Киллер (СИ) - Островская Алина - Страница 21

Сложно. Сердце черствеет, а разум старается отгородиться от происходящего. Несмотря на то, что мы находились там сугубо для охраны поставок оружия, каждый день приходилось сталкиваться со смертью. Нос к носу. И это сводило с ума.

В первый же день службы я узнал, что после нападения на вереницу техники, некоторых военных взяли в плен. Их же причислили к группе без вести пропавших. С отрядом бандюков, что решили поживиться новенькой техникой, связаться не удавалось. Они захватили пленных и испарились. Командующий предпринимал попытки отыскать следы, время шло, но ничего не менялось. У него были связаны руки обязательством не вступать в открытые конфликты, оттого все его усилия растворялись без остатка.

И я дезертировал. Ушёл за целью, из-за которой покинул родной дом и оставил мать. Хоть и не сказал ей, куда на самом деле отправился. Надеялся, что верни я живыми парней, мне простят преступление и не накажут за побег.

В один из дней службы, мы столкнулись с отрядом американских военных, которые продолжали оставаться на территории Ирака, выполняя свои задачи. Проходили мимо с колонной техники, как вдруг в воздухе засвистели снаряды, метко бомбардирующие нашу вереницу и, разбивших поблизости лагерь американских коллег. Если наши безостановочно бдели и 24/7 были в боевой готовности, то коллеги, как раз, разомлели после обеда и очередной выматывающей операции. Оттого и осталась вовремя незамеченной смертоносная опасность, неумолимо приближающаяся с воздуха. Я, оценив шансы добраться до лагеря быстрее, чем снаряд, рванул со всех ног в их сторону, предупреждая о воздушной атаке. К счастью, временное пристанище парни вовремя успели покинуть и адекватно среагировать на обстрел. Никто не пострадал, а их командир выразил благодарность за спасённые жизни.

Вот и, покинув свою часть, я отправился к лагерю американцев, надеясь отыскать в нем желаемое. И не ошибся. Командир, стремясь отплатить долг, укрыл меня в своих рядах, и брал на операции. Во время одной из таких, мы наткнулись на логово бандитов, напавших на российскую колонну техники. Перестрелка, взрывы, отчаянная паника прихвостней и мы подобрались к полуразрушенному дому, в котором прятали пленных. Слишком поздно были замечены полуживые и измождённые парни, старательно заминированные, и смертник, бежавший из-за угла дома с детонатором в руках. Все произошло так быстро, словно в замедленной съемке. Вот я вижу сумасшедшего с автоматом на перевес; вот его кисть, плотно обхватившая детонатор, сжимается на кнопке; вот я поворачиваю голову в сторону хибары, сквозь дверное отверстие которой, вижу потухший взгляд Сани и огонь, извергающийся из устройства на его груди. Взрывной волной меня откинуло от дома. Что было дальше, я не помню.

Помню только, как хотел больше не проснуться. Моя жизнь катилась к чертовой бабушке. Я не спас друга. Не смог. В мареве беспамятства, словно изощрённой пыткой, прокручивался эпизод взрыва. И взгляд друга… Взгляд, который преследует меня до сих пор. Его больше нет… Я попытался сыграть со смертью и проиграл.

Казалось, что я уже не очнусь. И это радовало. Отчаянно хотелось, чтобы весь ужас, что происходил в моей жизни, наконец, прекратился. Я устал привносить в жизни близких боль и разочарование. Устал бороться. И когда стал падать все глубже и глубже в темноту, из которой не вырывалась ни одна частичка света, я услышал голос. Нежный и ласковый, сперва показался мне незнакомым, а затем я вспомнил его… Так щебетала моя райская птичка. «Борись… Ты должен спасти меня… Не оставляй одну… Найди…Я так скучаю по тебе, Глеб… где же ты, любовь моя».

