в одежде ассирийских кавалеристов. Боги, что за безумные времена наступили?

Повелитель сверлил суровым взглядом старшего сына, Ашшур-надин-шуми, который как-никак отвечал за Вавилонское царство, и сейчас имел весьма бледный вид.

— Что там у тебя творится, сын? Абаракку докладывает совершенно безумные вещи. Рассказывай, я хочу услышать все от тебя. Где жрец? Что он говорит по этому поводу?

— Повелитель, — голос Вавилонского царя дрогнул. — Великий жрец Аткаль-ан-Мардук похищен. Без сомнения, это сделали люди, которых нанял Аншанский демон.

— Как похищен? — Синаххериб даже подался немного вперед, хотя обычно был недвижим, как статуя.

— Его загородный дворец разгромлен, охрану перебили, а рабов заперли в винном погребе. Мы, к сожалению, смогли допросить их только на следующий день, они были мертвецки пьяны. С их слов, это была шайка арамеев, повелитель.

— Продолжай, — повелитель напоминал грозовую тучу.

— Смею заметить, повелитель, нам это даже на руку, — сказал вавилонский царь.

— Вот как? И как мне может быть на руку наглое похищение верховного жреца бога Мардука? — Синаххериб был явно поражен.

— Государь, Аткаль-ан-Мардук был персоной очень влиятельной и независимой. Если его казнят, а в этом нет сомнений, то мы можем на его место провести более покладистого человека. Остальные жрецы сплотятся вокруг нас, потому что персов они боятся куда больше.

— Продолжай, — великий царь явно обдумывал услышанное, и не отрицал.

— Есть и плохие новости, повелитель. Мы потеряли довольно много купцов, они уехали к персам вместе со своими деньгами. Поступления от налогов на торговлю снизились. Все понимают, что будет война, и они не верят, что Вавилон устоит.

— Хм… — Синаххериб нахмурился. Его никогда не интересовало мнение каких-то торговцев. С высоты его величия даже разница между самым богатым купцом и рабом была несущественной. Но то, что эти ничтожества не верили в его силы, задело великого царя не на шутку. — Нужно запретить выезд купцов и их семей.

— Уже сделано, повелитель. Я взял на себя такую смелость, — склонился Ашшур-надин-шуми.

— Теперь ты! — взор повелителя уткнулся в командующего войсками.

— Государь, мы готовимся к войне. Колесницы почти восстановлены. Мастерские работают круглые сутки. Запас стрел и копий достаточен. Городские укрепления подправили. Сделали новые осадные башни и тараны. Теперь о плохом. Людей маловато, повелитель. Особенно конницы. Пришлось нанять арамеев и урартов. Все-таки за последние годы много воинов потеряли. Я думаю, персы нанесут удар южнее Вавилона, чтобы отсечь весь Шумер и лишить нас зерна. С севера пойдут мидяне и киммерийцы, да и Уллусуну маннейский, эта крыса, тоже из своих гор высунется. Вот тут нам придется тяжело, повелитель. Сердце империи под ударом будет. Ниневия, Дур-Шаруккин, Арбела, нельзя их без защиты оставлять. Одна надежда, что под Вавилоном завязнут. Он осаду может годами держать. Я предлагаю, величайший, как только персы Тигр перейдут, из всех крупных городов чернь выгнать, все зерно туда свезти и гарнизоны посадить. Персы под крепостями застрянут, а мы пока на севере кочевников разобьем. Я так вижу, повелитель.

Синаххериб, подумав, медленно качнул головой.

В то же самое время. Сузы.

— Государь, — докладывал Умножающий доходы Харраш, — в Иудее все идет так, как задумано. Езекия захватил земли бывшего Израильского царства и хочет выйти к морю. Ассирийцы держат Ашдод и Дор, он их взять пока не может. Наследник Ассархаддон — настоящий сын своего отца. Умен, жесток и отважен. Нам будет тяжело с ним. Он привел отряд вавилонян, нанял отряды арамеев и сирийцев, и вполне успешно сдерживает Иудеев. Сейчас они почти на равных. Иудеи не могут взять Ашдод, а ассирийцы — Иерусалим. Так и бьются друг с другом в поле. Пока победителя нет. Я думаю, что Езекия оставит себе земли Израиля, а Ассархаддон удержит остальное. А нам того и нужно. Если Езекия приморские города захватит, то возгордится без меры. С ним потом сложно будет дела вести.

— Великий царь, — подключился Хумбан-Ундаш. Мы готовы выступить в течение двух недель. Войско готово, но, людей, конечно, не хватает. В войне с саками много потеряли. Я думаю, надо бить между Уруком и Вавилоном. Тогда лишим их подвоза зерна с юга. С севера пустим конницу киммерийцев, маннейцев и мидян. Им придется отбиваться на юге и на севере одновременно.

— Ты думаешь, они этого не понимают? — спросил царь. — Ассирийцы — вояки отменные. Если мы под Вавилоном застрянем, то нам туго придется. Осаду такого города вести и с ассирийцами биться мы не сможем. Мысли есть?

— Мысли есть, брат, — сказал Пророк.

— Опять? — поморщился Ахемен. — Что на этот раз? Отравим кого или золото в дерьмо закопаем?

Что ж такое, а? Ты вроде дельные вещи предлагаешь, а мне так гадостно на душе от них. Не знаешь, почему?

— Знаю, конечно, но это к делу не относится. И в войне не поможет.

— Не поможет, — вздохнул Ахемен. — А хитрости твои тысячи воинов мне спасли, и землю нашу от разорения. Ну почему нельзя просто жить?

— Потому что ты царь, брат, — просто сказал Пророк. — Цари не могут просто жить. И людьми хорошими тоже быть не могут. Роскошь это непозволительная.

Глава 17, где началась война, и один жрец вошел в историю

Правобережье Тигра. Месяц айяру. Год 691 до Р.Х.