Мой благоверный (СИ) - "Мануэлла" - Страница 5

— Милая моя, это вода для мытья рук, конечно, если вы так голодны, могли бы сказать- я распорядилась бы, чтобы вам первой подали еду-приторным голоском пропела Селеста, ещё раз показав, что считает себя хозяйкой в доме Блекуорта.

— Но вы же… — глаза девушки наполнились слезами, ложка со звоном выпала из рук.

Шарлотта, мгновенно оценив ситуацию, поняла, кто был инициатором позора несчастной служанки. Не долго думая, она взяла ложку, и, не сводя глаз с Селесты, тоже отхлебнула розовой воды:

— Право же, здесь довольно жарко, а вода так освежает. Вы знаете, что лепестки роз употребляют в пишу- кладут в чай, делают варенье, делают настойку? Поэтому, думаю, ничего страшного нет в том, что каждый изберёт для себя должное им применение? — она повернулась к Эдвину, ошарашенному тем, что девушка за весь вечер не желавшая ни единого раза с ним просто поговорить, теперь сама заводит разговор- как вы считаете, ваша светлость, я права?

Он улыбнулся, отдавая должное ее изворотливости и уму, и, подняв ложку, зачерпнул розовой воды, отпив несколько раз:

— Действительно, довольно освежающе. Я прикажу слугам, чтобы такую настойку делали постоянно, храня в подвале. Так можно спокойно перенести местное жаркое лето.

Он подмигнул Шарлотте, давая понять, что он на ее стороне. Она впервые улыбнулась в ответ- и его сердце забилось быстрее. Это было ранее незнакомое ему чувство- никогда простая улыбка девушки, адресованная ему, не вызывала в нем ничего больше, кроме как чувства собственного превосходства и гордости. А сейчас- да он весь мир готов был положить к ее ногам, лишь бы она вот так улыбалась ему каждый день.

" А эта девушка опасна" — вспыхнуло вдруг в голове у Эдвина озарение, она может прибрать его к рукам, сделав то, что не удавалось ни одной ее предшественнице.

Селеста хмуро просидела весь вечер, недовольная тем, что ее провокация не удалась. Вернее, пошла не так из-за этой кудрявой наглой девки! Ну, ничего, она отомстит.

Глава 8

Обед закончился, и джентльмены, извинившись, покинули дам, уходя в курительную комнату.

Шарлотта, оглядевшись вокруг, решила- пора уходить. Она выполнила даже большую часть договоренности, честно высидев до конца ужина, тем более, кто его знает, что запланировано на остаток вечера у этих людей.

Селеста, весело щебеча с подругой, намеренно игнорировала Люси и Шарлотту. Впрочем, последнюю это нисколько не смущало. Тихо извинившись перед всеми, она встала, взяв под руку испуганную Люси. И они вместе направились к выходу. Сердце Шарлотты отчаянно билось- лишь бы не встретить по пути безумца-хозяина поместья. Но в коридоре было тихо, в комнатах тоже не было слышно голосов, наемных слуг, как и обещала экономка, она уже, скорее всего, рассчитала и отпустила.

Шарлотта, выскользнув из двери, выдохнула- наконец-то, она свободна от этого безумца и может идти домой. Люси, окинув печальным взглядом дом, вдруг ахнула:

— А платья? Платья-то…их ведь нужно оставить!

Шарлотта, едва помыслив о том, что придется провести в этом доме ещё некоторое время, рискуя повлечь интерес хозяина, отрицательно покачала головой:

— Не нужно, Люси. Взамен мы оставили свои- она усмехнулась, представив, как новые дамы Эдвина будут щеголять в рабочих платьях и грубых башмаках вместо красивых пышных нарядов и бальных туфелек. Люси неожиданно с жаром согласилась- какой юной девушке не хотелось иметь в своем гардеробе красивое платье.

Они уже подходили к воротам, как вдруг Шарлотта ахнула- она оставила там шаль. Не то, чтобы вечера были холодными, и без нее не обойтись, но эту шаль вышивала ей матушка. По сути, это все, что осталось в память о ней.

— Люси, — Шарлотта остановилась- иди одна, я вернусь за шалью и догоню тебя.