Вынырнул из вязкой хмари в американском госпитале. Серьёзные ранения, как говорили врачи, несовместимые с жизнью. «Тебя спало чудо, сынок» — повторял доктор, осматривая швы, наложенные на животе. После взрыва отряд, к которому я примкнул, эвакуировался в Штаты, зализывать раны. Слишком велики были потери. Командир предложил мне служить в армии США, мол отслужу и мне ускоренно дадут гражданство. Заманчиво, учитывая, что на Родина теперь, я числился дезертиром. А это преступление, за которое следовало наказание. Какое именно я не знал, но с меня довольно. К тому же, вернуться в те места, с которыми у меня связано слишком много хороших воспоминаний, после случившегося, просто не нашёл в себе сил. Ещё одним потрясением для меня стала необходимость сообщить, уже родившей Оле, что ее дочь никогда не увидит отца. И если вы думаете, что мужчины не плачут — вы ошибаетесь. После разговора с ней, я долго не мог прийти в себя. Слёзы сами катились из глаз, заливая все те раны, что зияли в моей душе.

И я решил начать новую жизнь. Принял предложение командира Стивенса. После тестирования и упорных тренировок, я был зачислен в отряд Морских котиков. Два года службы, закалившей меня, как сталь, пролетели незаметно и я, получив обещанное гражданство, покинул ряды военных….

Прискорбный поток моих воспоминаний прервал хлопок дверью и голос Бэна, прогрохотавший где-то над головой:

— Как ты не сдох ещё от такого количества сигарет…

Взглянул на него снизу вверх и иронично хохотнул:

— Говорит мне человек, который выкуривает по пачке кубинских сигар в день.

— Это качество, — назидательно поднял указательный палец вверх, — а ты куришь борматуху. И вообще, как тебя ещё не прихлопнули за твой длинный язык.

— Чистое везение?

— Возможно. По крайней мере, в этот раз тебе точно повезло. Нашли твою пропажу, она в Филадельфии. И, кажется, нас ждёт крупная заварушка.

—

Дорогие читатели! В этом эпизоде автор не стремится к исторической достоверности. Все написанное, лишь полёт фантазии и ничего более.

Благодарю всех за комментарии и звездочки.

Делитесь впечатлениями, как вам история? Слишком драматично или все в норме? P.s. Страдания Глеба, наконец, завершены. Хватит с него:))

3.17

Пока я собирал оружие, заряжал обойму, расфасовывал по карманам запасные патроны и прятал нож, меня потряхивало от нетерпения. Наконец-то все закончится. Я обязан освободить ее, а захочет ли она остаться со мной — уже не столь важно. Главное — Ника получит право выбора, свободу, которой ее лишили из-за меня. Перед глазами мелькало выражение лица девушки и ее потухший взгляд. Сколько всего ей пришлось вытерпеть за это время, трудно представить. Поэтому я отстрелю этому ублюдку яйца без всякого сомнения.

Бэн хмурил брови у противоположной стороны стола, вальяжно-расслабленно нашпиговывая своё оружие свинцом. Ещё порядка пятнадцати ребят следовали его примеру, перебрасываясь друг с другом ничего не значащими короткими фразами, смешками и колкими шуточками. Из-за спины Бэна выплыла Лола, прожигая меня штормовыми глазами и разбавляя своим присутствием сугубо мужскую компанию.

Ее появление никто не смог проигнорировать. Парни переключили своё внимание на девушку, осыпая комплиментами и посылая неоднозначные взгляды.

— Эрик, глаза на жопу натяну, — не отрываясь от автомата проговорил Бэн, — ты разлагаешь дисциплину, Лола, — строго буркнул сестре.

— Я иду с вами, — пропела тягучим голосом, выбирая для себя огнестрельное из разнообразия, разложенного на столе.

— Нет! — грозно рявкнул Бэн, вырывая из изящных пальчиков пистолет и засовывая его себе за пояс.

— В этот раз я буду предельно осторожна, — заверила она брата, складывая руки на груди и изогнув чёрные, шёлковые брови.

— В этот раз, Глеб будет занят другой девушкой и не сможет спасать твою шкуру, — ударил он по больному, обрушив на присутствующих звенящую тишину. — Разговор окончен, Лола. Иди к себе.

Девушка гневалась, тяжело дышала, раздувая тонко очерченные ноздри, но приняла волю брата. Гордо вздёрнула подбородок, полоснула меня тёмным взглядом, точно хирургическим скальпелем, и ушла. Ее тонкую фигуру, удаляющуюся по коридору, плотоядно разглядывали мужчины, наверняка, считавшие меня слабоумным, ну, или импотентном, на худой конец.