Чёрное лето (СИ) - Панарин Антон - Страница 59

Пришел в себя от оглушительного грохота! Наш танк подбросило в воздух, и мы приземлились на бок. Я больно приложился головой, а Захар свалился на меня сверху. Еще один взрыв и нас снова бросило, но уже в другую сторону. Захару случайно всадил коленом в ребра. Еще один взрыв и наш танк перекинуло на крышу, от чего мы чуть не сломали себе шеи приземлившись на головы. Ударная волна от взрывов, судя по всему, сбила с нас пламя. Но что взорвалось? Бензобак? Так вроде топлива не было. Снаружи наступила стерильная тишина.

Я сорвал противогаз и прильнул к бойнице. Занимался рассвет. Осмотрев округу, пришлось унимать тошноту уже в который раз. В багрово красных лучах, лежали багрово красные ошметки человеческих тел. Минут пять ничего не происходило, а потом вдали показалось какое-то движение. Один грузовик, второй, третий. Транспорт двигался в нашу сторону. Остановившись из грузовиков, высыпали солдаты и рассредоточились по периметру. Кто-то забрался на наш танк и с дна, которое теперь было крышей, в вентиляцию крикнул:

— Камикадзе, ты живой?

Глава № 31 — Лети-лети лепесток

Андреев сообщил по рации на заставу о том, что необходимо найти дядю Петю и вместе с командой сварщиков пригнать их сюда, для нашего вызволения. Спустя два часа нас извлекли из пятидесятитонного саркофага и это было восхитительно. Вдохнуть свежий воздух, вырвать от запаха крови, дерьма и внутренностей, разбросанных вокруг. Дядя Петя сказал, что я идиот и если бы он знал зачем мне бульдозер, то хрен бы стал чего делать.

— Как вы тут оказались?

— Ваш прорыв оттянул на себя всё внимание. Когда снесли бизнес-центр, мы по флангам отправили три штурмовые группы и пока ГБРовцы выпускали в вас свой боезапас, мы один за другим зачистили этажи прилегающих зданий. Хорошо, что вы шума много навели. Многие из противников просто сбежали. Мы только семьдесят три человека уложили, да и то, большинство из ниш в спины получили свою порцию свинца. А когда закончили, отчитался генералу, а он нас направил к вам на помощь, если еще есть кому помогать. Ну мы подъехали, понаблюдали как вы Град рушите, а когда вы заглохли, стало понятно, что пришла наша пора помогать.

— Так вы просто стояли и смотрели как нас поджаривают?

— Ну не просто смотрели, а минометный расчёт раскладывали, после чего отработали по целям и вот мы здесь.

— Твою мать, Андреев, а тебе в голову не приходило что вы этим минометным расчётом могли нас положить?

— Так мы же осколочными лупили. Если вас пули не положили, то и тут погибнуть шанс не велик был. К тому же своих людей я бы в лобовую атаку всё равно не отправил, нас всего шестьдесят человек, а противников больше сотни было. Благо они все в одном месте столпились и любовались как вы горите. Ну вот как-то так.

— Как-то так…

— А вообще вы везучие, я думал сдохните еще в момент, когда из РПГ в вас стреляли.

— А в нас стреляли?

— Ну да, прям за секунду до того, как вы в бизнес-центр заехали. Везучие черти.

— Подполковник, а как тебя зовут? Уже достало к тебе по фамилии обращаться.

— Станислав.

— Стас, когда вы нас обстреляли, все ГБРовцы подохли? Или кого-то удалось захватить?

— Да десятка два выжило. Десять сдались сами, остальные пытались убежать. Пятерым удалось, а еще пятеро в процессе побега кровью истекли и умерли. Кстати, в леруа мерлен цветник освободили.

— Какой нахрен цветник? Голова не варит после вашей бомбежки, говори понятно. Что освободили?

— Три сотни рабынь освободили, куртизанок, шлюх, шалав…

— Всё можешь не продолжать, я понял. Отправьте их в поликлинику на осмотр и оказание первой медицинской если потребуется.

— В процессе, первые шесть десятков отвезли, чуть позже вернемся за остальными.

— А как самочувствие у них?

— Какое самочувствие может быть у рабынь? Некоторые в синяках и ссадинах, рыдают. Физически в норме, а вот душевно изломаны.

В стороне стоял с солдатней Захар и рассказывал во всех красках, как мы тут победу побеждали.