Люси из чистой вежливости спросила, не желает ли Шарлотта, чтобы та пошла с ней. Обе девушки понимали, как неловко она себя чувствует там, рядом с леди и господами, без должного воспитания и знаний. Шарлотта в который раз пожалела о том, что в мире все так несправедливо — такая чистая, чудесная девушка как Люси считалась прислугой, с ней не церемонились, и даже некоторые господа считали, что такие как она согласны на все. Зато к распутной Селесте относились с уважением и почтением, боясь ненароком задеть даже словом.

Шарлотта тихо пробралась на второй этаж, где переодевалась. Все вещи так и лежали там, где их оставили девушки. Времени переодеться в свою одежду не было, а иначе она с огромным удовольствием швырнула платье, что носила, в лицо этому самоуверенному хлыщу. А вот обувь она переодела- в такой, что сейчас на ней, вряд ли получится работать в саду и огороде, бегать наперегонки с учениками воскресной школы после уроков.

Выглянув за дверь, Шарлотта увидела, что никого нет. Держа в руках шаль, она тихонько стала красться вниз, к выходу. Она уже почти достигла заветных дверей, как вдруг на ее плечо легла тяжёлая рука, и властный, такой знакомый низкий голос, произнес:

— Уже покидаете нас, милая дама?

Шарлотта, онемев, смотрела в его красивые глаза. Он, повернув ее к себе, насмешливо улыбался, глядя на ее смущение. " Почему я раньше не замечала этой ямочки на его подбородке?" — некстати пришла мысль в голову девушки.

Он провел красивыми длинными пальцами по ее подбородку:

— Ты…такая необычная. Я весь вечер хотел… — и он прижался к ее губам, лаская их своими, раздвигая нежные лепестки ее губ своим горячим языком. У Шарлотты зашумело в ушах, ноги стали словно ватными. Чтобы не упасть, она вцепилась в его рубашку, не выпуская шали из рук. Поток новых, невероятно сладостных ощущений захлестнул ее полностью. Она будто умирала и рождалась заново.

Эдвин никогда в жизни не чувствовал подобного- ему было важно, чтобы девушке понравился их поцелуй. Не то, чтобы он был эгоистичным любовником- наоборот, он всегда старался сперва доставить удовольствие даме. Но все сейчас все было по-другому: странная нежность захватила все его существо. Ему хотелось не спугнуть эту храбрую и дерзкую на вид, но нежную и робкую в душе девушку. Хотелось увлечь ее за собой, уложить в кровать, а просто целовать. Целовать долго и нежно, лелея, будто одному ему доступное сокровище.

Шарлотта первой пришла в себя. Она оттолкнула мужчину, гневно глядя:

— Что вы себе позволяете?

Эдвин, все ещё смущённый внезапным наплывом чувств, не ответил. Он сжал руки, медленно успокаиваясь. Девушка, развернувшись так, что юбки взметнулись, открыв его взгляду ее стройные ножки и ужасную, грубую обувь, башмаки (неужели она и на приеме была в них?), направилась к выходу, сжимая в руке простенькую поношенную цветастую шаль, словно та была драгоценностью.

Эдвин, почувствовав боль одиночества, испугавшись своих столь сильных чувств, вызванных этой, впервые им увиденной, дерзкой особой, зло процедил вслед:

— Не думайте, что это- наша последняя встреча. Я имею обыкновение получать все, что хочу.

Девушка лишь громко хлопнула дверьми в ответ- будь на этом месте чертов дворецкий, этот старый педант, которому Эдвин дал сегодня выходной, чтобы тот своей кислой миной не портил им вечер, — он точно бы упал в обморок от такого с ними обращения.

Ещё немного постояв, чтобы лёгкий ветерок, обдувающий его из открывшихся обратно дверей, выветрил мысли об этой кудрявой негоднице из его головы, Эдвин побрел обратно в дом. Своих друзей он нашел в оранжерее- Томас, совершенно не вяжущийся с тем благопристойным впечатлением, что создавал за ужином, совал красную розу за корсаж подруги Селесты, леди Биксли, норовя при этом ощупать всю грудь. Сама же Селеста сидела на коленях у одного из лакеев, совершенно не смущаясь Эдвина. А всегда унылая горничная, оседлав Гордона, ерзала взад-вперед по его мужскому достоинству, громко хихикая от удовольствия. Все это выглядело ужасно пошло и вульгарно….И, впервые в жизни, Эдвину стадо стыдно за себя и за то, как он живёт. Чертова кудрявая моралистка! Все- ее вина! Ну, ничего, игра только началась…