Любовное приключение - Дюма Александр - Страница 2

— Сколько пожелаете.

— Прекрасно. Я могу оставаться в Париже целый месяц, в моем распоряжении шесть тысяч франков, чтобы тратить их как на покупки, так и на удовольствия, и тысяча франков, чтобы вернуться в Пешт. Представьте, что Сапфир прислал вам студента из Лейпцига или Гейдельберга, а не драматическую актрису из театра в Пеште, и действуйте соответственно.

— Вы будете со мной обедать?

— Каждый раз, когда вы будете свободны.

— На днях мы сможем пойти на спектакль.

— Отлично.

— Считаете ли вы, что нам нужно приглашать кого-нибудь третьего?

— Никоим образом.

— И вам безразлично, что могут сказать?

— Если бы вы прочитали письмо от Сапфира, вы бы увидели, что часть послания полностью посвящена именно этой теме.

— Я прочитаю письмо от Сапфира.

— Когда же?

— Когда вы уйдете.

— Ну, тогда напишите мне два-три рекомендательных письма, и я уйду: одно — Ламартину, другое — Альфонсу Карру, а третье — вашему сыну. Кстати, я играла в его «Даме с камелиями».

— Нет необходимости писать ему — завтра мы будем обедать вместе, если вы не против.

— Конечно, я не против. Мне говорили, что госпожа Дош была очаровательна в «Даме с камелиями».

— Госпожа Дош будет обедать с нами и возьмется сводить вас куда-нибудь.

— Куда же?

— Куда ей вздумается. В жизни нужно оставлять место для случая.

— Вы мне как-нибудь расскажете вашу историю о моей соотечественнице?

— Если это доставит вам удовольствие…

— Конечно. !

— И когда?

— Когда я вас об этом попрошу.

— Чудесно!

— А теперь письма. Поймите, я экономила шесть лет, чтобы приехать в Париж; возможно, я сюда больше уже никогда не вернусь и поэтому не могу терять время.

Я спустился в кабинет и написал два или три письма, о которых меня просила г-жа Бульовски, затем вернулся и отдал их.

Я собирался поцеловать ей руку, когда она порывисто поцеловала меня в обе щеки.

— Разве я не сообщала вам, что вы имеете дело со студентом из Лейпцига или Гейдельберга?

— Да.

— Так вот, немцы или жмут руку, или целуются.

— Давайте придерживаться поцелуев. Во Франции есть поговорка, которая говорит, что из несостоятельного должника надо вытянуть то, что можно. До встречи завтра, за обедом.

— Завтра за обедом. А где?

— Здесь.

— В котором часу?

— В шесть часов.

— Хорошо, и не сердитесь на меня, если я опоздаю на несколько минут.

— А если вы на несколько минут придете раньше, вас за это благодарить не надо?

— Нет, мне доставляет удовольствие быть с вами, и если я приду раньше, то сделаю это для моего собственного удовольствия. До завтра.

И она легко спустилась по лестнице, обернувшись на площадке, чтобы послать мне прощальное дружеское приветствие.

У двери рабочего кабинета я наткнулся на г-на Теодора: глаза его были вытаращены, а рот растянут в улыбке.

— Ну вот, теперь господин видит, что я все же не такой глупый, как он говорит?

— Да, — ответил я, — но вы все же бестолковее, чем я думал.

И я вошел в кабинет, оставив его в полном недоумении.

II

В течение месяца два или три раза в неделю я обедал с г-жой Бульовски и два или три раза в неделю водил ее в театр.

Должен заметить, наши звезды не так уж ослепили ее, за исключением Рашели.

Госпожи Ристори не было тогда в Париже.

Как-то утром г-жа Бульовски зашла ко мне.

— Я уезжаю завтра, — сказала она.

— Почему завтра?

— Потому что у меня осталось денег только на то, чтобы вернуться в Пешт.

— Вас это огорчает?

— Нет, я увидела в Париже все что хотела.

— Сколько же у вас осталось?

— Тысяча франков.

— Вам потребуется не больше половины этой суммы.

— Нет, ведь я не сразу еду в Вену.

— И каков ваш маршрут?

— Вот он: я еду в Брюссель, Спа и Кёльн. Я поднимусь по Рейну до Майнца и оттуда отправлюсь в Мангейм.