— А я ему такой «Гони на право!» мы их в фарш перекручиваем, а я песню ору «Войну придумай! Придумай нам врага! И смерть что рыщет в трёх шагааааах!». А потом гранаты в нас, а мы…

Ооо, подвиг пошел в народ, скоро станем частью местного фольклора. Ну хоть одна затея не провалилась. Интересно как психика переключилась, было страшно, потом было противно, когда на гусеницы людей наматывали, потом снова страшно, когда подожгли, так и вовсе с жизнью попрощались, после бомбежка и вообще сердце в пятки ушло. А сейчас как-то разом отпустило, даже эйфория какая-то накрывает понемногу. А Захара с головой накрыла.

Через пол часа вернулись грузовики за новой партией рабынь. Ребята Стаса рассредоточились по местности и заняли огневые позиции, на случай если ГБРовцы решат поквитаться. Я попрощался с Андреевым, схватил за шиворот Захара и потащил к грузовику. Настало время отправляться к генералу с повинной. Пусть идея и выстрелила, причем не нам в голову, но нарушение субординации дело такое, требует наказания.

Грузовики остановились у городской поликлиники № 3, выгрузили девиц и нас с Захаром попросили удалиться. Благо поликлиника была у заставы, а от неё идти до нашего конструкторского бюро всего ничего, минут десять и на месте.

Прогулялись, день солнечный. Как будто небо нам всем своим величьем говорило: «Вот вам просвет! Держитесь! Скоро станет легче!». И знаете, я верю, действительно скоро станет легче, уже стало. Наша армия разрывалась на три фронта, а теперь всего на два. Это значит, что тридцать процентов войск могут рассредоточиться на два других фланга увеличив там численность наших бойцов в половину! Нет, я безусловно не жду что будет легко, что мы без крови сможем победить. Но сейчас я хотя бы вижу, что появилась такая вероятность. И это меня радовало. Настроение было отличное!

Не успели мы войти в конструкторское бюро, как нас тут же обступили. Наши инженеры начался опрос. Как? Чего? Вы больные? А если бы? Я отделывался общими фразами, обещав чуть позднее всё рассказать во всех подробностях. А Захар как обычно увлекся и решил здесь и сейчас выложить всё что видел и даже больше. Как он говорит: «Я не вру! Я немного делаю историю интереснее!». Я прыгнул в УАЗ, на заднем сидении стоял мой автомат и какого-то черта там же был дробовик Захара. Перед тем как запечататься вместе со мной в танке, закинул свой ствол в тачку? Вот идиот, а потом еще меня обвинял что я не взял оружия, хотя сам такой же. Развернувшись, я посигналил, разгоняя толпу.

— Захар, запрыгивай, потом лясы точить будем. Мужики, извините, чуть позже, как и обещал всё расскажем. Захар с литературными отступлениями, а я правду расскажу.

— Э! Ты чё хочешь сказать? Что я лапшу на уши вешаю моим братишкам?

— Хочу сказать, что у тебя слишком много увкуснителей в истории. Поехали.

Инженеры нехотя нас отпустили, и мы помчались к управе. Правда мчаться пришлось не долго. Проехав километр, мы наткнулись на аномально огромное скопление людей. Сигналить было бесполезно, даже если нам хотели уступить дорогу, то многим из пешеходов не куда было отступать, так как толпа была невероятно плотно спрессована.

— Вылезай, пойдем пешком. И возьми с собой ствол на всякий случай.

Из бардачка я достал гранату и запихнул в карман. Толпа гомонила и орала что-то не внятное про свободу и про то, что появился шанс на спасение. Ух, как же быстро вести расходятся по городу. Мы только приехали, а о нас уже все знают. Так скоро и на руках начнут носить как рок звезд. Протолкались через толпу до гостиницы БРНО и в далеке я увидел памятник Ленину, который стоял напротив управы. Я и раньше ежедневно видел памятник, но только сегодня он вызвал у меня такое чувство тревоги. Ленин выставил руку вперед, указывая пролетариям направление движения в светлое будущее. А через руку Ленина была переброшена веревка. В сердце ёкнуло и я начал активно работать локтями расталкивая толпу. Толпа снова обрела лица, недружелюбные, испуганные, злые. Многие были вооружены балками, арматурой, бутылками, правда огнестрела не наблюдалось. Кто-то огрызался и требовал, что бы я вел себя аккуратнее, кто-то толкал меня в спину, но всё это было не важно. Я выглянул из-за театра оперы и балета. На этой веревке ввысь поднимался человек. Судорожно суча ногами и хватаясь за пеньковый галстук, фигура боролась за жизнь.