— Какого дьявола вы собираетесь делать в Мангейме? Вертер застрелился, а Шарлотта скончалась.

— Я хочу встретиться с госпожой Шредер.

— Трагической актрисой?

— Да, а вы ее знаете?

— Однажды я видел ее игру во Франкфурте; гораздо лучше я знаком с ее двумя сыновьями и дочерью.

— У нее два сына?

— Да.

— А я думала, что один — Девриент.

— Он актер, а я знаю и другого, священника, который живет в Кёльне, за церковью святого Гедеона. Если хотите, я дам вам письмо для него.

— Благодарю, но у меня дело к его матери.

— И чего вы хотите от нее?

— Как я вам уже говорила, я венгерка и играю в комедии, драме и трагедии на венгерском языке. Так вот, мне уже наскучило играть для шести или семи миллионов зрителей. Я бы хотела играть на сцене на немецком, чтобы меня слушали тридцать или сорок миллионов человек. Для этого я хочу увидеть госпожу Шредер, показать ей какой-нибудь отрывок на немецком, и, если она даст мне надежду, что за год репетиций я смогу избавиться от акцента, я продам несколько бриллиантов, буду жить в тех городах, где будет жить она, в качестве компаньонки или горничной, если она захочет. А через год я начну выступать в театрах Германии… Ну, как?

— Я вами восхищаюсь.

— Да нет же, вы мною не восхищаетесь, вы находите это вполне естественным; я ужасно честолюбива, у меня был большой успех, и мне захотелось большего.

— С такой силой воли вы этого добьетесь.

— А теперь мы вместе пообедаем, не так ли? Мы пойдем в театр в последний раз. Вы дадите мне несколько рекомендательных писем в Брюссель, где я собираюсь остановиться на день или два и отправить мой багаж в Вену; мы попрощаемся, и я уеду.

— Почему мы должны прощаться?

— Я вам еще раз говорю: потому что я уезжаю.

— Мне пришла в голову одна мысль.

— Какая?

— У меня есть дело в Брюсселе. Ну и вот, вместо того чтобы писать для вас письма, я поеду вместе с вами. Одной вам будет смертельно скучно, признайтесь.

Она засмеялась.

— Я была уверена, что вы мне это предложите, — сказала она.

— И вы заранее решили согласиться?

— Признаюсь, да. По правде сказать, я вас очень люблю.

— Спасибо.

— И кто знает, может, мы никогда больше не увидимся! Итак, договорились: мы уезжаем завтра.

— Завтра… и каким поездом?

— Утренним, восьмичасовым. Ну, я убегаю.

— Уже?

— Я ужасно занята, вы понимаете, последний день… Кстати…

— Что?

— Мы поедем не вместе, а встретимся там случайно…

— Почему?

— Потому что я еду со своими знакомыми.

— Они из Вены?

— Да.

— Вам больше недостаточно вашей чистой совести?

— Они не глупы.

— Тогда сделаем лучше.

— Лучшее — враг хорошего.

— Вместо того чтобы уезжать завтра утром, отправляйтесь завтра вечером.

— Тогда и они поедут вечером — они решили ехать вместе со мной.

— И далеко они так собираются ехать?

— Всего лишь до Брюсселя.

— Постойте, вот что мы сделаем: мы уедем завтра вечером.

— Вы настаиваете?

— Я настаиваю: в конце концов вы сделаете это для меня! Вы не хотите пойти мне навстречу.

— Вы меня в этом упрекаете?

— Нет, я лишь отмечаю это.

— Ну хорошо, посмотрим.

— Мы уедем вечерним поездом, но не будем встречаться: вы поднимитесь со своими венскими знакомыми в любой вагон, я за этим прослежу и укажу на вас одному из служащих. Затем я поднимусь в вагон один. На второй или третьей станции вы пожалуетесь на духоту, и тогда этот железнодорожный служащий предложит вам пройти в более свободный вагон; вы согласитесь и пройдете в мой вагон, где для вас будет вполне достаточно воздуха… и где вы сможете спокойно спать всю ночь.

— Я смогу там спокойно спать?

— Слово чести.

— Ну что же, такое можно устроить!

— Так вас это устраивает?

— Вполне.

— Тогда до вечера?

— Нет, до завтра.

— Мы обедаем завтра вместе?

— Это невозможно, поскольку я вечером должна обедать с моими венскими друзьями.